— То самое, которое твой отец пытался заключить со мной, — рявкнул Данте, заставив мой разум вспыхнуть от ярости при упоминании единственного хорошего человека, который был у меня до Элис. — Веспер Драконис отдал свою жизнь за эту сделку, а ты бросил ее ему в лицо. По крайней мере, я уважаю желания своей семьи. Я бы никогда не презирал имя своего отца так, как это сделал ты.
— О чем ты, блядь, говоришь? — я зарычал, и он замолчал, напряжение в комнате нарастало и раскалывало воздух.
Леон раскрыл рот, чтобы заговорить, но Габриэль закрыл ему рот рукой, чтобы остановить. — Не говори ни слова, это очень важно, — сказал он с застывшим выражением лица, которое появлялось у него, когда он получал видение со звезд.
Я нахмурился на Данте, ожидая, какую чушь он сейчас изрыгнет, но в голове звучали слова Мариэллы, которые она произнесла незадолго до своей смерти. Никогда не будет другого шанса на мир. Знала ли она что-то, чего не знал я?
— Ты не знаешь? — Инферно нахмурился. — Разве ты не читал письмо, которое я отправил после того, как ты вернулся домой от Мариэллы?
— Я не получал никакого письма, — прорычал я, выискивая в его глазах правду. Что за дерьмо он пытался вплести в мою голову?
Лицо Данте побледнело, и в его глазах появилось выражение понимания. — Черт, — он начал вышагивать, запустив руку в волосы, а я в замешательстве уставился на него.
— Что я здесь упускаю? — потребовал я, и он сглотнул и направился ко мне, протягивая руку.
— Я клянусь рассказать тебе правду в меру своих возможностей, serpente, — сказал он низким и серьезным тоном, который заставил меня вздрогнуть.
Я колебался, моя челюсть застыла, когда я уставился на протянутую ко мне руку моего врага. Я взвесил все варианты и не увидел в этом ничего плохого, даже если сделка будет нарушена, пострадает только Инферно. И я почувствую это, как только он солжет. Как бы мне не нравилось заключать с ним звездную сделку, я мог сказать, что он знает что-то, что мне действительно нужно услышать. И я никак не мог допустить, чтобы меня держали в неведении.
Я вложил свою руку в его и крепко пожал, между нами раздался хлопок магии, когда сделка была заключена. Я быстро отдернул руку и отступил назад, нахмурившись, так как почувствовал, что двое других наблюдают за нами.
— После того, как твой отец убил моего, я занял место Альфы, — мрачно сказал Данте. — Я не был Пробужденным, но у меня был свой Орден, и моих штормовых даров было достаточно, чтобы я занял место Альфы, для которого я, очевидно, был рожден. Мы потеряли так много людей из-за Братства, и боль от смерти моего отца все еще была свежа во мне. Я хотел, чтобы борьба закончилась. Я знал, что эта бесконечная борьба будет продолжаться вечно, если я ничего не сделаю. Мой отец сам говорил, что он тоже хотел мира, мечтал о нем, но никогда не верил, что это возможно. Поэтому я поклялся попытаться ради него.
— Поэтому ты похитил невинных женщин и детей из Братства? — я зарычал, вспоминая тот день, когда я в последний раз видел своего отца. Как он смотрел на меня, словно знал, что это последний шанс заглянуть мне в глаза и взъерошить мои волосы, как он всегда делал.
