но уже сейчас чувствую, что буду считать минуты до отлета. Единственный разумный выход – уйти с головой в работу, пока я по-прежнему в “плену циклона”. Стесненные обстоятельства способствуют продуктивности.
Глава 42. Ева
Впервые за последнее время я практически не спала. Ворочалась и не могла найти места, гадая, как там Дам? Мне безумно не хватало любимых рук и губ. Я стала маньячкой, точно. А может, ко всему еще и наркоманкой. Я помешалась на нем, и мне его жутко не хватало. Словно часть меня отрезали.
Мне было плохо.
Но я старалась держаться. Мне нужно было набраться сил, чтобы вступить еще в один непростой бой. Да и Златка сладко сопела на соседней подушке, чуть “скрашивая” мое одиночество.
Утро второго января наступает с хлопком входной двери. Меня словно резко и неожиданно включили. Бах, и я открываю глаза.
Сердце подпрыгивает, как только я понимаю, что мне предстоит сделать. Уже сейчас заранее чувствую себя воровкой, и приходится себе напоминать, что это вынужденная мера, не более того.
– Ева, давай, вставай! Бабушка ушла, сказала на пару часов, вызвали ее, – тут же в комнату забегает Злата. Синхронно со щелканьем замка на входной двери.
– А ты чего не спишь? – встаю с постели с ужасным шумом в голове. Перелет и нервы не проходят бесследно.
– Я встала с будильником. Попила чаю с Алевтиной Петровной, так что она вроде спокойная. Ушла без проблем. Но, думаю, поспешит как можно быстрее вернуться, поэтому давай, соня, пошли искать документы. Времени не так много.
Дважды повторять мне не требовалось.
Быстро умывшись и на ходу глотнув чаю, что приготовила подруга, мы целенаправленно несемся в бабушкину спальню. Туда, где стоит стенка старого, еще советского образца, которая, наверное, у каждого второго была дома. А то и есть до сих пор.
Я откидываю крышку секретера, и вот он ящик. Небольшой, аккуратный, наверняка хранящий в себе немало секретов. И он, как всегда, закрыт. Стоит намертво. Значит, все-таки на ключ. А где он, я не знаю и ума не приложу, где его нужно искать.
– Там по любому то, что нам нужно, – чешет затылок девушка, закусывая свою пухлую губу. – Нам надо его вскрыть.
– Ну да, сомневаюсь, что она хранит то, что скрывает столько лет на видном месте, в свободном доступе, – кивком подтверждаю ее мысли.
Злата дергает за ручку запертую дверцу для того, чтобы убедиться, что та действительно плотно закрыта.
– Слушай, есть у меня один товарищ, сейчас я ему напишу, – она тут же достает телефон, что-то быстро набирает и фотографирует замочную скважину. – Сейчас будет нам ответ, как вскрыть это древнее чудотворение, – усмехается, нервно прохаживаясь вдоль комнаты.
Пока ждем, я пробегаю пальцами по бумагам на полочках. Ничего существенного, квитанции по оплате комуналки и еще что-то, меня совершенно не заинтересовавшее. Открываю пару книг – тоже пусто. И ящички стола ответов на мои вопросы в себе не хранят.
– Опа! – восклицает подруга, как только пропиликал ее телефон. – Голосовуха, – нажимает на кнопку, и тут же раздается приятный голос парня:
– Где надыбала такой раритет? – удивляется говорящий. – Решила перетрясти бабушкин дом, Золотарева? - смешок. – Ладно, а теперь без шуток. Тут справишься без меня, система проще простого. Это тебе не тачку вскрывать, – снова усмехается голос в трубке подруги, заставляя меня посмотреть удивленно на нее, вскинув брови. – Шпилька нужна. Обычная. Возни на пять сек. Инструкцию скину фоткой. Все, аривидерчи, подруга, – запись заканчивается.
– Ты вскрывала машину? – охаю я.
– Да, приходилось, – усмехается Златка. – Ничего криминального, я просто в шестнадцать взяла у папы тачку и оставила в ней ключи. Машина закрылась, запасных не было. Я примитивный представитель золотой молодежи, – пожимает плечами. – Давай, неси шпильку, если хочешь быстрее докопаться до истины. Химичить будем.
Я мчусь в свою спальню и, найдя шпильку для волос, тут же возвращаюсь обратно. Руки слегка дрожат, а сердце бьется где то в районе горла. Ощущение, будто я вскрываю сейф в банке, а не секретер бабули.
– Вот, держи, – протягиваю кусочек проволоки подруге, которая заправляет непослушную прядь волос за ушко и принимается ковырять замочную скважину, то и дело поглядывая в телефон на какую то замудреную схему.
Я кусаю губы, подглядывая из-за плеча подруги, но проходит достаточно мало времени, когда мы слышим отчетливый щелчок. Мне кажется, вместе с замком щелкнули и мои лопнувшие нервы.
– Ура... – шепотом произношу я, страшась спугнуть удачу.
– Момент икс, – шепчет так же тихо Злата и тут же открывает дверцу, вынимая из укрытия увесистую папку с документами.
Мы располагаемся на полу, тут же, рядом с местом грабежа. Я дрожащими руками раскрываю потрепанную временем темную папку, откуда вываливается фотография красивой молодой счастливой пары.
Снова перестаю дышать. Сердце простреливает ноющая боль, которая с годами притупилась, но не до конца.
– Это твои родители? – заглядывает Злата.
– Угу. Мама с папой, – догадываюсь я, потому что в памяти всплывают обрывки воспоминаний.
Это они. Точно они, с такой любовью в глазах смотрящие друг на друга.
– Ты похожа на маму. Красивая какая.
– Очень, – провожу пальчиком по фотокарточке, поглаживая улыбающиеся лица родителей. – И папа мужчина хоть куда… был.
– Ладно, не время расклеиваться, Ев, – замечает подруга, приободряюще толкая плечом в плечо. И она права, не за этим мы сюда пришли, хотя фотографию я и заберу. Даже если бабушка поймет, что я рылась в ее ящике. Все равно, она моя.
Отложив карточку, мы, не сговариваясь, начинаем перебирать документы. Какие-то статьи, вырезки, опять же счета и… плохо мне стало в тот момент, когда я поняла, что у меня в руках оказывается два свидетельства о рождении.
– Это как это? Что это? – заладила я, не понимая. Бросаю взгляд то на одну бумажку, то на вторую. Сравниваю два документа, в котором одинаково только одно – имя. Евангелина. А фамилии и отчества разные. Фадеева Евангелина Алексеевна и Шевченко Евангелина Сергеевна. Даже даты рождения не совпадают. Согласно свидетельству о рождении Шевченко Е.С. она, то есть я, родилась на два месяца раньше, чем Фадеева Е.А.
То есть мой месяц рождения совсем не сентябрь? Похоже… июльская я.
В голове всплывает странное услышанное когда-то в детстве “девочка-лето”.
