«В» и «С», — госпожа Булавка, при желании может водить маршрутное такси, как мило. «Как настоящая», — подумал я о человеке на фотографии. «Как настоящие», — подумал я о документах. Полностью удовлетворённый качеством своего нового паспорта, я прилёг на диван. В душе, помимо ставших обыкновенными волнений, появилось чувство, что я о чём-то забыл. О чём-то принципиально важном. «Хм… хм…»
Два
«Мы не можем вырвать из книги нашей жизни
ни одной страницы, но мы можем
бросить всю книгу в огонь»
О. Уайльд
Пятница. Рабочий день прошёл в каком-то тупом оцепенении. Не исключено, что таким образом мой мозг боролся с неимоверным страхом. Последние дни, несомненно, сделали из меня другого человека; точнее, от старого меня не осталось ничего, а новый ещё в процессе формирования. Почему я там пессимистично смотрю на своё будущее, ведь я ни разу ещё не погибал?.. Когда я возвращался с обеда (война войной…), позвонил папик, но, едва я нажал кнопку «Принять», как зазвонил телефон для связи с «мамочками». Я сказал папику, что перезвоню и схватил «мамочкофон», но это был Николя. Я мигом вспомнил о том, что мне не давало покоя (если это слово вообще употребимо в связи с событиями последних дней), то, что я забыл, то, чёрт возьми, принципиально важное!..
— Поль?..
— Да, Коля!
— Слушай внимательно. Посылочка для тебя готова, можно сказать ещё тёплая. Сегодня в одиннадцать часов вечера встречаемся около главного здания университета.
— Спасибо, Николя. Я всё запомнил.
Моё сердце забилось в два раза быстрее. О, Николя, mon ami, что бы я без тебя делал!.. Посылочку от Николя надо было где-то хранить и, я был бы ни я, если бы не позаботился обо всём заранее (хоть и забыл о посылочке). На внушительной по размеру связке ключей, которую я всегда таскал с собой, имелись два ключа, которые открывали дверь в пока что пустующую квартиру усопшей тёти Вали. Там я и буду хранить «посылку от Николя», пока не придёт время её задействовать в моём хитроумном плане.
*****
Знаете сколько стоит бывшая в употреблении морозильная камера? Ответ: семь тысяч рублей. И пять сотен, чтобы затащить её на третий этаж. Ещё полторы недели назад, от такой деловой нагрузки, какую я испытываю сейчас, я бы откинул коньки, а сейчас, в половину второго ночи, сидя за своим компьютером и записывая эти строки, я чувствую, что способен на вечернюю пробежку… Гипотетически, конечно… Всем известен факт, что в чрезвычайной ситуации (война, стихийное бедствие, Универсиада), люди не болеют. Скажу больше: даже мелкие проблемы со здоровьем отступают.
В половине одиннадцатого вечера, когда я уже ехал на встречу с Николя, мне позвонил Раисыч и сказал, что даёт мне выходной на завтрашний день. Тут бы мне и задуматься… Я тут же набрал номер Шамиля и попросил его перенести нашу обыкновенную субботнюю встречу на другое время, а лучше на другой день. «Я буду в другом месте, по заданию начальства», — пояснил я. Шамиль призадумался и пообещал перезвонить. Я молился, чтобы он не заподозрил, что тучи надо мной сгустились донельзя (если, конечно, он не был осведомлён о готовящихся в отношении меня действиях). Мне нужен был этот пакет! К счастью, спустя десять минут Шамиль перезвонил и велел мне приехать в воскресенье в полдень.
Один
«Ни олень на склоне, ни человек на поле боя
никогда не слышат тот выстрел,
которым его убивают»
Цитата из фильма
Суббота. Это был тот самый день, на который я назначил спецоперацию по спасению собственной шкуры. Но факт того, что субботний день не заладился с самого утра, внёс существенные коррективы в мои планы. Поздним вечером, когда я, обедневший на сто пятьдесят тысяч рублей и запуганный до полусмерти, выйду из отделения полиции Центрального района, у меня останутся только сутки для принятия окончательного решения, точнее даже не для решения, а для претворения неделю назад задуманного решения. По порядку.
В семь утра в домофон позвонили. И так как у нас квартира с номером один, и к нам звонят все, кто только может — почтальоны, гости соседей, коммунальщики, бригады скорой помощи, интеренетчики, лифтёры и так далее — мы не собирались открывать. Я к тому моменту спал уже вполмозга. Я понял, что опоздал, когда, проникнувшие в подъезд посетители, начали настойчиво трезвонить в нашу входную дверь. Если кто-то не знает: полиция и скорая помощь особым манером звонит в дверь. При известном опыте даже можно научиться отличать звонок врачей и звонок полицейских, но в обоих случаях, находящийся внутри квартиры человек сразу понимает, что к нему пришло само государство, само правосудие…
Меня забрали, что называется, тёплого. Я просил разрешить мне почистить зубы, но это было признано блажью. На моих запястьях сомкнулись наручники, но крутым я себя не почувствовал. Когда меня уводили, мама стояла в прихожей и задавала глупые вопросы. Я, ненавидя её всем сердцем, велел найти в моём «яблочном» телефоне некоего «Красавчика» и рассказать, что меня забрали. «Код блокировки экрана: двенадцать ноль восемь!.. Двенадцать ноль восемь!.. Красавчик!..» — орал я из подъезда, понукаемый двумя обезьянами.
Меня усадили в комнате без окон и, явно издеваясь, попросили никуда не уходить.
*****
— Трудно в повседневной жизни целиком и полностью уйти от стереотипов. Как стереотипов, проявляющих себя внешне (видных для других людей), так и внутренних стереотипов, которые бродят внутри тебя самого. Даже наши сложноинтерпретируемые мысли несут на себе неизгладимое клеймо стереотипа… Вы меня понимаете, Павел Павлович? — обратился ко мне следователь, снова надев очки.
Я просидел четыре часа в этой комнате, прежде чем пришёл мой собеседник. Он был не такой, как те два идиота — герои мультфильмов, — которые допрашивали всех сотрудников суда в уютном залитым солнцем зале заседаний. Этот работник отдела убийств являлся лучшим работником всех месяцев. Просидев несколько часов в комнатке без окон, с тусклой лампочкой под потолком, а потом, увидев в дверях этого человека, сразу хотелось говорить, говорить много, долго, честно (предельно), образно, но по делу, говорить вдохновенно!
— Да-да, мне близка ваша точка зрения, — я немного поёрзал на стуле.
— Хорошо, — произнёс человек. — Хорошо. Тогда вы не будете сильно удивлены, когда через полчаса придёте в сознание и почувствуете озноб, сильную тошноту, головокружение и гул в ушах, словом, типичные симптомы сотрясения мозга.
В моих глазах вспыхнул страх, и следователь, конечно, увидел его. Он много раз видел страх в глазах сидящих напротив него людей. Можно даже сказать, что вызывать страх — это его работа. Прежде чем
