Но в глазах девушки проступали ужас и отчаяние. Так или иначе, а правда будет кошмарна.
«А я все еще здесь, жив и говорю с ней. Аргумент в пользу богосколка. Быть может, шанс еще есть!» И он заговорил, одновременно соображая, как следует отвечать.
– Зеленожка была верна нам, однако ж ее полностью перевербовали за считаные секунды. Это не просто взломанная тележка или какой-нибудь наркотик. Такое впечатление, что наездник и его тележка изначально были запрограммированы на отклик. – Он посмотрел на Синепанциря, пытаясь предугадать реакцию наездника на то, что он скажет дальше. – Наездники давным-давно ожидают возвращения своего Создателя. Раса эта очень древняя, возможно, древнее всех, кроме разве таких, кто уже из ума выжил. Они живут повсюду, но небольшими группами. Неизменно миролюбивые, неизменно практичные. А когда-то в самом начале их истории, несколько миллиардов лет назад, предки наездников угодили в эволюционную ловушку. Их Создатель построил первые тележки и сотворил первых наездников. Теперь, думается, понятно, кто это был и зачем так поступил. Да-да, я знаю, что известны и другие случаи возвышения. Но этот оказался поразительно стабилен. Большие тележки – дань традиции, как говорит Синепанцирь, но слово это обычно применяют к цивилизациям на куда более коротких временны`х отрезках. Современные большие тележки полностью идентичны моделям миллиардолетней давности. Эти устройства можно построить в любом месте Запределья, но происходит разработка, несомненно, с Вершины или из Трансценденции.
Один из первых щелчков по самолюбию, полученных им в Запределье. Он просмотрел технологические схемы тележек (на самом деле – результаты вскрытия). Снаружи казалось, что это чисто механическая конструкция, у нее даже движущиеся части были! Сопроводительный текст пояснял, что изготовить ее можно почти на любой фабрике, едва ли более продвинутой, чем некоторые заводы Медленной Зоны. А вот электроника представляла собой хаотичную мешанину компонентов, не проявлявшую ни модульной, ни иерархической структуры. И тем не менее она работала, притом куда эффективнее устройств, придуманных интеллектами человеческого уровня. О починке же или отладке, если не считать кибернетической компоненты, не могло идти и речи.
– В Запределье никто не понимает всех возможностей тележек, не говоря уж о требованиях, которые накладывает адаптация к ним на самих наездников. Не так ли, Синепанцирь?
Наездник сильно стукнул ветвями по центральному стволу и снова яростно затрещал. Фам его таким еще не видел. Ужас? Ярость? Голос Синепанциря из вокодера искажали нелинейные помехи:
– Ты смеешь спрашивать? Ты смеешь спрашивать? Да как тебе не стыдно спрашивать меня, который помог…
Голос подскочил до высоких частот, и наездник умолк, сотрясаясь всем телом.
Фаму, торговцу из Чжэн Хэ, стало нестерпимо стыдно. Наездник знал, понимал и… заслуживал лучшей участи. Наездников придется уничтожить. Нет смысла слушать его оправдания. Рука Фама дернулась отключить связь, потом замерла. «Нет. Это твой последний шанс увидеть… работу Искажения».
Взгляд Равны метался между человеком и наездником, и Фам понимал, каково ей. Лицо девушки исказилось му́кой, такой же, как после известия о гибели Сьяндры Кей.
– Ты утверждаешь, что изначальные тележки изготовлены Искажением.
– И оно модифицировало наездников. Это было давным-давно. Конечно, не тем экземпляром Искажения, который создан страумерами, но…
Погибель – таково было другое общепринятое имя Искажения. Оно точнее отвечало точке зрения Старика. Какой бы трансцендентной ни была природа Искажения, вело оно себя скорей как болезнь. Возможно, чтобы одурачить Старика… Но теперь Фам понял: Погибель жила в спорах, таилась там невероятно долгое время. Пряталась в архивах, выжидала шанса на размножение. И она создала себе помощников для поры расцвета…
Он посмотрел на Равну и вдруг еще кое-что понял.
– Рав, у тебя было тридцать часов на размышления. Ты видела запись с камер моего скафандра. Ты же должна была догадаться если не обо всем, то о большей части.
Она потупилась.
– О меньшей, – наконец вымолвила она.
Во всяком случае, больше не пытается отрицать.
– Ты знаешь, как мы должны поступить, – сказал он тихо. Богосколок несколько ослабил хватку. Теперь ясно, что делать, и его воля будет исполнена.
– А как? – уточнила Равна, будто не поняла его.
– Мы обязаны сделать две вещи. Во-первых, запостить это в Сеть.
– И кто нам поверит?
«Сеть Миллиона Лжецов».
– Много кто. Как только присмотрятся внимательнее, поймут, что мы правы… и примут необходимые меры.
Равна покачала головой.
– Нет, – едва слышно ответила она.
– Надо выложить это в Сеть, Равна. Наше открытие способно спасти тысячи миров. Мы обнаружили тайное оружие Погибели. – По крайней мере, для Срединного и Нижнего Запределья.
Она лишь снова покачала головой.
– Но если мы прокричим эту правду вслух, то погубим миллиарды!
– Это самооборона.
Он осторожно оттолкнулся от потолка, снова притянул себя к палубе.
У нее на глазах выступили слезы.
– Точно такие же аргументы выдвигали уб-бийцы м-моей семьи, моих планет… Я н-не б-буду в этом участвовать.
– Но мы-то говорим правду!
– Фам, я устала от погромов.
Вежливое, почти невероятное упрямство.
– Ты сама примешь такое решение, Рав? У нас есть информация, которую другие – лидеры, поумнее нас – вольны будут использовать, чтобы принять решение. Ты не дашь им сделать выбор?
Она помедлила, и на миг Фаму показалось, что цивилизованная, привыкшая к порядку часть ее личности возьмет верх. Но затем подбородок девушки упрямо вздернулся.
– Да, Фам. Я отказываю им в этом выборе.
Он пробормотал что-то невнятное и отчалил назад к консоли. «Нет смысла спорить, когда нужно действовать».
– И, Фам, Зеленожку и Синепанциря мы не убьем.
– Рав, у нас нет выбора. – Пальцы его плясали над сенсорной панелью. – Зеленожку уже перевербовали; мы понятия не имеем, восстановится ли ее состояние после гибели тележки и не выйдет ли Синепанцирь из-под контроля. Мы не можем ни продолжать полет с ними вместе, ни отпустить их.
Равна подплыла сбоку, не сводя взгляда с его рук.
– Ф-фам, осторожнее, а то не тех убьешь, – сказала она тихо. – Как ты заметил, у меня было тридцать часов, чтобы подумать о моих решениях, тридцать часов, чтобы поразмыслить о твоих.
– Ну что ж.
Фам отстранился от консоли. Гнев (богосколок?) на миг овладел им. «Равна, Равна, Равна», – с прощальной интонацией прозвучал голос в его голове. Затем все внутри заледенело. Он-то боялся, что наездники захватили корабль, но за них это сделала, причем по доброй воле, эта бедная дурочка. Фам медленно подлетел к ней. Почти рассеянно принял боевую стойку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
