Снаряды, выпущенные ими, описали дугу — оставляя за собой еле заметный след из сизого дыма; упали почти под ноги бомбардирам; возящимся у своих орудий. Один пушкарь, даже успел небрежно отпихнуть ногой одну из дымящихся зелёных железок. После чего по позиции прокатилась череда небольших взрывов. К удивлению построившегося неподалёку полка «Красномундирников» — состоявшего из чехов-протестантов: эти «хлопки» — нанесли колоссальный ущерб: выбив из строя почти всю артиллерийскую обслугу. Смерть, выпущенная этим странным оружием, дотянула свои костлявые руки и до их шеренг — взяв положенную ей часть кровавой жатвы.
— Вот видите братцы, мы делаем все, что можем, чтобы нанести врагу максимальный урон и этим снизить ваши потери. — Продолжил свои увещевания Юрий. — Ну, всё. Пора. Пойду я к штабу. Вы соколы мои, главное держитесь!
Стан противника пришёл в движение. С небольшим интервалом между собой, пошли линии воинов в синих и красных мундирах. За третьей шеренгой, в ожидании своего часа, стояла конница.
— Вы видели, эти варвары, неспособны вести честный бой! … Никого не щадить! … — Слышались призывы среди рядов, готовящихся к атаке пехотинцев. — Разомкнуть ряды! Пропустить драгунов и гаккапелитов (Финские рейтары) … Живее мерзавцы, вы что? спите?! …
Гаврилов, оседлал коня, и в данный момент, спешил поскорее оказаться на командном пункте — до того как начнётся сражение. Он не смотрел, что творится в стане врага: ведь этого и не требовалось. Юрий точно знал одно — благодаря работе снайперов, шведам к своим пушкам больше не подойти. А в случае атаки пехотой, засевшие на деревьях егеря, будут отстреливать всех, у кого в руках окажется протазан (символ власти, с помощью которого офицер управлял своим подразделением в бою). И любого, кто отважится проявить хоть какую-то инициативу. Может быть это не очень честно, но при численном перевесе врага, не до сантиментов.
Этой ночью, возле штаба, была достроена большая и высокая деревянная платформа. С неё открывался прекрасный обзор на тот участок, где по идее должны были происходить основные события этого сражения: туда он и отправился. К удивлению Юрия, на деревянном помосте скопилось много, по его мнению посторонних людей. Так что, когда Витальевич туда поднялся: ему пришлось даже потеснить нескольких незнакомых лиц, мешающих ему пройти на своё место. Однако возле фронтального парапета, любопытствующих гостей не было. Никто из зевак не пересекал некую условную границу — чтобы не мешать тем, кто будет командовать боем. Так что, если не считать посторонних — толпящихся за спиной — всё было в относительном порядке: стояли на своих тумбах семафорщики, готовые передавать приказы своим подразделениям; стоял стол с картой местности; был поднятый кем-то резной стул с высокой спинкой. На нём восседал, если судить по костюму какой-то знатный европеец, а рядом с ним, опираясь рукой на спинку этого единственного стула, находился Пётр — в форме гвардейца преображенского полка. И с высокомерной снисходительностью говорил опекаемому им гостю:
— Вот милый друг, видишь, как мы тебя радушно принимали в Москве. Мы умеем ценить дружбу и всегда рады видеть вас у себя. Ну а коли, кто-то, как Карл шведский, к нам с войной придёт, то ты сейчас увидишь, как его поприветствуют наши богатыри. Нам от друзей скрывать нечего.
Заметив Гаврилова, царь задорно улыбнулся и, указав взглядом на сидящего перед ним человека, сказал:
— Вот Юрий Витальевич, я решил показать дорогим гостям предстоящую баталию. Как говориться пусть смотрят с самого лучшего места. Ты не против его присутствия?
— Воля ваша государь. Пусть смотрит. — Ответил Юрий, смерив быстрым взглядом «высокого» гостя.
Судя по проскакивающим временами мимике и взглядам «дорогого гостя», ему эта честь была совершенно не по душе. Но противоречить русскому монарху, в его планы тоже не входило: поэтому бедняга покорно принимал оказываемые «почести». Вот Романов заметил на груди у Юрия бинокль и, повернувшись назад прокричал:
— Алексашка, бегом окуляры неси сюда, да водку для месье Готье и закуску не забудь!
— Сейчас всё сделаем, мин херц!
Отозвался Меншиков, стоявший у стола с картой. И неторопливо — с пародийной церемониальностью, сквозившей в каждом его движении, покинул помост.
Тем временем, битва уже началась. Строй штрафников с помоста выглядел тонкой, оранжевой линией. Перед ней уже повисло сизое марево порохового дыма и с каждым залпом оно становилось всё гуще и гуще. Утреннее безветрие не позволяло ему, куда-либо смещаться: поэтому противоборствующие стороны, вскоре не могли видеть друг друга и стреляли почти вслепую.
— Пётр Алексеевич, разрешите обратиться к полковнику Гаврилову?! — Задал вопрос царю один из семафорщиков.
— Обращайтесь! И во время боя, больше не спрашивайте на это моего разрешения! — Пётр даже не посмотрел на вопрошавшего — опекая своего гостя.
— Юрий Витальевич, наши наблюдатели передают, что шведы — по центру нашего фронта, применили тактику караколь (улитка, поочерёдно заезжающие на строй обороняющихся, шеренги всадников). Но при этом, от нашего огня, они несут большие потери. У нас к несчастью, они тоже имеются, но ваши бойцы стоят.
— Передайте. Стоять! И ни в коем случае не прекращать огня — пусть даже вслепую!
— Это вон те гвардейцы, — послышалось объяснение царя, адресованное гостю, — их хорошо видно они храбро стоят вон той тонкой оранжевой линией. У них особая задача …
Юрий в свою очередь тоже видел, как стояли его стрельцы, и замечал, как время от времени, кто-либо из них падал, — сражённый удачным выстрелом финского рейтара. Результатов стрельбы своих воинов он видеть не мог: поэтому был вынужден верить тому, что ему передавали от наблюдателей. А воины, всё падали и падали. Вот к оранжевой линии подъехали первые санитарные сани и пятеро санитаров стали спешно грузить на неё перевязанных раненых. Вот вторые, третьи сани … первые спешно заскользили к госпиталю. А стрельцы всё заряжали свои штуцера и стреляли; заряжали и стреляли, одно благо, им не надо было подолгу вколачивать пулю в ствол — пули были само расширяющиеся.
Для Гаврилова, эта битва стала казаться вечностью — было впечатление, что всё зациклилось, и повторяется по спирали, и нечего неспособно прекратить этот бесконечный бой. Благо он пока шёл по тому сценарию, который был на руку Юрию. Карл атаковал по всему фронту, но основной удар сконцентрировал именно на тонкой линии, состоящей из стрельцов «штрафного полка». Здесь, в отличие от флангов, не было пушек, стреляющих картечью (грохот от выстрелов русских орудий был отчётливо слышен). И самое главное, этот участок фронта выглядел самым слабым.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
