Майор раздраженно стукнул кулаком по аккуратно заправленной постели.
— Брось, — спокойно оборвал его Толкунов. — Этим дела не спасешь. Все же мы подрезали ему крылья.
— Немного.
— Не скажи. Сейчас расспросим старика — устный портрет заимеем, а может, вообще что-то интересное...
— Давай деда, — согласился Бобренок.
Хозяин остановился у порога, стоял отчужденно, словно не в своем доме, а в гостях у незнакомых людей. Бобренок подал ему стул, сказал, усмехнувшись сердечно:
— Хотим с вами побеседовать, Сергей Петрович. О ваших жильцах.
— Отчего же не побеседовать? Можно... А что с ними?
— Плохие дела.
— Да уж, — кивнул старик, — если человека убили... И кто же его?
Бобренок не ответил и заявил с нажимом:
— Вы, Сергей Петрович, должны нам помочь в очень важном деле.
— Прошу вас, только смогу ли?
— Вспомните, когда впервые пришли к вам майор с лейтенантом?
— Ну, числа не помню. Через неделю или дней через пять, как пришла Красная Армия.
— Они появились сами или кто-то привел их?
— Сами.
— Откуда же могли знать, что у вас сдается комната?
— А им Гришка сказал.
— Какой Гришка?
— Сосед мой, — Старик кивнул куда-то назад: — Григорий Ефимович Сойка. Работает на станции.
— Железнодорожник? — потянулся к деду Толкунов.
— Точно.
— Откуда знаете?
— Так кто ж не знает, что Сойка на станции работает?
— Я спрашиваю, откуда вы знаете, что именно Сойка прислал этих военных?
— Они и сказали.
— И вы согласились их поселить? — спросил Бобренок, сделав Толкунову предостерегающий жест.
— А почему же не пустить? Места достаточно, да и не даром ведь. Война сейчас, и трудно...
— Да, война, — согласился Бобренок, будто и для себя сделал это открытие. — Говорили, где работают?
— То ж военная тайна!
— Но из разговоров всегда можно что-то понять. А вы ведь человек толковый!..
— Нет, — возразил дед, — они при мне о себе ничего не говорили. Совсем ничего.
Бобренок спросил:
— Когда в последний раз видели их?
— Федора позавчера. А майор вчера ушел.
— Когда?
— Сторож я и сутки дежурю, — объяснил старик. — Вчера возвращаюсь с работы под вечер, а майор навстречу уже с чемоданчиком.
— Куда пошел?
— Куда ж идти? К трамваю.
Бобренок задумался на мгновение и поинтересовался:
— Когда шли домой, никого не встретили? Никто не выходил из вашей усадьбы? Может, еще раньше увидели кого-то незнакомого?
Картош ответил сразу:
— Видел. Я еще подумал, гость от Сойки. Потому что в железнодорожной фуражке.
Все совпадало, и Бобренок, переглянувшись с Толкуновым, уточнил:
— Молодой или пожилой?
— Молодой, совсем еще молодой, лет тридцати.
— Лысый? — не выдержал Толкунов.
— Так в фуражке же...
— Опишите его, — попросил Бобренок. — Как выглядел?
Картош задумался. Он наморщил лоб, и Бобренок приготовился выслушать подробное описание Рубаса, однако старик процедил сквозь зубы беспомощно:
— Молодой, значит... Ну и все...
— Какого роста?
— Высокий.
Толкунов выпрямился.
— Выше меня?
— Такой, как вы. В самый раз.
— А майор Гаркуша? — спросил Бобренок. — Опишите его.
— Здоровый, — оживился дед. — Могучий человек, лет сорок уже есть, в соку, выходит.
— Блондин или брюнет?
— Чернявый.
— Усы?
— Нет, бреется каждый день, жаловался, щетина у него растет, лезвий не наберешься... — Подумал и немного прибавил: — Горбоносый, лицо длинное, шевелюра черная. Солидный человек, настоящий офицер.
— Что носил: шинель или плащ?
— В шинелях оба. У Гроша еще плащ был.
— У Гаркуши пилотка или фуражка?
— Файную фуражку носил, почти новую.
— А шинель старая?
— Это у Федора старая, а пану майору не подобало...
Бобренок кивнул на брошенные возле кровати начищенные хромовые сапоги. Спросил:
— Его?..
— Пан майор берег обувку, — объяснил старик. — Когда в командировку, так в яловых.
— Откуда знаете, что ездил в командировки?
— А что же тут неясного? Когда с чемоданом и в яловых сапогах, — значит, едет...
— И вчера с чемоданчиком?
— Я же говорил...
— Предупредил, когда вернется?
— Сегодня или завтра.
Бобренок подумал: долго придется старому ждать. Потом сказал:
— Нам, уважаемый Сергей Петрович, надо срочно увидеть майора Гаркушу. Где его найти?
— Вам лучше знать.
В этом ответе был смысл, и Бобренок решил, что надо немного открыться деду. Все равно придется оставить в доме засаду, старик и так догадается, что к чему. Потому и сказал:
— Разыскиваем мы майора Гаркушу. Исчез он, где-то прячется, и необходимо найти. Может, вам кое-что известно?
Старик подумал и покачал головой. Вид у него был явно озадаченный.
— Нет, — ответил он, — ничего не знаю. Но ведь, — дернулся он на стуле, — Федор убит, майор исчез... — Глаза у него потемнели, и он спросил: — А вы их разыскиваете? Выходит...
— Что выходит, то выходит... — недвусмысленно заметил Толкунов. — Нехорошо выходит.
— Что они натворили?
— Много от нас хотите, дедусь.
— Да, понимаю, военная тайна, мне это известно, сам служил в войске. Еще цесаревом.
— Кто приходил к вашим жильцам?
— Может, без меня, потому что я никого не видел.
— А женщины?
— Нет, — решительно возразил, — они сюда никого не водили. В городе видел с девушками, а сюда — ни-ни...
— В городе, с девушками? — заинтересовался Бобренок. — И хорошие девушки?
— Одна была файная девка, белая совсем, и я вам скажу — все при ней, красивая, значит, и в теле.
— Крашеная?
— Это поляки завели, — сердито пробурчал дед. — Раньше белявка или чернявка — от бога, а паны выдумали: хочешь — белая, хочешь — как цыганка, сегодня одно, завтра другое...
— И где же вы эту кралю видели?
— А она с моими жильцами около столовой стояла.
— Где?
— Офицерская столовая на Пекарской, должны знать.
— Знаем. — Бобренок подумал немного и сказал: — Поедете, дедусь, с нами. В столовую.
— Это как же выходит? — сощурился старик испуганно. — Хотите меня арестовать? Да за что? Вы со своими офицерами сами разбирайтесь. Я их не знаю и знать не хочу.
— Нет, Сергей Петрович, задерживать вас не собираемся. Просто нуждаемся в вашей помощи.
— Но что я могу?
— Там видно будет, — ответил Бобренок уклончиво и приказал Толкунову: — Собери их вещи, а я попробую потолковать с соседом. С уважаемым Григорием Ефимовичем Сойкой.
