— Все не могу, — не стал мелочиться Льен. — Иначе меня на ней женят.
— На ком? — искренне заинтересовалась Джульетта, которой эта тема была гораздо понятнее каких-то проклятий, трусливых дедушек и прочих порождений тьмы.
— Не знаю, я с ней не знаком. Но она дочка градоначальника и дура. Знаешь, есть такой город со знаменитыми ярмарками. Возле речки. То ли Трегорье, то ли Холмогорье, то ли еще какое-то дурацкое название.
— Знаю, — сказала Джульетта и как-то странно улыбнулась. — Бергорье он называется. На каком-то древнем языке это означает "последняя крепость". Раньше там была граница королевства, за которой жили варвары. Потом варваров кого завоевали, кого отогнали, а крепость превратилась в город на перекрестке купеческих дорог.
— Ага! — сам не понимая чему, обрадовался Льен. — Точно, Бергорье. Так вот, если я нарушу договор, подписанный моим дедушкой, папе придется потратить уйму времени и нервов, чтобы доказать, что это не считается, если я в итоге женюсь уже после его недействительности. Ну, понимаешь, я ведь начну проявлять знаки внимания до недействительности и юридически это что-то может значить, только никто не уверен в том, что именно. Вот папа со злости и поклялся, что в случае чего женит меня на той дочке градоначальника, потому что она дура, как бабка была. А папа клятв не нарушает. А через полгода свадьба сестры, и договор утратит силу, и никаких проблем не будет. И…
Джульетта встала, попыталась поправить прическу, пригладила рукав на локте, потом подошла к замершему Льену и просто и безыскусно отвесила ему пощечину.
— За что?! — огорчился парень, хватаясь за щеку и отступая к двери. — Я же сказал…
— Сам дурак! — заорала Джульетта. — Я на тебя обиделась! Иди вон, дурак!
— Но… — неразумно попытался возражать Льен.
Джульетта, не глядя, пошарила, рукой по столу слева от себя, схватила коробку с пишущими стержнями и запустила в Льена. Коробка благополучно прилетела ему в лоб и шлепнулась на пол, даже не раскрывшись от удара.
— Но… — все еще не понял в чем не прав парень.
Джульетта нашарила свернувшегося клубком кота, вырезанного из какого-то рыжеватого камня, и Льен как-то сразу вспомнил, что девушка, кажется, левша. Поэтому наверняка попадет. И если попадет в голову этим котиком, то вполне можно заработать сотрясение.
— Давай поговорим завтра! — разумно рявкнул несчастный кавалер и выскочил за дверь.
— Дурак! — крикнула вослед Джульетта.
Когда Шелла, выпроводив Льена и Роана за пределы общежития, вернулась в комнату, Джульетта уже мирно вытряхивала из наволочки свое добро и никуда убегать не собиралась. А еще она улыбалась. Довольно, как сожравшая птичку кошка.
— Что случилось? — спросила Шелла.
— Я обиделась, — жизнерадостно сообщила Джульетта.
— Как-то ты странно обижаешься, — поделилась наблюдением Шелла и стала помогать развешивать по местам вытряхнутую на пол одежду. — У Льена шишка на лбу выскочила.
— Это я в него коробочкой попала, — гордо сообщила Джульетта.
— Зачем?
— Он меня дурой обозвал. Правда, он не знает, что меня, но я все равно обиделась.
— Странная ты, — сказала Шелла и тоже почему-то улыбнулась.
Утро следующего дня для героев началось по-разному.
Роан опять вспомнил о кукле, которую должен был сделать магистр Леска и, так как был выспавшийся бодрый до отвращения, сразу же пошел выяснять на какой стадии находится выполнение обещанного. Заодно он решил купить булочек для Йяды, хотевшей еще поспать. Правда, о них он потом забыл. Не до булочек, когда выясняется, что о кукле любимый руководитель напрочь забыл, да еще и со сна признался, что тратил все свободное время на выяснение чьих-то родственных связей. В общем, вместо булочек пришлось покупать свинину и ваять куклу вдвоем с Леской.
У братца местрессы Йяды были совсем другие проблемы. Ночью он сначала пил, а потом спал в кустах у кабака, то ли брошенный, то ли забытый приятелями. А в тех кустах было сыро и ветрено, из-за чего начали болеть когда-то раненное плечо и поясница.
