ветхости, тем не менее, цепко держалась за ручку, видимо, боясь упасть, тем самым перегораживая проход и не давая ретивости перевозбуждённого самца выплеснуться в апартаменты.
Дима даже растерялся перед спальным вахтёром, не зная, что делать. Первым его желанием было задрать подол уже осточертевшего грёбаного пальто и провести бабке мае-гери справой, чтобы немедленно в бесчувственном полёте освободила проход. Но чуть-чуть не успел. Королева разобралась с препятствием быстрее.
— Сюзанна, впусти мальчика, — сексуально плавясь в перинах, словно воск свечи, томно скомандовала хозяйка будуара, расцветая в лёгкой загадочной полуулыбке.
Старая прислуга впустила, отцепив от ручки двери мосол своего шлагбаума и, шумно шаркая ногами, развернулась, выгнула спину колесом и, изображая средневековый робот-пылесос, двинулась вдоль стены с тряпкой, непонятно откуда появившейся в скрюченных пальцах.
Дима вошёл на полусогнутых ногах, шумно и возбуждённо дыша, буквально поедая роскошные телеса Марии-Данаи. Из головы вылетело всё, к чему готовился. Забыл, будто и не планировал. Поэтому с самого начала совершил грубую, непростительную ошибку, а именно, запустил импровизацию.
Постарался выполнить заученный реверанс, но, делая неуклюжий шаг назад и наклоняясь, со всей дури врезался копчиком в торец распахнутой двери, которую почему-то никто и не подумал за ним закрыть. Бедная деталь интерьера подозрительно громко вякнула, словно выламываясь из петель, но устояла, оставаясь в том же открытом положении.
Молодой человек, словив искры в глазах, внутриутробно матерно прорычал в режиме задержки дыхания и, прижав одну руку к ушибленному месту, второй с остервенением захлопнул распоясавшуюся преграду. Та обиделась на такое к себе обращение и после громкого удара о косяк вновь мстительно приоткрылась.
Абитуриент, уже приняв поражение в этой попытке и уверив себя, что первый блин комом — это к обязательной последующей удаче, перестал корчить пасторального лоха и, переключаясь в наглого гопника, фраерской походкой, слегка хромая на обе ноги, подплыл к королеве, пребывающей в состоянии когнитивного диссонанса.
Мария, уронив книгу, нижнюю челюсть и всякое достоинство, широко распахнув глаза и, кажется, не дыша, сучила ножками, стараясь как можно выше забраться на подушки. Уже ничего не скрывая из сокровенного и тем более, не следя за правильностью диспозиции в презентации своего роскошного тела.
Дима, прекрасно понимая, что так или иначе, но ему придётся встречаться с Суккубой для консультации, под конец своей непонятно уже какой по счёту жизни решил пуститься во все тяжкие. Он с душераздирающим рёвом, поднявшим стражу всего дворца на ноги, раненным в задницу зверем, накинулся на обнажённую королеву, мать её всей Франции, и, кривясь от боли в копчике, принялся бессовестно лапать беззащитную женщину за те места, на которые и смотреть-то было предосудительно.
Её Величество визжала. Извращенец рычал. Бабка-прислуга изощрённо ругалась, почти отборно матерясь по-французски, колошматя дьявольское отродье, чем попало и до чего дотягивалась. В спальню ворвалась стража, но не в форме мушкетёров, а в какой-то другой, незнакомой, больше напоминающую гвардейцев кардинала. Эти тоже принялись орать, добавляя какофонии в общий бедлам. Но что самое для Димы прискорбное, убивать его эти уроды не стали, на что он так надеялся. А вместо этого навалились всей гурьбой, оторвали от вожделенного королевского тела и принялись заламывать руки.
Только тут до попаданца дошла вся пагубность ситуации. Резко всплыли в голове слова Джей о недопустимости просыпаться в Бастилии. А именно это, похоже, ему светило в ближайшее время.
— Всё-всё, пацаны, сдаюсь, — примирительно, с интонацией радости от собственной шутки, заголосил схваченный на горячем насильник, демонстративно перестав сопротивляться и полностью расслабившись.
Его неадекватная реплика и поведение, привело к тому, что стража ослабила хватку, и преступник рухнул на пол. Уловив созданную секундную растерянность, ученик Суккубы, не давая возможности прийти в себя застывших в ступоре непонимания всех присутствующих, очередной репликой ещё больше порвал шаблоны, добавив в своё поведения несуразности:
— Но Ваше Величество, — принялся он вполне правдоподобно канючить, — Я так не играю.
Состроив до придела обиженную моську, капризно сел, суча ножками, но при этом лихорадочно оглядываясь по сторонам. И слава тебе, яйца, ближайший стражник с выражением на тупой морде «чёт я не понял», оголил шпагу и сунул её Диме под нос для острастки.
Вот этим-то уже профессиональный самоубийца со стажем и воспользовался. Ухватившись за многогранник лезвия обеими руками и нанизывая свою голову на остриё оружия парализованного происходящим стражника…
Не открывая глаз, улыбнулся, вспоминая произошедшее. В торговом зале монаха Сёмы начинался третичный торг. Зевнул и хотел было подняться, но мягкий толчок в грудь отправил обратно на подушку. С трудом разлепил глаза и увидел перед носом кулак Суккубы, беззвучно спрашивающую: чуешь, чем пахнет?
Дима: — А я-то тут причём? Это ты виновата!
— Не поняла, — набычилась Джей убирая кулачок и вместо него нависая над лицом ученика убийственным декольте с почти вываливающимися из него грудями.
В отличие от кулака, этот маневр напугал Диму по-настоящему. Он был абсолютно уверен, что не дай Бог, одна из титек вывалится ему на голову и простым сотрясением он не отделается. Минимум — расплющенный череп и мозги брызгами по стенам. Поэтому чисто на инстинктах самосохранения резко убрал голову из-под удара, при этом не больно, но унизительно звонко стукнувшись черепушкой о стену.
— Боишься? — издевательски поинтересовалась Джей, колыхнув буфера из стороны в сторону, но затем отстранилась, одновременно подавая ученику команду жестом, как собаке при дрессуре типа: «поднимайся, хватит валяться».
Молодой человек поднялся. Нащупал босыми ногами растоптанные сандалии. За пальто к импровизированной вешалке не пошёл. Остался сидеть в ночнушке.
Дима: — Объясни. Откуда у меня такая буйная реакция на обеих королев? Зачем мне этот гормональный высер? Он же явно не мой, а искусственно наведённый.
Джей молчала, заворожённо уставившись на маленький язычок пламени лампадки. Только ученик в наезде не сдавался.
Дима: — Ты действительно допускаешь, что в реальной жизни у меня на ребёнка и на тётку, годящуюся мне в мамы, возможна реакция прыщавого подростка? Я что, так плохо выгляжу?
— А ты и есть самый настоящий прыщавый подросток, — отлипая от огонька и переводя наглую усмешку на ученика, неожиданно мягко и по-доброму ответила Суккуба, — С чего ты взял, дебил, что я дестабилизирую твой гормональный баланс? Мне делать больше нечего? Я изначально давала совет, а ты, зная, как следует относиться к технической поддержке, тем не менее, его проигнорировал.
Дима: — Какой совет? Про Дюма, что ли?
— Про него, родимого. Твоя проблема заключается в том, что реалии, обрушившиеся на твою бестолковую голову, в принципе не соответствуют твоим представлениям, накрепко забитыми тяжеловесными стереотипами. И то, что с тобой происходило при встрече с королевами — это не
