— Фигурное катание — это же, Тай, искусство, это даже не кулинария!
Мельком обернулась и увидела, как за мной точно так же, гуськом, семенят каратели и водник. Видимо, и они посчитали, что пара красивых шагов могут обернуться еще более шикарным падением. А каратели и огнеборцы были парнями скромными, к шику не приученными.
А вот когда мы оказались внутри… Что же, могу сказать одно: чутье на неприятности у ворона отменное. И они даже отвечают ему взаимностью: здесь явно гнали не только крепленый цвергский самогон, но и пламенные речи о свержении режима императора.
Об этом нам поведало содержимое одного из сундуков, который не успел прогореть. Вряд ли честным цвергам-винокуриям нужны были проклятийные разрыв-амулеты, подорожные листки, охранные грамоты с имперскими печатями и альвийскими, мундиры карателей, жандармов и даже дворцовой охраны…
Я посмотрела на груду из разрыв-проклятий, она тускло светилась алым. Значит, пока не активированные. Но доберись до них пламя — рвануло бы так, что разнесло квартал. Точно такое пару дней назад мы обнаружили в спальне ворона….
— Они уходили в спешке и понадеялись, что пламя и взрыв уничтожат оставшиеся следы, — подтверждая мою догадку, произнес ворон, осматриваясь. — Интересно, почему они так торопились?
— Господин Арнсгар, — окликнул ворона каратель, рядом с которым стоял огнеборец. Два мага смотрели. — Кажется, вот отсюда начался поджар и… — он больше не произнес ни слова.
Но ворону, подошедшему ближе, слова уже и не были нужны. Он увидел в груде пепла кольцо, которое светилось с каждым моим шагом все ярче. Знакомая печатка, с пластины которой снежный волк яростно скалил свою пасть.
— Эйроу… — выдохнул Ар, словно отрезая по живому.
Офицер, который был для него и другом, и наставником, и… предателем.
Хотелось подойти, положить ворону руки на плечи и произнести банальное «мне жаль». Но это было бы проявлением слабости. Роскоши, непозволительной сыну императора.
— Прикажете арестовать? — бесстрастно спросил ворона кто-то из подчиненных.
— Да. Я сам, лично, буду руководить операцией, — в его голосе звучала сталь.
Когда магомобиль затормозил в квартале Голубой Ягоды, внутри меня родилось нехорошее предчувствие. Хотя казалось: куда уж хуже? Но сейчас я ощутила, словно мы приблизились к черте, возврата от которой не будет.
Один из карателей уверенно постучал костяшками пальцев в дверь. Другие — ощетинились веером заклинаний, перекрывая не только основной, но и черный ход, а также взяв под контроль все окна.
Жандармский патруль на грифонах, как раз облетавший район, не мог не заметить оживления перед домом и пошел на снижение, закладывая круги, но, увидев знак ворона, застыл в воздухе в некотором отдалении.
Пара минут напряженной тишины, и дверь распахнулась, явив Адель. Сегодня она была бледнее, чем при предыдущей нашей встрече.
— Могу я увидеть Густава Эйроу? — спросил каратель, стоявший у крыльца.
Мы с вороном находились в паре футов от входа, сразу за углом дома, и слышали диалог.
— Да, он сейчас дома. Недавно вернулся. Входите, — растерянно произнесла девушка.
Ее неуверенные слова словно спустили с тетивы арбалета сразу дюжину болтов.
Каратели, оттеснив девушку, ворвались в дом. Послышались звуки борьбы.
И когда мы с вороном очутились в гостиной, Эйроу уже стоял на коленях, оплетенный сковывающим арканом.
— Какого демона? Что происходит? — гневно выкрикнул плененный, глядя лишь в глаза Арнсгару.
— Офицер Эйроу, вы задержаны в связи с подозрением в пособничестве врагам империи и заговорщикам… Это ведь ваше кольцо? — С этими словами ворон положил на гладкую поверхность стола печатку Эйроу. И пусть она была в пепле и саже, но скалящегося волка нельзя было перепутать ни с чем другим.
— Отец… — раздалось тихое от входной двери.
Я не успела ничего сделать. Адель покачнулась и упала. Мертвой. Это я, как некромант, могла сказать точно. Проклятие трепетного сердца оборвало ее жизнь вмиг.