Деньги у доблестного воина закончились еще накануне, он-то и пил за счет отмечавшего помолвку приятеля. Идти к отцу и рассказывать ему о своих проблемах он не решился. Папе никогда не нравилось такое веселье, он искренне считал, что великовозрастному чаду должно хватать зарплаты на содержание себя любимого. А если не хватает, то поместье лучше оставить племяннику посообразительнее или Йяде с мужем. Потому что единственный сын пустит это поместье по миру. Точно как один из предков большую часть семейного имущества.
Единственному сыну, если честно, не очень то поместье и было нужно. Он не представлял, что с ним делать и как его заставить приносить доход. Служба на границе или в королевской части казалась делом более прибыльным и менее сложным. Но честь, достоинство и семейная гордость заставляли держаться за это поместье до последнего. Потому что было получено предками за достойную службу. А такие подарки следует беречь.
В общем, немного подумав и почесав гудящую с похмелья голову, доблестный воин пошел одалживать деньги у сестры. Она, в отличие от него, умела как-то экономить, хотя и ей отец давно перестал присылать деньги на содержание. Как раз после того, как она отказалась выходить замуж за достойного всяческих похвал сына одного из королевских советников. Не понравился он ей чем-то.
Чтобы попасть в школу, похмельному воину пришлось лезть через забор. Через ворота его почему-то не пустили.
Закончился этот подвиг неприятным падением и порванными штанами, из-за чего дальше доблестный воин крался кустами. Дойдя таким образом до домика сестры, он первым делом заглянул в ближайшее окно и чуть не закричал от возмущения. Потому что за этим окном знакомый рыжий маг как раз затягивал ворот рубашки, а Йяда стояла у него за спиной, обнимала и что-то шептала на ухо. Сцена была настолько интимная, что воин покраснел и несколько растерялся.
Маг тем временем оделся, поцеловал Йяду одетую в фривольный пеньюар, как-то странно пошевелил пальцами и пропал, несмотря на то, что даже дети знают, что невидимости не бывает. Пока воин закрывал и открывал рот, входная дверь хлопнула. Наблюдатель бросился туда и наконец понял, что случилось. Динамическая иллюзия, которую маг на себя наложил, немного отставала от его шагов, не успевая замаскировать под фон, и за магом можно было бы проследить. Если точно знать, что он там есть.
Кричать и возмущаться воин не стал, наконец сообразив, что этот рыжий гад тоже печется о репутации Йяды. Но отцу об увиденном решил рассказать, он точно сможет решить, что теперь с этим всем делать.
Шелла и Джульетта проснулись одновременно и от того, что со шкафа что-то с грохотом свалилось.
Девушки подскочили, оторопело переглянулись. Джульетта натянула на себя одеяло, подозревая, что это либо завелся огромный паук и сбросил что-то ему мешавшее, либо не менее огромная мышь, либо что-то еще страшнее. Шелла, наоборот, решила сначала разобраться, а уже потом пугаться, если будет чего. Одеяло ведь в любом случае не спасет. Приняв решение, девушка слезла с кровати и осторожно подошла к шкафу. К ее удивлению, там обнаружилось, что на пол упала найденная Льеном коробка для хранения ценных и скоропортящихся ингредиентов. Шелла хмыкнула, легонько толкнула коробку ногой и, убедившись, что оттуда ничего не выскакивает, присела рядом.
Коробка оказалась закрытой. Из-за чего она упала было совершенно непонятно. Стук костяшками пальцев по крышке ничего не прояснил. Поэтому Шелла вздохнула и храбро ее открыла.
— Темные боги подземелий, — ошарашенно сказала она, увидев содержимое.
Шелла точно помнила, что ставила в коробку довольно дорогие травки для практического экзамена. Помнила, сколько их там было. Она даже помнила, какие именно травы туда положила. И обнаружить, что теперь коробку наполняют совершенно незнакомые растения, перемешанные со светящимися синими грибами овальной формы и, кажется, насекомыми, было, мягко говоря, неожиданно.
— Что там? — спросила с кровати Джульетта.
— Иди и посмотри, — великодушно предложила Шелла.
Джульетта встала, осторожно подошла и заглянула.
— Кажется они были другие, — сказала задумчиво.
— Точно другие, — подтвердила владелица трав.
— Наверное, надо рассказать об этом Роану, — предложила выход Джульетта.
Шелла неуверенно кивнула.
Льен проснулся с головной болью и странным ощущением, что успел сотворить какую-то глупость, которую бы точно не сотворил во вменяемом состоянии. Поэтому, пока пил найденное у Малакка обезболивающее и принесенную Ясом воду, думал над тем, откуда это ощущение взялось.
Постепенно вчерашний день удалось более-менее вспомнить, и к первому ощущению добавилось еще одно — Льен почувствовал себя идиотом.
