Кстати, последние пока что ведут себя тихо. Скорее всего, ждут, как события будут развиваться дальше, кто победит и чего это будет стоить римлянам, насколько ослабнут. Если бы кельты подождали несколько лет и выступили сейчас, во время гражданской войны в Республике, то легко бы освободились от римского владычества. И через несколько лет стали бы рабами германцев. Иногда получается так, что твой сегодняшний проигрыш — это завтрашний выигрыш и наоборот.
Сказать, что аборигены не обрадовались нам — ничего не сказать. Все население округи заперлось в городе, оставив дома и угодья под присмотром рабов. Когда я в сопровождении Гленна и Бойда подъехал к городским воротам, на стенах стояли воины, готовые к бою. Мост был поднят. Ров недавно подновили.
— С кем вы собрались воевать?! — вместо приветствия крикнул я. Не дождавшись ответа, просветил их: — Мы передовой отряд проконсула Гая Юлия Цезаря. Идем усмирять легионы в Испании. Вот его приказ, — показал я манускрипт, — по которому вы обязаны содержать нас до прихода основных сил. Если откажетесь, будете считаться примкнувшими к Помпею. Такие города после захвата Цезарь отдает на разграбление легионерам, и всё уцелевшее население продается в рабство. Вы хотите стать рабами?
Ответил с левой от ворот башни краснолицый пухлощекий мужчина в кольчуге, но без шлема:
— Мы не собираемся ни к кому примыкать. Кого сенат и народ Рима выберут, тому и будем подчиняться.
То есть, мой город с краю, ничего не знаю!
— Ты префект Аппий Манлий? — поинтересовался я.
— Да, — подтвердил он.
— Разве ты не знаешь, что сенат сбежал в Грецию?! — спросил я с насмешкой. — Тебе придется долго ждать его распоряжений. Почему-то мне кажется, что сенаторы забыли о твоем существовании, у них проблемы поважнее, а народу плевать, кто будет править, лишь бы был мир и порядок. Или ты против мира?
— Конечно, я за то, чтобы война закончилось! — торопливо заверил префект.
— Вот и выполняй приказы нового правителя Римской республики Гая Юлия Цезаря, не навлекай беду на себя и на жителей города, — посоветовал я. — Или хочешь, чтобы они погибли из-за твоего упрямства?!
Моя манера задавать в конце монолога каверзный вопрос явно сбивала с толку Аппия Манлия. Судя по туповатому лицу, у него и без моей помощи были проблемы с логикой и дедукцией.
— Я не упрямлюсь, я просто хочу узнать, с какой целью вы прибыли сюда, — быстро ответил префект.
— Я тебе уже сказал, что мы направляемся в Испанию, а здесь подождем легионы. Со мной тысяча германцев, нанятых на службу. Их надо кормить и поить каждый день, причем хорошо, иначе они сами о себе позаботятся, — рассказал я и спросил: — Догадываешься, что это значит?
— Имел с ними дело… — хмуро молвил он.
— Вот и сделай так, чтобы у них не было повода уходить из лагеря, — посоветовал я.
— Хорошо, вы все получите. Через час я пришлю обоз с провиантом на неделю, — заверил Аппий Манлий. — Только у меня условие: германцы не должны заходить в город. Располагайтесь на дальнем лугу, вон там, по той дороге примерно в миле, — показал он на северо-восток.
— Если не хочешь, чтобы городские купцы заработали на торговле с нами, пусть так и будет, — согласился я.
— Пусть купцы сами к вам ездят, — принял решение префект. — Так нам будет спокойнее.
Что ж, тоже верно. Меня-то, надеюсь, в город пускать будут, а германцы перебьются.
— Александр, это ты? — послышался знакомый голос с правой башни.
— Да, Кайден, ты не ошибся! — крикнул я в ответ, опознав в спрашивавшем купца Кайдена Туллия.
— Я был уверен, что ты сделаешь в нашей армии карьеру! — польстил он.
— Я теперь гражданин Республики и префект конницы, — не удержался я от хвастовства.
— Теперь буду говорить всем, что у меня есть друг-префект! — продолжил он вылизывать.
Не припомню, чтобы мы были друзьями, но и врагами ведь не были.
— Да, можешь говорить, если тебя вдруг остановят германцы, — разрешил я.
— Сегодня приеду к тебе в гости, — пообещал купец.
