Глава 8
Утренние лучи солнца разбудили Карева. Он с большим трудом поднялся, чувствуя в висках болезненную пульсацию, и пошел в маленькую ванную. Когда он оттуда вышел, то в первый момент хотел снова лечь, но вспомнил, что Парма говорил, чтобы он с самого утра явился к координатору группы и официально подписал контракт. Поэтому он открыл саквояж, вынул капсулы с кислородом и витамином С, которые использовал против похмелья, и быстро проглотил одну. Из-за желатиновой оболочки капсула неприятно остановилась где-то в горле, и он хотел уже сходить за стаканом воды, когда взгляд его остановился на пульте климатизации.
Обнаженные концы проводов зловеще поблескивали. Хмуря брови, Карев огляделся вокруг и увидел, что предохранительная панель с пульта лежит на стуле. На лбу у него выступил пот. Он фыркнул, осознав собственную глупость — ведь без предохранительной панели нельзя было повернуть главный рубильник и пустить ток.
— И все-таки свет в домике зажегся! Рубильник передвинулся без труда!
Сжимая виски, чтобы смягчить упорную пульсацию, он подошел к пульту и заглянул внутрь. Провода, блокирующие главный рубильник, пока он не соединится со стержнем на панели, были свернуты и явно не действовали. Мгновенно в голове его возникла мысль: кто-то хотел меня убить, и это из-за Афины! Потом он немного отошел, его охватил яростный гнев, который испытывает бессмертный, жизни которого угрожала опасность из-за чьей-то небрежности. Он пообещал себе, что виновный поплатится за это.
Когда он бросил грязную одежду в ликвидатор и надел свежую, чистую тунику и брюки, головная боль стала постепенно проходить. Он вышел наружу. Утренний свет резал глаза, куда бы он ни взглянул, как будто на небе светило несколько солнц. Вместе с теплым воздухом в легкие попал тяжелый запах каких-то незнакомых ему цветов. Пройдя короткой улочкой, он добрался до площади, которая оказалась пустой, если не считать двух мужчин в голубой форме Объединенных Наций, которые прохлаждались под тентом. Перед геокуполом, в котором размещался клуб, по-прежнему стоял грузовик Пармы. Карев уже хотел было спросить кого-нибудь из этих двоих о дороге, когда заметил герб Объединенных Наций на другом геокуполе по другую сторону площади.
Внутри за длинной стойкой сидела служащая, а за ней стояли хорошо знакомые ему выходы компьютерного терминала. Перегородки из матового пластика образовывали вокруг купола отдельные служебные помещения.
— Чем могу служить? — сонно и без особого интереса спросила девушка.
— Я из группы «Фармы», меня зовут Карев.
— Да?
— Я хотел бы поговорить с техником, который проводил вчера в домик электричество, — сказал он, открывая депилированный подбородок вниманию служащей.
— Вы хотите пожаловаться?
— Да. Он допустил преступную небрежность, и я чуть-чуть не был убит током.
— Сочувствую, но именно этот техник улетел сегодня утром первым самолетом.
— Вы можете сообщить мне его фамилию? Я хотел бы кому-нибудь доложить об этом.
— Кому?
— Не знаю… кому-нибудь, кто может наказать его.
— В таком случае обратитесь к мистеру Кенди, координатору, — сказала служащая с таким укором, словно Карев нарушал какой-то неписаный закон. Она провела его в одно из помещений, где за столом сидел молодо выглядевший остывший блондин, подстриженный ежиком. Кенди был очень мускулистым для остывшего, а его румянец говорил о цветущем здоровье. Он крепко и сердечно пожал руку Карева, после чего внимательно выслушал его рассказ, делая записи.
— Разумеется, я дам делу ход, — пообещал он. — Кстати, мистер Карев, поскольку уже довольно поздно, скажите: вы готовы начать работу?
— Ради этого я сюда и приехал, — с улыбкой ответил Карев. — Но честно говоря, не знаю, на что могу пригодиться. Я приехал сюда потому, что…
— Вам ни к чему объясняться, мы в основном функционируем благодаря синдрому BEAU GESTE, — Кенди сложил листок бумаги из блокнота и его углом стал ковырять в больших и ослепительно белых передних зубах. — Вы представляете «Фарму», поэтому можете помогать при применении биостата, производимого вашей фирмой. Е.12, если не ошибаюсь?
— Но я всего лишь бухгалтер.
— Этот вопрос решен в Нью-Йорке, — бесстрастно, хотя и с долей иронии, ответил Кенди.
— Я знаю, но думал… что, может…
— Кроме того, помощь в конторе нам не нужна.
— Дело не в этом… — Карев замолчал, пытаясь привести мысли в порядок. — Когда начинается облава?
— Уже началась. Мы занимаемся переселенной ветвью старого племени малави, а они маловосприимчивы к нашим чудесам с погодой. — Кенди написал фамилию Карева на формуляре и подал его через стол. — Идите с этим на склад, там вам выдадут снаряжение. Мы запланировали, что удержим осадки до окончания акции и будем действовать под прикрытием тумана. С этой целью… — рядом с первым формуляром Кенди положил второй, голубой, — вы получите автомат.
— Пистолет?
— Да. Типа подкожного, на случай, если имеете что-то против применения насилия. Массовая прививка бессмертия исключает применение индивидуальных инъекций.
Двухместный вездеход на воздушной подушке, который Карев взял с транспортной базы Объединенных Наций, легко двигался по дороге, ведущей на север, где над горизонтом висела буря. Карев вел маленькую машину, почти стыдясь того, что обнаружил в себе черты искателя приключений. В обычный день в это время он сидел бы за столом в дирекции «Фармы», делая вид, что следит за работой компьютеров, а на самом деле считал минуты, отделяющие его от обеденного перерыва. Зато здесь, одетый в голубую форму Объединенных Наций, он вел неизвестную ему до сих пор машину по дороге, которой не ездил никогда прежде, а между деревьями чужого леса светило горячее африканское солнце.
Он заново открыл известную истину, что сам приезд на новое место значит немного, в счет идет только перемещение в смысле психическом и духовном. Это второе всегда происходило с опозданием, иногда на несколько дней или даже недель, ибо, пребывая в обществе других людей, он мог стать самим собой и тем самым познакомиться с новым окружением. Когда еще молодым практикантом он приехал на трехнедельный семинар в Полярный Город, его не покидало странное оцепенение и удивление тем, что он не в состоянии понять отличие этого города от других.
Только в последний день, свободный от обязательных лекций и назойливых коллег по профессии, он отправился за город и углубился на километр в вечный ледяной пейзаж. Повернув за ослепительно белый холм и потеряв из виду цивилизацию, он вдруг обнаружил, что оказался в Антарктиде, как будто его перенесла какая-то волшебная сила, которая всего секунду назад вырвала его из привычной жизни. Вневременная, грозная красота поразила его, он остановился и, затаив дыхание стал любоваться незабываемым зрелищем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
