Как быть теперь?! Она лишена крова, бедна, как церковная мышь, и не имеет защитника. Какое у нее будущее? Да и есть ли оно?! Ведь теперь нельзя обратиться к Архимагу — это значит просто отдать ребенка в загребущие лапы нолдских магов. Ее ребенка, только ее! Она даже сбавила шаг и прижала руки к животу. Как быть с ним, где она родит малыша?! В Зелоде нет родильных домов, их заменяют повивальные бабки и маги-лекари. О, Альме, здесь и обыкновенных больниц-то нет. Есть лечебница для нищих, где их пользуют какие-то коновалы, но уж лучше где-нибудь в канаве помереть, чем попасть в руки этим мерзавцам!
А еда, что она будет есть?! Денег нет, а те драгоценности, что она захватила из дома Вензора, пусть и дороги, но почти бесполезны. Да они для нее просто опасны! Украшения станут неплохим довеском к холеному телу ненавистной богачки.
Панические мысли роились в голове Лакристы Регнар, пока она бродила по улицам и переулкам Равеста. Темнело, уже появились первые фонарщики, зажигающие масляные уличные светильники. У магистрата на покупку надежных нолдских фонарей попросту не хватало денег, вот и получалось, что дорогой магический свет разгонял тьму только на центральных улицах. Увы, но Лакриста забрела слишком далеко от богатых районов города. Хотя вряд ли могла сейчас сказать, покинула она Верхний город или нет.
Выход из этой пропасти, в которой женщина оказалась в одно мгновение, найти не удавалось. Даже надежды не осталось — лишь серая безысходность. Не обращая ни на что внимания, совершенно бездумно Настя с заплаканным лицом вошла в трактир с нарисованной на вывеске тонконогой птицей с голубым оперением. Чуть ниже значилось «Под крылом Симара» и имя — Тинто Давиус.
Внутренний мирок заведения встретил ее тихим спокойным говорком немногочисленных посетителей, снующими между столиками фигурами двух служанок и худющим субъектом с крючковатым носом за стойкой. Вполне приличный трактир, довольно чистый и ухоженный, вот только Лакриста привыкла к другой обстановке и совсем иному обслуживанию.
— Я могу у вас поесть? — тихо спросила беглянка у хозяина, за что тут же удостоилась взгляда разноцветных — один зеленый, а другой синий — глаз.
— У… госпожи имеются деньги? — вкрадчиво поинтересовался Тинто.
— Вот, — женщина робко выложила на стойку маленькую серебряную сережку с голубым камушком. Тонкая рука тут же отдернулась назад, и Лакриста уцепилась за узел с немногочисленными своими вещами, да так, что пальцы побелели.
Трактирщик вздохнул и, взяв предложенное украшение двумя пальцами, повертел его перед глазами. Вновь вздохнул и посмотрел на посетительницу:
— Денег, как вижу, нет! Ну что ж, поесть хватит, да еще пять келатов сверху… Нет, еще десяток гильтов наброшу, но не более. Это последняя цена! Согласна… госпожа?
В голосе Тинто Давиуса была такая запредельная скука, что Лакриста побоялась возражать. Цена наверняка грабительская, но не одинокой беглянке спорить с опытным в торговых делах мужчиной. Нечего ей ему противопоставить, сейчас вообще отнимет серьгу да страже сдаст как воровку, и ничего не сможешь доказать. Ну а если даже просто откажется связываться с сомнительного происхождения ценностями, то она потеряет шанс раздобыть хоть немного денег.
— Я согласна, — зябко поежившись, проговорила Лакриста.
Трактирщик хмыкнул и подмигнул ей зеленым глазом.
— Держи деньги и иди за третий столик от окна… Недалеко вон от того здоровенного мужика! — Тинто указал на мрачного детину в тонкой шерстяной куртке. Он сидел у самой стены и угрюмо оглядывал зал. На столе перед ним стояла внушающая уважение глиняная кружка и полная тарелка залитой соусом лапши с мелкими кусочками непонятного происхождения. Проходя к своему столику, Лакриста ощутила острый аромат сыра и разглядела на краю глиняного блюда несколько раковин с запеченными моллюсками — чувствовалось, что здоровяк любит вкусно поесть.
Свой обед, а может и ужин, — она потеряла всякое представление о времени — ей пришлось ждать недолго: разбитная пышногрудая деваха притащила поднос, на котором робко притулились две миски и небольшая чашка.
— Пшенная каша, курица и сбитень, госпожа! — служанка особенно выделила последнее слово. Дескать, видели мы таких господ, ножом поскреби — шлюха шлюхой. Грубиянка бухнула перед Настей тарелки и уплыла прочь, точно виляющая кормой шхуна.
— Дрянь, — шепнула под нос Лакриста и попыталась унять вновь навернувшиеся слезы.
Каша оказалась довольно безвкусной, курица — неясного происхождения птахой размером в два дамских кулачка, а сбитень — приторно сладкой мутной водичкой. Трактирщик решил особенно не мудрить и искал выгоду даже в такой малости.