— Буду рад! — искренне произнес я, потому что был уверен, что обязательно привезет хорошее вино.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})116
Армия Гая Юлия Цезаря осадила Массалию (Марсель), которая примкнула к нашим врагам. В город прибыл Гней Домиций Агенобарб на семи галерах, арендованных у купцов, гребцами на которых были его рабы и арендаторы, и сбил массалийцев с пути праведного. Теперь наши легионеры сколачивают лестницы и щиты для галерей, под прикрытием которых засыпают ров в нескольких местах и насыпают пандус к северной стене города. В Арелате строятся двенадцать галер, чтобы атаковать город с моря. Рабочих рук много, дело спорится. При этом я заметил, что проконсул не спешит штурмовать Массалию. Видимо, не желает проливать кровь своих подданных, по глупости выбравших неправильную сторону. Но и надолго задерживаться здесь явно не собирается, потому что приказал мне провести разведку на запад до Пиренеев. Я послал отряд кельтов и, когда он вернулся, прибыл с докладом к Гаю Юлию Цезарю.
Шатер у него новенький, ярко-красный и с желтой бахромой по швам возле входа. Проконсул стоял спиной ко мне у трехногого стола, за которым сидел раб Секст с карандашом в правой руке и пальцем левой ковырялся в носу с умным видом, глядя куда-то сквозь своего хозяина и даже меня. Гай Юлий Цезарь обернулся, увидел меня, после чего быстро открыл шкатулку из черного дерева с золотой застежкой и спрятал в нее маленькую серебряную статуэтку, которую до этого вертел в руках.
— Эта вещица мне понравилась, а ты обязательно наговоришь о ней гадостей! — улыбаясь, произнес он.
— Твои многочисленные льстецы исправят мою ошибку, — предположил я.
— Ты переоцениваешь их! — весело отмахнулся проконсул и спросил: — Какую весть ты мне принес?
— До гор дорога свободна, а перевалы охраняют небольшие отряды легионеров. Думаю, несколько когорт хватит, чтобы захватить их, — доложил я.
— А на то, чтобы удержать, потребуется больше, — сказал Гай Юлий Цезарь. — Пошлю туда под командованием Фабия три легиона, которые зимуют в Нарбо Марциусе. Конница здесь не нужна, так что отправляйся туда и ты.
— А если я пообещаю не ругать эту статуэтку, оставишь нас здесь? — с серьезным видом задал я вопрос.
Гай Юлий Цезарь улыбнулся, гмыкнул, после чего произнес:
— Все равно пошлю. На твоих подчиненных слишком много жалоб.
— Это потому, что я запретил германцам убивать потенциальных жалобщиков, — сказал я в оправдание.
— Правильно сделал, — похвалил он. — Германцы хорошие воины, но у них своеобразное отношение к моим приказам.
Не хотелось мне ехать на Иберийский полуостров, потому что не нравилась мне эта война. Грабить нельзя, добычи мало. Надеялся, что выступившие против нас легионы образумятся и помирятся с Цезарем, и от Мессалии мне будет ближе возвращаться домой.
Зато моих подчиненных приказ главнокомандующего обрадовал. Все, что можно было ограбить в окрестностях Массалии, уже было зачищено. Торчать здесь дальше и маяться дурью не хотелось никому, несмотря на то, что Гай Юлий Цезарь выплатил нам часть жалованья и можно было купить у торговцев все, что душа пожелает. Как мне сказали, для этого проконсул опорожнил государственную казну, несмотря на бурное словесное сопротивление четырнадцати сенаторов, оставшихся в Риме. Проявить несогласие делами никто из них не решился. Для Помпея они уже враги, потому что он заявил, что таковыми является все, кто не отправился вслед за ним в Грецию, а Цезарь требовал всего лишь нейтралитета. Вот сенаторы и не дергались особо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В путь отправились на следующее утро. Двигались медленно, преодолевая от силы километров тридцать в день. Отряды германцев разъезжались веером и грабили все поселения, которые находились километрах в десяти по обе стороны от дороги. Добычи было много, но дешевая. Что ценное найдешь у крестьян?! Впрочем, на всю добычу находились покупатели. Вслед за нами ехал караван купцов во главе с Кайденом Туллием, которые забирали по дешевке всё, кроме рабов. Я объяснил им, что с германцев за продажу в рабство подданных Республики спроса нет, а вот с купцами разберутся быстро и довольно примитивно. Часть добычи отдавали мне, так что к моменту прибытия в Нарбо Марциус я стал богаче почти на сотню денариев. Мелочь, но хоть какой-то толк от службы.
