Она сказала это с многозначительным видом; Себастьян ждал продолжения.
— Вы все больше и больше интригуете и двор, и Париж, — объяснила принцесса. — В Версале, например, а стало быть, и в Париже ходят слухи, будто король подарил вам Шамбор.
Себастьян вытаращил глаза. Баронесса рассмеялась:
— Российский посол Бестужев-Рюмин даже навестил меня, чтобы спросить, известна ли мне причина этой неслыханной щедрости. Поскольку принцесса рассказала мне об условиях вашего пребывания там, я ответила, что сильно сомневаюсь в подлинности этого дара.
— Но это же глупо! — воскликнул Себастьян.
— Надо полагать, слухи породил тот факт, что кое-кто из придворных последовал за вами в Шамбор. Потому и решили, что раз вы располагаете замком по своему усмотрению, значит, король вам его подарил.
— Это еще не все, — подхватила принцесса. — Несколько недель назад вы сказали в присутствии кардинала Берни, что некие духовные упражнения, которым вы научились в Индии, позволяют вам выявлять настоятельные требования времени.
Себастьян кивнул.
— Затем вы заявили, что, отвлекаясь от себя самого посредством не знаю какого дыхательного упражнения, можете оживить прошлое.
Он опять кивнул.
— Ну так вот, Берни теперь трубит повсюду, что вы утверждаете, будто жили при дворе Карла Великого. От него эти басни услышал Вольтер, поскольку они оба масоны, и стал разносить дальше. Он рассказывает, например, что, по вашим словам, вы будто бы сидели за одним столом с отцами Трентского собора.
Принцессу, казалось, веселили все эти глупости. Себастьян широко раскрыл глаза.
— Хуже того, — продолжила она, — в Париже сейчас находится один англичанин, некий лорд Гауэр, который видел вас не знаю где, у герцогини де Лораге, кажется. Однако он одевается как вы, утверждает, что является графом де Сен-Жерменом, что живет больше тысячи лет и вообще бессмертен, что знавал самого Иисуса Христа, которого называет превосходным малым, и прочий вздор. Разумеется, все покатываются со смеху, и этого Гауэра приглашают повсюду, потому что он дает людям повод развлечься.
— К тому же, — прибавила баронесса, — развлечься на счет двора, который зазывает на малые ужины в Версале всяких сумасбродов.
Себастьян подумал, что ему пришел конец: обе женщины, которых он считал своими друзьями, тоже присоединились к судилищу.
— Производители карнавальных масок, — продолжила принцесса, — уже начали делать их с вашим лицом.
Она наклонилась и достала из-под своего кресла карикатурную маску из папье-маше: вылитый он!
— Паяц! — стенал Себастьян. — Я стал паяцем!
— Вот, держите, шоколад успокаивает удрученные сердца, — сказала принцесса, подавая ему чашку. — Чего вы ждали? Вы интригуете людей. Никто не знает, откуда вы взялись, куда направляетесь, как вас зовут на самом деле и каково происхождение вашего богатства. Вы творите чудеса, очищаете алмазы, например. Одного этого уже довольно, чтобы поползли всякие сплетни. И вы, похоже, недооцениваете скорость, с какой они передаются из уст в уста, а также естественную склонность скучающих людей верить всему и чему угодно.
— Потому-то Голландия и кажется нам подходящей для вашей миссии.
Себастьян покинул особняк баронессы Вестерхоф раздосадованный и расстроенный.
Когда-то он верил в секрет Ньютона. Не было у него больше никакого секрета.
Он стремился к власти. Дорога оказалась перегорожена могучими врагами.
Он увлекся баронессой Вестерхоф. И нашел в ней лишь судью, что расследует его дело.
Себастьян остался таким же одиноким, как и во дворце вице-короля Перу.
Три дня спустя он получил письмо от Александра и, изучив печать, удостоверился, что она сломана — как его и предупреждала баронесса Вестерхоф. В письме, очень сдержанном, не говорилось ни о чем другом, кроме как о сожалениях, которые испытывает сын в разлуке с отцом.
«Неужели со всеми отцами то же самое?» — спросил себя Себастьян, размышляя о странности своих отношений с Александром. Порой у него возникало чувство, что он существует только через сына.
«В конце концов он сам станет моим отцом», — подумал он. Эта мысль его позабавила.
48. ЦЕНА ДУШИ
Себастьян медлил с отъездом. Даже чуть не отказался от своей миссии.
Мрачное настроение длилось неделями, изредка сменяясь приступами язвительности. Обеды, где ему надлежало блистать, казались ему похожими на маскарады.
Себастьян был готов купить услуги лорда Гауэра, которого на самом деле звали Гоув, чтобы тот подменил его собой.
Ему казалось, что он попал в фантастическую сказку, где лев царствует в окружении каких-то гнусных животных, обезьяноподобных крыс, вопящих и раздирающих друг друга.
Себастьяну вдруг стало еще гаже, когдау ворот особняка Бель-Иля к нему приблизился, ковыляя, какой-то нищий, чтобы попросить милостыню. Это был молодой человек без одной ноги.
— Где вас изувечило? — спросил Себастьян.
— При Берг-оп-Зоме, господин. Ядром.
Ядро. Пролетает ядро, и вся жизнь идет под откос.
— У вас нет семьи?
— Я теперь всего только лишний рот, господин.
Этот человек потерял ногу ради своего короля. И ядро сделало его бобылем.
Себастьян дал несчастному монету. Тот осыпал его благословениями, наверняка теми же самыми, что и брат Игнасио графиню Миранду.
Король уехал в Компьень. Малые ужины прервались.
Себастьян решил было, что поток глупостей на его счет иссяк, но его второй слуга Иоганн-Фелициус невольно развеял эту иллюзию, спросив, верен ли слух, согласно которому господин граф фабрикует алмазы чистейшей воды.
— Откуда ты это взял?
— От кузнеца, сударь. Мы с кучером ходили к нему сегодня утром.
— Ну конечно! — воскликнул Себастьян с сарказмом.
Фабриковать алмазы — только этого ему еще не хватало!
Себастьян решил сбежать из Парижа и снова наведаться в Шамбор, на сей раз в одиночку, чтобы поразмыслить о своей судьбе, а заодно выполнить заказ короля и госпожи де Помпадур, окрасив кое-что из их гардероба: штаны, жилеты, кафтаны, плащи, юбки, кружевные воротники, набор лент, что там еще.
«Красильщик и паяц», — с горечью подумал он.
В пути Себастьяна застиг дождь, один из тех преждевременных осенних ливней, что обрушиваются на землю с какой-то мстительной силой. Сквозь запотевшее стекло кареты он заметил на дороге силуэт одинокого путника, согнувшегося под яростью небес и насквозь промокшего. Но отнюдь не простолюдина, поскольку был при шпаге. Себастьян крикнул кучеру остановиться и открыл дверцу. Незнакомец понял это как приглашение: подбежал к карете и обратил к Себастьяну сморщенное и растроганное лицо.
