Максим уходит.
Юнкер!
Появляется юнкер.
Стать здесь, к ящику пропускать беспрепятственно командира дивизиона, старшего офицера и меня. Но никого более.
Выходит Студзинский.
В случае надобности, по приказанию одного из трех ящик взломаете, но осторожно, чтобы ни в коем случае не повредить щита.
Юнкер встал на часы.
Малышев. Хороший офицер. (Мышлаевскому.) Капитан, пожалуйте сюда. Ну, вот я очень доволен, что вы попали к нам в дивизион. (Студзинскому.) Спасибо за рекомендацию. Рад познакомиться.
Мышлаевский. Рад стараться.
Малышев. Вы еще наладите нам отопление здесь, в залах, и в вестибюлях, чтобы отогревать смены юнкеров.
Мышлаевский. Слушаю-с.
Малышев. А уж об остальном я позабочусь сам. Ужин мы вам сюда доставим. А равно также и водку. В количестве небольшом, но достаточном, чтобы согреться как господам офицерам, так и юнкерам. Водку пьете, капитан?
Мышлаевский. Никак нет, господин полковник, я непьющий.
Малышев. Жаль, жаль. Ну, одну-то рюмку можно, не правда ли? (Студзинскому.) Караулы как?
Студзинский. Разведены, господин полковник, все в полном порядке.
Малышев. Ладно-с. Итак-с. Поручаю вам гимназию. Я поеду в штаб, через час вернусь. Будем ужинать. Будем здесь ночевать. Огонь, огонь, капитан Мышлаевский, разведите.
Мышлаевский. Будет исполнено, господин полковник.
Малышев. До приятного свидания, господа.
Алексей, Мышлаевский, Студзинский. Честь имеем кланяться, господин полковник. (Берут под козырек.)
Занавес
Конец второй картины
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Рабочий кабинет гетмана во дворце. Три двери. Громадный письменный стол, на нем телефонные аппараты, отдельно полевой телефон. На стене портрет Вильгельма II. Ночь. Кабинет ярко освещен. Дверь открывается, и камер-лакей (старик, гладко выбрит, в ливрее) впускает Шервинского.
Шервинский. Здравствуйте, Федор.
Лакей. Здравия желаю, господин поручик.
Шервинский. Как? Никого нет? Федор, а кто из адъютантов дежурит у аппарата?
Лакей. Его сиятельство князь Новожильцев.
Шервинский. Так где же он?
Лакей. Не могу знать. Только что вышли, с полчаса так, приблизительно.
Шервинский. Что за безобразие! И аппараты полчаса стояли без дежурного? Как же так? Ничего не понимаю!
Лакей. Да никто не звонил: я все время был у дверей.
Шервинский. Мало ли что не звонил! А если бы звонил? В такой момент, — черт знает что такое!
Лакей. Я бы принял телефонограмму. Они так и распорядились, чтобы, пока вы не приедете, я бы записывал.
Шервинский. Вы? Записывать военные телефонограммы? Да у него размягчение мозга! А, понял, понял. У него живот заболел? Он в уборной?
Лакей. Никак нет, они вовсе из дворца выбыли.
Шервинский. Вовсе из дворца? Вы шутите, дорогой Федор. Не сдав дежурство, отбыл из дворца? Значит, он в сумасшедший дом отбыл?
Лакей. Не могу знать. Только они забрали свою зубную щетку, полотенце и мыло из адъютантской уборной. Я же им еще газету давал.
Шервинский. Что? Какую газету?
Лакей. Я же докладываю, господин поручик. Во вчерашний номер они мыло завернули.
Шервинский. Позвольте, да вот же его шашка.
Лакей. Да они в штатском уехали.
Шервинский. Или я с ума сошел, или вы. Запись-то он мне оставил, по крайней мере? (Шарит на столе.) Ничего нет. Что-нибудь приказал передать?
Лакей. Приказали кланяться.
Пауза
Шервинский. Вы свободны, Федор.
Лакей. Слушаю. Разрешите доложить, господин адъютант?
Шервинский. Нуте-с.
Лакей. Они изволили неприятное известие получить.
Шервинский. Откуда, из дому?
Лакей. Никак нет. По полевому телефону. И сейчас же заторопились. При этом в лице очень изменились.