— Мне нужно было привлечь внимание Веспера, — прорычал Данте. — Это был единственный способ заставить его поговорить со мной один на один. Когда он пришел один, как жертва, чтобы спасти свой народ, я понял, что в нем есть что-то хорошее, несмотря на то, что он отнял у меня, — Данте сделал паузу, и тяжесть его слов заставила мой позвоночник тревожно дрогнуть. — Я сказал ему, чего я хочу, о том, что война в Алестрии между двумя бандами никогда не закончится, если мы не придем к соглашению. Оскуры никогда не успокоятся, пока он не заплатит за то, что забрал моего отца из этого мира. Нам нужно было остановить бесконечный цикл кровопролития. Мы должны были найти способ покончить с этим навсегда. Так что…
— Так что? — рыкнул я, когда Данте опустил взгляд, а Леон и Габриэль уставились на него так, словно тоже никогда не слышали этой истории.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Твой отец дал мне звездную клятву, — серьезно сказал он, и мое горло сжалось, а инстинкты подсказали мне, что нужно отказаться от этой информации, но как он мог солгать? Я бы понял, если бы он это сделал. — Он сказал, что отдаст свою жизнь за дело, станет последней пешкой, которая падет в войне, чтобы успокоить Оскуров, а взамен я обещал протянуть оливковую ветвь Братству. Обещал, что по городу будут проведены границы, так что мы будем править половиной города, а Лунные — другой. Мы будем проводить ежемесячные встречи, чтобы убедиться, что город управляется в соответствии со стандартами обеих наших банд. Веспер сказал, что он неоднократно говорил Скарлетт, что именно этого он хочет. И я заверил его, что тоже этого хочу. Мир для меня превыше всего. Поэтому мы заключили звездную сделку, хотя я еще не был Пробужден, поэтому не мог нести ответственность перед звездами. Но я думаю, он все равно поверил моему слову, потому что потом… он покончил с собой.
Я отступил на шаг, мое сердце сильно билось о грудную клетку, когда я смотрел на него, впитывая эту правду, которую от меня скрывали. Это знание, которое изменило все. Мой отец хотел положить конец войнам между бандами. Он говорил об этом, когда я был еще мальчиком, но в нем была и ярость, которая, как я думал, никогда не уступит место миру, особенно после смерти моей матери. Это была ее мечта — жить в гармонии, где мы могли бы быть счастливы, где нам не нужно было бы бороться за все, что мы имели, где нам не нужно было бы приносить жертвы, проливать кровь и принимать решения, которые каждый день ломали нас и превращали в монстров.
— Скарлетт должна была стать моим контактным лицом, она была в курсе всего, что произошло, когда я встретил Веспера, но я никогда не мог связаться с ней. Ей сказали, как все будет, она должна была начать готовить все для новой сделки. Оскуры были готовы заключить мир, разделить Алестрию и сделать так, чтобы между нашими народами больше не было кровопролития. Но потом… у чертовых Мариэллы и Феликса появились другие планы. Они сделали так, чтобы мир никогда не был соблюден, создав впечатление, что мой народ убил тебя. Но, конечно, тогда я ничего этого не знал. И я никогда бы не согласился на это, если бы знал. Я понятия не имел, что с тобой произошло, это было бессмысленно. Только недавно я понял, что Феликс в течение многих лет ставил своей личной задачей вызвать беспорядки среди нашего народа. И вдобавок ко всему, как только ты пропал, Лунные боролись за наше уничтожение изо всех сил, называя нас предателями и лжецами и распространяя слухи, что я организовал все это, чтобы убить последнего представителя линии Драконисов, последних Василисков в городе. Их самых сильных членов.
Я не мог оспаривать его слова, звездная сделка между нами оставалась в силе. Я бы почувствовал, если бы она была нарушена, и, наконец, мне пришлось признать, что Инферно действительно никогда не знал о том, что Мариэлла забрала меня. Но тяжесть этой правды лежала на моих плечах, как железный прут. Во мне было так много обиды и ненависти, и я не знал, куда их направить теперь, когда Мариэлла мертва.
— Когда ты сбежал и до меня дошли новости о том, что сделала Мариэлла, я был в ярости, — прорычал Данте, в его глазах полыхало адское пламя. — Я изгнал ее, зная, что для Волка быть отрезанным от своей стаи — это более мучительная боль, чем смерть. Но когда я впервые увидел твои шрамы, я задумался, правильное ли это было решение. Мне стало плохо, Райдер, — искренне сказал он, прижимая руку к своему нутру. — Я никогда не забуду тот день, когда стал свидетелем того, что она с тобой сделала. И я никогда не ожидал от тебя в ответ на это ничего, кроме ненависти. Но то, что ты считаешь, что я подтолкнул Мариэллу к этому, будь то враг или нет, это преследует меня.
Я сжал челюсть и отвернулся от него, так как в груди болезненно кольнуло, а мои магические резервы немного пополнились. Мне не нужна была жалость. Мне ничего не нужно было от Инферно. Ничего, кроме правды, всей, до последнего кусочка головоломки, которой мне не хватало все эти годы, чтобы я мог рассчитать свой следующий шаг.
