Она улыбнулась и покачала головой:
– Я думала об этом в последние дни, Никко. Нет, нам не стоит говорить о будущем. Это было бы слишком глупо для таких людей, как ты или я.
– Ты хочешь уехать отсюда?
– Нет.
– Тогда что же?
– Давай не будем строить планов. Будем жить вместе по месяцу в год – не больше. Может быть, так будет всегда, всю жизнь, но каждый год только один месяц. Ну как, ты согласен?
Он улыбнулся, поудобнее устраивая свои ноги между ее ног.
– Я очень люблю тебя, Хана.
– Я очень люблю тебя, Николай.
– Клянусь неверующими яйцами Фомы! Что это здесь происходит?
Рывком распахнув дверь банного домика, Ле Каго ворвался внутрь, внося с собой непрошеную струю холодного воздуха.
– Вы что, сотворили тут свой маленький “уайтаут”? Рад снова видеть тебя, Нико! Тебе, должно быть, было ужасно одиноко без меня?
Он наклонился над длинной деревянной ванной, уткнувшись подбородком в ее край.
– Тебя я тоже очень рад видеть, Хана! Знаешь, одежда тебя только портит! Скажу тебе правду – ты восхитительная женщина. И похвала эта звучит из уст самого замечательного мужчины в мире, так что ты можешь ею гордиться.
– Убирайся отсюда! – прорычал Хел; не то чтобы его смущала нагота, но Ле Каго, если только он не собирался пойти перекусить, мог разглагольствовать так до бесконечности.
– Он кричит, чтобы скрыть свою радость от встречи со мной, Хана. Это старый трюк. Матерь Божья, да у тебя чудесные соски! Ты уверена, что среди твоих предков не было басков? Эй, Нико, когда мы проверим, есть ли воздух и свет на другом конце пещеры Ле Каго? Все в полном порядке. Баллоны с воздушной смесью уже внизу, гидрокостюмы тоже. Все готово.
– Я готов отправиться прямо сегодня.
– Когда сегодня?
– Через пару часов. Уйди же, наконец.
– Ладно. Значит, у меня есть время навестить твою португальскую служаночку. Ну что ж, меня уже тут нет. Вам обоим придется примириться с неизбежностью – на ближайшее время вы лишаетесь моего общества.
Он захлопнул за собой дверь, и струйки тонкого, почти рассеявшегося пара закружились в воздухе, образуя маленькие водовороты.
После короткой постели и легкого завтрака Хана принялась упаковывать свои вещи. Она решила поехать в Париж, ибо в конце августа этот город относительно пуст – все зажиточные добропорядочные парижане отправляются на отдых.
Хел немного поработал в своем садике, который лишился некоторой своей утонченности за время его отсутствия. Там-то и набрел на него Пьер.
– О, месье, все приметы, предвещающие погоду, перемешались.
– Неужели?
– Да, да, именно так. Два дня лил дождь, а теперь и северный и восточный ветер дуют с одинаковой силой, а вы… вы знаете, что это означает?
– Я полагаюсь на тебя. Надеюсь, ты все разъяснишь мне.
– В горах будет опасно, месье. Настало время “уайтаута”.
– Ты уверен в этом?
Пьер постучал пальцем по кончику своего предательски багрового носа, желая показать, что есть вещи, о которых только коренные баски могут судить наверняка, и предсказание погоды как раз и является одной из них. Уверенность Пьера немного успокоила Хела. Значит, по крайней мере, “уайтаут” им не грозит.
* * *
“Вольво” въехал на центральную площадь деревушки Ларро, где они должны были захватить баскских парней, работавших на лебедке. Они остановились у кафе вдовы; один из мальчишек, игравших в мяч, отбивая его от стены церкви, тут же подбежал и, желая оказать Хелу услугу, изо всей силы треснул палкой по капоту автомобиля, точно так же, как это множество раз на его глазах проделывали взрослые. Хел поблагодарил его и вслед за Ле Каго вошел в бар.
– Для чего ты взял свою макилу, Беньят? Хел никогда раньше не замечал, чтобы Ле Каго брал с собой в горы свою шпагу-трость.
– Я поклялся себе, что не расстанусь с ней до тех пор, пока не узнаю, кто из моих людей предал эту девчушку. Клянусь детоубийственными яйцами царя Ирода, я продырявлю ему грудь этой штукой. Заходи, пропустим по стаканчику с вдовушкой. Я порадую ее – согрею ей зад моей широкой ладонью.
Молодые баски, уже с утра поджидавшие их, уселись теперь с ними за стол, с жаром обсуждая все шансы “за” и “против” того, что месье Хелу удастся проплыть по подземной реке и выбраться на поверхность. Как только пещеру целиком исследуют, она будет считаться официально открытой, и они смогут сами спуститься в нее и, что еще важнее, рассказывать потом об этом всем и каждому.
