— Тебе тоже не уйти.
— Я уплыву. А ты нет и твои обезьяны тоже. Скоро на берегу весело затрещит костёр и зашипят ваши шкуры.
Шпарин с сожалением посмотрел на рубашку и ватник на «обезьянах» и снял с «обезьян» зелёные шапочки. Одну одел на голову Стасика, другую бросил Марине.
— Надо дать выход гневу.
Шпарин оглушил «обезьян», снял наручники, собрал разбросанные вещи из сумочки Карины, повесил сумочку на шею и забросил в озеро оружие.
— Думаешь вернётся? — Марина изучала вывернутую наизнанку шапочку.
— Я бы их прирезал. Вы, дядя Миша, гуманный.
— Ими скоро займутся. Пошли топиться, мальчики и девочки, — позвал Шпарин, первым входя в воду. — Поторапливайтесь!
— Шпарин! Хватит, есть же предел дурацким шуткам.
— Нету, — Шпарин всмотрелся в прозрачную воду. — Нету предела, ни моим дурацким шуткам, ни чудесам в вашем замечательном мире, потому… потому, что это всё-таки акулы. Плывет, здоровая, метра два, если ухватит, мало не покажется. Будем надеяться, что она не голодна.
Они шли гуськом по колено в воде, держа наготове тесаки «гуманоидов», стремясь быстрее скрыться из вида новых «гуманоидов» и оказаться под прикрытием скал, нависающих над пляжем.
— Стасик, иди вперед, — сказала Марина. — Нечего пялиться…
— На «паспорт», — обгоняя девушку, хихикнул Стасик. — И на кое-что ещё.
— Стасик, не оглядывайся, — сказал Шпарин. — Это зрелище детям до шестнадцати.
— Мне восемнадцать!
— «Гуманоиды» готовятся к трапезе.
— Костры уже горят.
— У них сегодня праздник.
— Штук десять сгрудились на берегу.
Стало глубже. Вода дошла до пояса. Полетели стрелы.
— Не достанут! Мы уже далеко.
— Тащат лодки.
— Жаль, что мы их не нашли.
— Три лодки. Они близко.
— Это каноэ. В каждом по три «обезьяны».
— Разнылись! — Стасик махнул тесаком. — Распустили нюни! Не ожидал! Дядя Миша, примем бой!
— Помолчи, — Шпарин прислушался. — Не бурли. Знакомый звук.
Красный вертолёт пролетел над пляжем, сделал круг и пошёл к ним.
— Вернулась! — обрадовался Стасик.
— Вспомнила о сильных мотивациях, — съязвила Марина.
— Скоро узнаем, — сказал Шпарин. — О чём она вспомнила.
Вертолёт проскочил над лодками. Раздались выстрелы. «Гуманоиды» попрыгали из каноэ и бросились к берегу. Вертолёт, вспенивая поверхность озера, завис над беглецами.
— Вот и я, ребята! — опуская лестницу, крикнула Карина. — Купаетесь? А весь берег в людоедах.
— Тебе конец! — хватая лестницу, сказала Марина. — Отдышусь и тебе конец.
— Шутки шутит, — сказал Стасик. — Стерва.
Шпарин забирался последним. Подталкивая Стасика и цепляясь за нижнюю ступеньку верёвочной лестницы, увидел слабый след на воде идущий к вертолёту.
— Крокоди-ил!!.. — крикнул Стасик.
Крокодил пустил пузыри, высунул морду из воды и открыл пасть.
— Гена! — сказал крокодилу Шпарин. — Не вздумай. В озере полным-полно другой еды.
Крокодил захлопнул челюсти погрузился в глубину.
— Почему Гена? — ошарашено спросил Стасик в вертолете.
Шпарин уселся на красный коврик. Под ним тут же образовалась лужица.
— Ассоциации с далеким детством. В моём детстве мы смотрели замечательные, полные лирики, различные мульт и кинофильмы. А что показывают вам, Стас?
— Всякую хрень! Зомби, вампиры, привидения, уроды, маньяки, пиво, секс, полицаи, убийцы, дебилы… — стучал зубами мальчишка. — Знаете, какие у него были зубы?
— У кого? — спросила Марина.
— У него, — Шпарин кивнул на пол вертолета. — У того кто был внизу.
— Представляю, — девушка похлопала Шпарина по мокрой щеке. — И когда вы их успели рассмотреть?
* * *
Несколько минут спасенные приходили в себя, молчали и смотрели на Карину.
— За сумочку и шапочку спасибо, — нарушила молчание Карина. — Так и будете мне глазки строить? Куда летим?
— Куда глаза глядят, наобум, — безразлично ответил Шпарин. — Будем рыскать в воздушном пространстве, пока опять куда-нибудь не вляпаемся. Можешь для разнообразия сделать мёртвую петлю.
— Запросто, — сказала Карина. — Можно попробовать.
— Давай. Пробуй. Крутанемся.
— Опять начинаете? — раздражённо произнесла Марина.
Стасик подполз к люку и лег на живот.
— Остров под нами, — доложил мальчишка.
— Туда летим, — Шпарин показал на песчаный островок, увиденный Стасиком. — Во-он туда… Надо перевести дух, обсудить твоё поведение и решить, что делать дальше.
— Откуда у тебя пистолет? — подозрительно спросила Марина.
— Запасной. Я про него забыла. Курточку свою забрала-а!
— Не удивительно, — одевая курточку, сказала Марина. — Столько пить. Ещё орёт. Расческу дай!
Вертолёт сел на песчаный вытянутый островок, поросший камышом.
— Ключи и пистолет! — Шпарин протянул руку. — Суд будет скорый и справедливый.
— Су-у-д? — протянула Карина. — Вы что, ребята?
— А как ты хотела? Должны быть причины из-за которых ты бросила товарищей по несчастью и вернулась. Они должны быть очень весомыми. От этого зависит твоя судьба. Мы хотим их узнать и решить, что с тобой делать.
— Да, несчастные товарищи очень хотят их узнать. Предательница!
— Кто предательница? — тихо произнесла Карина. — Сдурела?
— Ты! — сказала Марина, расчесывая мокрые волосы. — Нет тебе пощады. Предателей расстреливают.
— Утопим, как она меня хотела утопить! — ожесточенно сказал Стасики и, немного подумав, добавил: — Но это не очень гуманно, человек всё-таки…
— Гуманист сопливый! — сказала Марина.
— Стас! Ты стал похож на наших дружелюбных «гуманоидов». Я понимаю, испытания тебя напрягли…
Карина обвела взглядом суровые лица несчастных товарищей.
— Только попробуйте! — негодующе сказала девушка, покачивая пистолетом.
— Оставим на островке, пусть посидит, подумает, может что-нибудь и поймет… И умрет от голода, — нерешительно произнес Стасик.
— Не успеет, приплывут «звери» и сьедят, — сказала Марина.
— Мы переборщили, — решительно сказал Шпарин. — Озверели. Людоеды доконали нас. Как её можно оставить? Она нас в самом деле спасла, причём два раза.
— Давайте простим, раз вернулась? — предложил Стасик. — В самом деле, чего это мы? Разошлись.
— Выметайтесь из вертолёта! — Карина побагровела. — Неблагодарные. Я летала на рекогносцировку. Вы меня бы не отпустили, скажи я об этом. И её бы не отпустили. Не отпустили, Михаил Иванович?
— Ни за что! — согласился Шпарин. — Я женщинам больше не верю. Вы обманываете.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