Каратель, очутившийся рядом с девушкой, склонился, пуская в ее грудь разряд, но… это был не обычный приступ, которому помогло бы вмешательство целителя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нет!!! — Крик полный отчаяния и боли. Отец первым понял, что произошло, и рванул удерживающие его путы.
Это было страшно. Смотреть, как боль, родившаяся в глубине его души, разрезала пространство криком, волной жуткого отчаяния, из тех, что оставляют на сердце раны. Именно она, боль, а не плененный офицер, в порыве неистовой силы уничтожила арканы.
— Ты! — Гигантский огненный шар, появившийся в ладони вырвавшегося Эйроу, полетел в сторону ворона.
— Задержать! Живым! — За долю секунды?р не успевал выставить щит. Но ворон не был бы вороном, если бы, даже умирая, не отдал приказ.
Оный совпал со вспышкой, залившей нестерпимым светом все комнату. Хоть я и была умертвием, все равно на миг ослепла, хоть и зажмурилась, что уж говорить о живых. Шар врезался в цель, и я на миг увидела объятый пламенем знакомый до боли силуэт.
В ушах эхом звенел крик «Задержать!», а в душу уже рвалась злость. Гадский ворон! Это он должен был выполнить мою последнюю волю, а не я его. Но этот ушлый тип и тут меня обставил, умудрившись умереть первым!
Я разозлилась. На него, на ренегатов, на несправедливость судьбы, на все… разозлилась так, как это умею делать только я. У нормального человека вспышка гнева может вызвать сердечный приступ, паралич или, на худой конец, нервный тик.? моя злость способна вызвать демона. Даже пентаграмма не понадобится!
Личина, скрывавшая мою истинную зомбичную суть, пошла трещинами, чтобы в следующий миг разметаться тысячью осколков, подтверждая: маг, наложивший его, утратил контроль над своими чарами. В случае с вороном это могло значить только одно… Раздался звук брызнувшего крошкой стекла.
Тело будто действовало само, отдельно от мозга, рванув к подоконнику, вслед за Эйроу, который собой выломал оконную раму и сиганул на улицу. Может, другой на его месте ринулся бы к дочери. Но он был не только отцом Адель, а еще и карателем, тем, кто умеет в критическую минуту принимать единственно верное решение. Как сейчас. Ему нужно было выжить. Любой ценой.
Я перемахнула через подоконник, головой вперед, словно в Кейшу с моста нырнула. Прикрыла руками затылок, сгруппировалась и, ударившись о мостовую, перекатилась на округлившейся, будто обод колеса, спине. Вскинулась, уже было готовая броситься в погоню, как пришлось вновь резко пригнуть голову. Над моей макушкой просвистел пульсар. Да чтоб этого недобитого карателя, оставшегося в оцеплении, который так тщательно целил в спину убегающего, что умудрился попасть в фонарный столб.
Увы, заклинания мне в теперешнем состоянии оказались недоступны, зато ноги ещё были при мне. И я припустила за Эйроу. Вот только, увы, не я одна. Кто бы знал, как могут помешать в погоне другие ее участники. Особенно тот, кого нужно догнать. А еще — жандармы на грифонах.
Нари, которая провела как-то ночь в участке этих бравых ребят в красных мундирах, жуть как их недолюбливала.А с сегодняшнего дня и у меня к ним имелась личная неприязнь.
А все потому, что один из этих олухов, патрулировавших район с воздуха, вздумал опуститься ниже и призвать убегавшего преступника к порядку. С тем же успехом можно было воззвать к совести ведьмы или к целибату инкуба.
Эйроу лишь на миг вскинул голову, оценил перспективы, а в следующую секунду в сторону крикуна полетел аркан. Петля обвила шею грифона. Тварь взвизгнула, инстинктивно устремившись ввысь и сбрасывая с себя седока. А Эйроу взмыл вверх, одной рукой удерживая аркан, а второй — круговой щит под ногами.
Второй жандарм патруля вместо того, чтобы атаковать преступника, ушел в крутое пике и почти у самой земли поймал своего напарника.
Грифон же стремительно уносил отца Адель в сторону набережной, как раз к обзорному колесу.
— Я тебя и на том свете достану, но сначала — на этом, — пообещала я Эйроу и побежала в сторону парка. По мостовой. Обгоняя магомобили и оставив далеко позади карателей.