Шервинский. Мне кажется, Федор, что вас не касается окраска лиц адъютантов его светлости. Вы лишнее говорите.
Лакей. Прошу извинить, господин поручик. (Уходит.)
Шервинский (протяжно свистит, потом говорит в телефон на гетманском столе). Будьте добры: 15–12. Мерси. Это квартира князя Новожильцева? Попросите Сергея Николаевича. Что? Во дворце? Его нет во дворце, я сам говорю из дворца. Постой, Сережа, да это твой голос. Сере… Позвольте… (Телефон звенит отбой.) Что за хамство! Я же отлично слышал, что это он сам. (Пауза.) Шервинский, Шервинский… (Вызывает по полевому телефону, телефон пищит.) Это штаб Святошинского отряда? Попросите начштаба. Как это нет? Помощника. Вы слушаете? (Пауза.) Фу ты, черт!
Садится за стол, звонит. Входит лакей. Шервинский пишет записку.
Федор, сейчас же эту записку вестовому. Чтобы срочно поехал ко мне на квартиру, на Львовскую улицу, там ему по этой записке дадут сверток. Чтобы сейчас же привез его сюда. Вот три карбованца ему на извозчика. Вот записка в комендатуру на пропуск.
Лакей. Слушаю. (Уходит.)
Шервинский (трогает баки, задумчиво). А пожалуй, без них я даже красивей буду… Чертовщина, честное слово! Как же быть с Еленой? Елена…
На столе звонит телефон.
Я слушаю. Да. Личный адъютант его светлости, поручик Шервинский. Здравия желаю, ваше превосходительство! Как-с? (Пауза.) Слушаю. Так-с, передам. Слушаю, ваше превосходительство. Его светлость должен быть в двенадцать часов ночи, через полчаса. (Вешает трубку, телефон звенит отбой. Пауза.) Я убит, господа. (Свистит.) Вот так клюква! (Звонит по другому телефону.) Второй. Попрошу к телефону генерал-майора Траубе. Это, ваше превосходительство, личный адъютант его светлости. (Пауза.) Так-с. (Вешает трубку. Отбой.) Второй. Попрошу к телефону полковника Щеткина. Что вы говорите? (Пауза. Пожимает плечами, вешает трубку.)
За сценой глухая команда «Смирно», потом глухой многоголосый крик караула: «Здравия желаем, ваша светлость».
Лакей (открывая обе половины двери). Его светлость.
Гетман (входит. Он в белой богатейшей черкеске, малиновых шароварах и сапогах без каблуков кавказского типа и без шпор. Блестящие погоны Коротко подстриженные седеющие усы, гладко обритая голова. Лет сорока пяти). Здравствуйте, поручик!
Шервинский. Здравия желаю, ваша светлость!
Гетман. Позвольте, разве никого нет? Я назначил без четверти двенадцать совещание у меня. Должен быть командующий русской армии, начальник гарнизона и представители германского командования. Уже пора быть здесь. Разве нет никого?
Шервинский. Никак нет.
Гетман. Потрудитесь дать мне сводку за последний час.
Шервинский. Осмелюсь доложить вашей светлости, я только что принял дежурство. Корнет князь Новожильцев, дежуривший передо мной…
Гетман. Я давно уже хотел поставить на вид вам и другим адъютантам, что следует говорить по-украински. Это безобразие, в конце концов! Ни один человек не говорит на языке страны, а на украинские части это производит самое отрицательное впечатление. Прохаю ласково.
Шервинский. Слухаю, ваша светлость. Дежурный адъютант, корнет… (В сторону.) Как «князь» по-украински?.. Черт! (Вслух.) Новожильцев тым часово выконуючий обовязки… Я думаю, что вин захворав…
Гетман. Говорите по-русски!
Шервинский. Слушаю, ваша светлость. Корнет Новожильцев отбыл домой внезапно, по-видимому захворав, до моего прибытия…
Гетман. Что вы такое говорите? Отбыл с дежурства! Вы сами, как? В здравом уме? Бросил дежурство! Что у вас тут происходит, в конце концов? (Звонит по телефону.) Комендатура? Дать сейчас же наряд… По голосу надо слышать, кто говорит! Наряд на квартиру к моему адъютанту, корнету Новожильцеву, арестовать его и доставить в комендатуру! Сию минуту! Зараз!