Вдова дважды отталкивала руку Ле Каго; продемонстрировав таким образом свою добродетель, чтобы уже никто не мог в ней усомниться, она позволила его ладони остаться на своем необъятном заду, стоя у стола, до краев наполнила вином стаканы сидящих.
Дверь туалета в глубине зала отворилась, и отец Ксавьер появился в баре, глаза его сверкали от крепленого вина и фанатического возбуждения.
– Ах вот как! – возопил он, обращаясь к молодым баскам. – Вы смеете сидеть за одним столом с этим чужестранцем и его распутным дружком? Пьете их вино и слушаете их лживые россказни?
– Вы, должно быть, с утра уже присосались к сосуду с кровью Господа нашего, отец Эстека, и упились ею до безумия! – заметил Ле Каго. – Видимо, вместе с нею к вам внутрь попало и немного храбрости.
Отец Ксавьер проворчал себе под нос нечто нечленораздельное и повалился на стул в самом дальнем конце зала.
– Ола, – не отставал Ле Каго. – Если уж вы так расхрабрились, почему бы вам не пойти с нами в горы, а? Мы собираемся спуститься в зияющую бездну, из которой нет выхода. Для вас это было бы репетицией адского пекла – воспользуйтесь случаем, попробуйте!
– Оставь его, – брезгливо произнес Хел. – Пойдем, пусть этот господин захлебнется в собственной ненависти.
– Глаза Господа всевидящи! – взревел священник, яростно глядя на Хела. – Вам не уйти от его кары!
– Заткни свой рот, монашка, – сказал Ле Каго, – или я воткну эту макилу туда, где она причинила бы некоторое беспокойство епископу!
Хел сжал руку Ле Каго, призывая друга к спокойствию; они допили вино и вышли.
ПЕЩЕРА ПОРТ-ДЕ-ЛАРРО
Хел сидел на корточках на плоской каменной плите, обтекавшей их подземный лагерь у подножия булыжного конуса; выключив лампочку на шлеме и надев наушники переносного телефона, он слушал, как Ле Каго беспрерывно что-то бормочет, ругается и поет, – спускаясь вниз на веревке, баск то и дело задирал парней, трудившихся наверху у педальной лебедки, и подтрунивал над ними. Он сделал короткую передышку, прижавшись к выступу возле выхода из основания спирального лаза, ввинчивающегося в скалу, прежде чем шагнуть в пустоту Пещеры Ле Каго, вниз, в холодные струи водопада, где ему придется висеть, покачиваясь на уходящей вверх веревке, пока парни, закрепив ее зажимами, не сменят барабан.
Приказав недотепам разворачиваться поживее, чтобы он не болтал там слишком долго, покачиваясь, как Христос на кресте, баск наконец сказал:
– Порядок, Нико, я спускаюсь!
– Насколько мне известно, сила тяжести может быть направлена только вниз, – заметил Хел. подняв глаза и высматривая, когда огонек лампочки на шлеме Ле Каго мелькнет в дымной пелене водопада.
Ле Каго находился уже на добрый десяток метров ниже отверстия, ведущего в главную пещеру, когда спуск прекратился и в наушниках послышался голос молодого баска, который сообщил, что они меняют барабань!.
– Действуйте побыстрее! – потребовал Ле Каго. – Этот ледяной душ оскорбляет мое мужское достоинство!
Хел раздумывал над тем, как им лучше всего протащить тяжеленный баллон с воздушной смесью через всю систему пещер до самого “винного погреба”, радуясь, что можно спокойно положиться на бычью силу Ле Каго. Внезапно в наушниках раздался приглушенный, невнятный крик. Затем последовал резкий звук, будто бы что-то лопнуло или взорвалось. Первой мыслью Николая было, что их подвело оборудование. Веревка? Тренога? Тело его инстинктивно напряглось, будто этим он мог хоть как-то помочь Ле Каго. Снова послышался какой-то странный треск, наверху что-то дважды не то хрустнуло, не то щелкнуло. Выстрелы!
Затем наступила тишина.
Хел видел, как пятно света от лампочки Ле Каго мерцает, расплываясь в водяных брызгах, то вспыхивая, то исчезая в унисон медленному вращению веревки.
– Что за чертовщина? Что там случилось? – прозвучал в трубке удивленный голос Ле Каго.
– Не знаю.
В наушниках послышался другой голос, слабый и отдаленный:
– Я предупреждал, чтобы вы ни во что не вмешивались, мистер Хел.
– Даймонд? – спросил Хел, хотя вопрос этот был совершенно излишним.
– Вот именно. Лавочник. Тот, кто не осмелился бы встретиться с вами лицом к лицу.
– И это вы называете лицом к лицу?
– Во всяком случае, достаточно близко.
Голос Ле Каго звучал сдавленно, лямки снаряжения натягивались под тяжестью его тела, мешая дышать.