С неохотой, почти через силу, беглая дворянка принялась за ужин. Сразу же вспомнились званые обеды, королевский бал и многие другие, теперь недостижимые вещи. Тот мир не для нее, значит, надо искать себя в новом, как-то приспосабливаться, ловчить, бороться если не за счастье, то хотя бы за жизнь.
В трактире становилось все более многолюдно, на пороге то и дело возникали люди самой лиходейской наружности, быстро оглядывались и садились за какой-нибудь столик. Здоровяк сосед все так же хмуро торчал в своем углу и цедил содержимое кружки, тарелка его давно опустела.
Наконец отставила опустевшую чашку и Настя — пусть невкусно, но хоть не потеряет теперь сознание от голода. Подхватив узелок с пожитками, Лакриста двинулась к выходу. Пора из этого вертепа уходить, вряд ли безопасно сидеть в таком месте и таком окружении. Как бы новая беда не нагрянула!
Выскочив наружу и хлопнув дверью, молодая женщина нырнула в соседний переулок и побежала со всех сил. Нехорошо у нее было на сердце, как-то тревожно и боязно. Все-таки зря она зашла в этот трактир, зря. Да еще этот хри'кил проклятый, весь день то холодом руку морозил, то жаром припекал, а в этом грязном кабаке еще молниями начал жалить! Снять бы, так ведь без него она совсем пропадет. Вон, в темноте видит, да и как оружие он может пригодиться.
За спиной послышались топот и невнятная ругань, Лакриста застонала и, подхватив подол, припустила вперед, да только не в ее положении бегать по ночным улицам. Не упала через пару шагов — и то хорошо! Потому и догнали ее совсем скоро, зажав в углу между каким-то домом и высокой каменной стеной.
— Куда ж ты так помчалась, лапушка?! — глумливо поинтересовался один из бандитов, чем вызвал гогот троих своих подельников. — Нас не подождала!
— На помощь! Пожар!!! Й-и-и… — закричала Настя, но тут же просто завизжала от сильной пощечины.
— Заткнись, дура, не доводи до греха! Мы с тобой немного развлечемся, да барахлишко приберем, а так цела будешь, почти… — продолжал издеваться все тот же негодяй. — А барахлишко-то у тебя еще есть, ведь так? — хохотнул грабитель и выдернул из ее рук узелок с украшениями.
— Пускай пока здесь полежит. Место проверенное, надежное, — пробормотал душегуб, убирая отнятое у женщины добро в небольшую сумку на бедре. — Ведь так, ребята. Надежное место?!
В ответ он получил согласное ворчание и сдержанные богохульства. Разбойники если особо и не доверяли своему атаману, то высказывать это открыто не пытались.
— А теперь посмотрим, что там у тебя интересного спрятано, — тяжело дыша, выговорил грабитель и, перехватив руку женщины, рванул ворот ее платья. В темноте сверкнула белизной грудь. — Ха, и ведь небось хотела сказать, что больше ничего нет!..
Сказать что-либо еще главарь отбросов Нижнего города не успел — со спины, на палец ниже ребер, в него вонзилось тонкое лезвие стилета. Любители легкой наживы из его банды еще продолжали сально пялиться на сжавшуюся в комок беззащитную женщину, когда неизвестный начал убивать их одного за другим. Грабитель, стоявший по правую руку от главаря, умер вторым. Убийца заколол его тоже со спины метким ударом в сердце. Не тратя времени на освобождение оружия, он отскочил в сторону и сдернул с пояса нечто вроде веревки. Засвистел рассекаемый воздух, и в лицо ближайшего бандита врезалась небольшая гирька. Тот беззвучно повалился на землю, но зато заорал наконец опомнившийся последний грабитель и потянулся к поясу с оружием. Снова свист, и, захлестнув ногу насильника, неизвестный воин сбил его на землю. Разворот, и набравшая скорость гирька с другого конца веревки выбила искры из мостовой — бандит успел откатиться в сторону.
— Ублюдок! — Громила-разбойник уже ухитрился вскочить на одно колено и тянул из-за пояса короткий прямой тесак. — Да я тебя… А-а-а! — Убийца хлестнул своим необычным оружием по лицу противника.
Слабо звякнул металл, и стало ясно, что в руках у нападающего не веревка, а тонкая цепь из мелких звеньев. Из-под пальцев, закрывших лицо пока еще борющегося за жизнь негодяя, потекли струйки темной, почти черной крови. И тут же цепь захлестнула горло, а спаситель Лакристы как-то оказался у него за спиной. Вот только спаситель ли это? Жертва воина еще хрипела, когда Настя осторожно, приникнув к стене, попыталась отползти прочь. Благодаря хри'килу она разглядела скоротечную схватку в пугающих подробностях. Что-то ей не слишком хотелось связываться с таким благодетелем. Не окажется ли он похуже убитых падальщиков Нижнего города?!
