Больше она не произнесла ни слова, но проводила уезжавшую по вырубленной в скале лестнице, узкой и темной, открывавшейся под одной из плит часовни, служившей обиталищем Марианны.
Увидев, как Иоргос поднял тяжелый камень и скользнул в темную дыру с непринужденностью, подтверждавшей давнюю привычку, молодая женщина поняла, каким образом в день ее прибытия в комнате оказалась рыба. Объяснение, впрочем, ей дала Мелина еще раньше: когда Иоргос и его брат привозят в корзинах контрабанду, такую как оружие, порох, пули или что-нибудь другое, они укрывают свой груз свежей рыбой и используют лестницу под часовней. Она с помощью длинной шахты, относительно мягко спускающейся по склону, сообщается с полузатопленным гротом, где рыбачья лодка остается невидимой для посторонних глаз.
Увлекаемая южным ветром, наполнившим паруса и нагонявшим волны, скафо бодро бежала вдоль восточного берега Санторина, прежде чем пуститься в открытое море. После того как покинули грот, никто не проронил ни слова. Отделенные друг от друга, словно испытывая взаимное подозрение и недоверие, случайные пассажиры отдались во власть волн. Только Теодорос иногда помогал при маневрах.
Когда он пришел, недавно, с Иоргосом, Марианна с трудом узнала его: одетый в полинявшее рубище, похожее на то, которым украсили Марианну, полуприкрытое грубым покрывалом, с подстриженной на морской манер бородой, он походил на безумного пророка. Конечно, трудно было представить его слугой из элегантного французского дома, но к роли недавно потерпевшего кораблекрушение он подходил…
История, придуманная Мелиной, чтобы вернуть Марианну в нормальную жизнь, была довольно простая: отправившись в Наксос продать вино, Иоргос натолкнулся на княгиню Сант'Анна и ее слугу, державшихся на нескольких досках между Санторином и Иосом.
Корабль, на котором они плыли, потопил кто-то из пиратов Архипелага, что не могло вызвать ни у кого удивления, ибо было делом привычным. Рыбак отвезет мнимых потерпевших на Наксос, где значительную часть населения составляли венецианцы по происхождению и где турки терпели многие католические общины, к своему кузену Атанасу, который исполнял на острове многочисленные обязанности: от управляющего до садовника. Естественно, он не мог поступить иначе, как принять знатную итальянскую даму, попавшую в затруднительное положение, в ожидании, пока в порт не зайдет судно, достойное отвезти ее наконец в Константинополь.
Судно, которое, кстати, не заставит себя долго ждать, если голубь выполнил свое задание.
Эта история с кораблем, который должен зайти за ней, в достаточной мере беспокоила Марианну. По ее мнению, любое судно могло быть использовано, даже турецкая галера, раз ей требовалось по возможности быстрее добраться до османской столицы, единственного места, откуда она наконец сможет пуститься на поиски» Волшебницы моря «. Она не видела причины, почему ей так уж необходимо воспользоваться греческим судном… если только ее новые таинственные друзья не замыслили что-то. Но что?
— На острове Гидра, — сказала ей Мелина, — у нас есть торговый флот, на который даже турки боятся нападать. Эти моряки надежны, и страх им неведом. Они бороздят Архипелаг и беспрепятственно бросают якоря у набережной Фанара. Они перевозят зерно, масло, вино и… наши надежды! Именно на Гидру послали голубя.
» Собственно, — подумала Марианна, — это пираты под видом торговцев!«Она невольно спросила себя, не оценят ли ее голову как мятежницы, когда она попадет на корабль. Теперь мятежники мерещились ей повсюду.
Ведь кроме нее и Теодороса в лодку одновременно сел и еще один пассажир, в котором она почти без удивления узнала под рыбачьей шляпой высокую темноволосую девушку, поддержавшую ее, когда Сафо вела их славить заходящее солнце.
Освобожденная от античного одеяния, юная пансионерка княгини-заговорщицы предстала тем, кем ее создала природа: стройным крепким юношей со строгим профилем, улыбнувшимся ей, помогая подняться в лодку. Теперь она знала, что он с Крита, зовут его Деметриос, его отца обезглавили год назад за отказ платить подать, и что сейчас он направляется в один из тех таинственных пунктов, где медленно созревало всеобщее восстание, в скором начале которого не сомневался ни один грек!
Путешествие прошло без происшествий. К утру волнение успокоилось, и хотя и ветер тоже утих, его оказалось достаточно, чтобы около полудня залив Наксоса открыл перед форштевнем скафо тучные нивы и зелень густых рощ. В глубине ослепительной белизны маленький городок дремал на солнце, прилепившись к остроконечному холму, на вершине которого неизбежная венецианская крепость постепенно разрушалась под складками зеленого, с полумесяцем знамени султана.
На островке перед портом небольшой заброшенный храм равнодушно ждал, когда упадут его последние белые колонны…
Впервые после отъезда Марианна приблизилась к Теодоросу.
— Мы высадимся уже сейчас? Я думала, что дождемся ночи.
— Чего бы это? В этот час все спят, даже крепче, чем ночью.
Такая жара, что никто и не подумает высунуть нос наружу… Даже турки соблюдают сиесту.
Жара действительно была удручающая. Белые стены отражали ее с невыносимой силой, и все другие краски тонули в дрожащем мареве. На выгоревшей набережной не было заметно никаких следов человеческой жизни. Все скрылось за закрытыми ставнями, и только кое-где виднелись укрытые в тени спящие фигуры в тюрбанах или колпаках. Это был остров Спящей Красавицы. Каждый в этом замершем волшебным сном порту отдыхал, не думая ни о каких делах.
Скафо подошла к набережной и затерялась среди разноцветной массы корпусов и мачт каиков, турецких фелюг и греческих лодок. Порт испускал сильное зловоние из-за разлагающихся на поверхности воды отбросов, и, приближаясь к этому белому городу, такому блистательному издалека, Марианна заметила, что грязь и запустение царили повсюду. Красивые белые стены покрылись трещинами, и окружавшим цитадель благородным жилищам вверху, на холме, грозило разрушение, так же как и старой крепости или белому храму, который там, внизу, таял, как лед на солнце.
— Трудно поверить, что этот остров самый богатый из Киклад, не правда ли? — пробормотал Теодорос. — Апельсины и оливки растут в изобилии в глубине острова, но их без особого сожаления оставляют гнить! Мы не хотим работать на турок…
Высадка прошла незаметно, не привлекая ничьего внимания.
Только мяукнул какой-то потревоженный кот и с шипением направился в более спокойное место. Теперь Марианна и Теодорос, мокрые как мыши, в своих плотных одеяниях задыхались от жары. Но их мучения скоро закончились. Сделав несколько шагов по раскаленным камням набережной, они подошли к белому дому, открывшему круглый вход под запыленным виноградом, дому Атанаса, кузена Иоргоса.
