Подача газа, воды и электричества прерывалась за день по нескольку раз. Все это снижало жизненные условия существования берлинцев почти до примитивного уровня. Многие из них уже были вынуждены варить картофель на своем балконе на маленьком костре, обложенном тремя кирпичами. Предусмотрительные хозяйки паковали чемоданы с необходимой провизией и спускали их в подвалы, где предстояло прятаться во время боев в самом городе.
С начала февраля на город уже было совершено восемьдесят три авиационных налета. Подобие нормальной жизни, которую берлинцы пытались поддерживать, несмотря на все невзгоды, разрушилось в прах.
Маршал Жуков вспоминал, что во второй половине дня 20 апреля дальнобойная артиллерия 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии уже открыла огонь по самому Берлину{617}. Однако мало кто из берлинцев слышал об этом ударе. Жуков не знал, что 20 апреля являлось днем рождения Гитлера. Его основной целью было во что бы то ни стало открыть огонь по столице "третьего рейха" раньше войск Конева. Орудия стреляли с предельной дистанции, и снаряды могли долететь лишь до северо-восточных окраин города.
Когда Жуков получил подтверждение о том, что танки Конева в быстром темпе продвигаются к Берлину с южного направления, он отдал срочный приказ генералам Катукову и Богданову, командующим 1-й и 2-й гвардейскими танковыми армиями. Маршал поставил перед ними "историческую задачу" - первыми ворваться в столицу Германии и водрузить над ней знамя Победы{618}. Генералам необходимо было выделить в каждом корпусе по одной лучшей бригаде и послать их на прорыв позиций противника. К 4 часам утра следующего дня Жуков ждал их доклада о выходе на окраины Берлина. Этот доклад предстояло немедленно послать Сталину и информировать о нем прессу. Однако первые танки Жукова появились на окраинах Берлина лишь вечером 21 апреля.
Тем временем юго-восточнее немецкой столицы танки Конева быстро продвигались в районе Шпреевальда. Основное внимание маршала было приковано теперь к 3-й танковой армии, приближающейся к южным окраинам столицы. Еще днем передовые соединения генерала Рыбалко попытались с ходу взять город Барут, расположенный в двадцати километрах к югу от Цоссена. Но первая попытка оказалась неудачной. Конев был недоволен. Он отругал Рыбалко за то, что генерал "двигается со скоростью червяка" и воюет всего лишь одной бригадой, тогда как вся армия стоит на месте{619}. Маршал приказал танкистам прорваться через линию Барут - Лукенвальде сквозь болота, используя те несколько дорог, которые проходили в этом районе. Приказ оканчивался словами "об исполнении донести". Барут взяли всего через два часа.
Вектор наступления 4-й гвардейской танковой армии Лелюшенко был направлено через Ютербог на Потсдам. Сталин все еще опасался, что западные союзники могут неожиданно появиться на юго-западных окраинах Берлина. В тот же день Ставка предупредила Жукова, Конева и Рокоссовского о возможной скорой встрече с англо-американскими войсками и необходимости в этой связи иметь опознавательные сигналы{620}. Однако ни Ставку, ни самого Конева, казалось, не беспокоил тот факт, что войска 1-го Украинского фронта могут еще наткнуться на части немецкой 9-й армии Буссе, отходящие на запад по дорогам, расположенным южнее Берлина. Все мысли Конева, равно как и Жукова, были сосредоточены только на скорейшем прорыве к Берлину. Ночью Конев послал новый приказ своим командующим танковыми армиями Рыбалко и Лелюшенко, в котором категорически требовал уже днем ворваться в германскую столицу{621}.
* * *
Отступление германских частей с Зееловских высот 19 и 20 апреля, по сути дела, означало крушение всего фронта обороны Берлина. Истощенные немецкие войска отступали так быстро, как только могли, и пытались защищаться только в том случае, если им угрожала непосредственная опасность со стороны прорвавшихся советских частей. Штаб немецкой 9-й армии еще информировал генерала Хейнрици об узлах германской обороны{622}. Однако эта оборона представляла собой не более чем карандашную отметку на карте попытку штабных офицеров сохранить хоть какой-то порядок в развернувшемся вокруг них хаосе.
Вечером 19 апреля 5-я ударная армия генерала Берзарина достигла окраин Штраусберга. Перед отступающими германскими войсками стояла непростая задача. Все дороги, ведущие в западном направлении, были переполнены беженцами. Когда советские танки Т-34 прорвались к аэродрому Вернойхен, немецкое командование приказало развернуть против них 88-миллиметровые зенитные орудия. Бой развернулся восточнее Берлина. Но, как вспоминал один из германских участников тех событий, "было абсолютно ясно, что этот бой не мог продолжаться долго"{623}.
В течение всего утра 19 апреля дивизия СС "Нордланд" вела оборону северо-западнее Мюнхеберга. Штаб генерала Вейдлинга покинул этот район лишь накануне. Полк "Норвегия" был вынужден в срочном порядке отступить от Притцхагена, а полк "Дания" - в направлении лесного массива у Букова. Там в состав этой части влились подразделения гитлерюгенда и остатки 18-й моторизованной дивизии.
Вейдлинг приказал немедленно организовать контратаку против наступающих советских частей. Но она окончилась неудачей. Разведывательный батальон дивизии "Нордланд" был практически окружен и вновь понес тяжелые потери. В еще худшее положение попали подразделения гитлерюгенда, которые оказались отрезаны от остальных немецких частей и попали под жестокий огонь советской артиллерии. Красноармейские танки предусмотрительно не приближались к немецким позициям, боясь выстрелов из
фаустпатронов. "Затем они стали стрелять по верхушкам деревьев, - как отмечалось в докладе командира подразделения Бекера. - Летящие сверху осколки поражали солдат, находящихся внизу"{624}.
Оставшиеся в живых немцы были вынуждены срочно отступить в направлении Штраусберга по дороге, ведущей через сосновый лес. Русская пехота, при поддержке огня из танковых орудий, начала быстрое преследование. Входящие в дивизию "Нордланд" скандинавские части СС имели на вооружении лишь стрелковое оружие и всего несколько минометов. Брошенная им на поддержку самоходная артиллерийская установка была почти сразу же уничтожена советскими танками. К счастью, вскоре подошел "королевский тигр", который поджег два танка Т-34 и в конце концов спас ситуацию.
Остатки разведывательного батальона сосредоточились в лесу возле Штраусберга. Солдаты перевязывали раны, ремонтировали транспорт и чистили оружие. Плачевный вид военнослужащих ничуть не смутил штурмбаннфюрера СС Заальбаха, и он произнес перед ними торжественную речь, посвященную дню рождения фюрера и историческому значению битвы против большевиков, происходившей в настоящий момент.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
