В этом вопросе на меня сильно влияли действия "свободных французов" в самом Париже. По всей Франции "свободные французы" оказывали нам неоценимую помощь в ходе боев, но особую активность они проявляли в Бретани. Без этого нам потребовалось бы значительно больше времени для освобождения Франции и нанесения поражения противнику в Западной Европе, потери при этом мы несли бы более серьезные. Так что когда "свободные французы" подняли восстание в Париже, нужно было быстро оказать им поддержку. Из имевшихся у нас сведений было ясно, что крупного сражения не произойдет, поэтому мы считали, что достаточно вступления в город одной или двух союзных дивизий, чтобы завершить освобождение столицы Франции.
По решению генерала Брэдли почетная миссия первой вступить в город была поручена французской 2-й дивизии под командованием генерала Леклерка. Ветераны этой дивизии начали боевой путь у озера Чад три года назад, совершили почти немыслимый переход через пустыню Сахара, присоединились к 8-й армии, чтобы принять участие в последних фазах африканской кампании, и теперь, 25 августа 1944 года, ее командир принял капитуляцию генерала, командовавшего немецким гарнизоном в Париже. Это была принесшая удовлетворение кульминация одиссеи, начавшейся в Центральной Африке и завершившейся в Берхтесгадене в Германии.
Однако для полного подавления противника в Париже и восстановления в столице порядка пришлось ввести туда американскую 4-ю дивизию. К счастью, бои не причинили большого материального ущерба городу. С нашей точки зрения, наиболее существенным из всех благоприятных обстоятельств было то, что мосты через Сену остались неповрежденными.
Сразу же после захвата Парижа я выразил генералу де Голлю надежду, что он быстро прибудет в Париж; я хотел, чтобы он, как символ французского Сопротивления, въехал в столицу Франции, прежде чем я войду или пройду через нее.
В субботу, сразу же после захвата города, я заехал в штаб генерала Брэдли и узнал там, что генерал де Голль со своим штабом уже обосновался в одном из правительственных зданий в Париже. Я тут же принял решение нанести ему официальный визит. Сообщив Монтгомери о своем намерении, я попросил его сопровождать меня. Но он не мог оставить командный пункт ввиду быстро изменявшейся обстановки на его участке фронта, и я ограничился тем, что взял с собой своего английского помощника полковника Голта.
По пути в Париж нам с Брэдли пришлось сделать небольшой крюк, обходя район, где еще продолжались бои, но в город мы вошли тихо и незаметно, как и предполагали, незадолго до полудня в воскресенье 27 августа. Мы немедленно направились к де Голлю, который был уже окружен традиционной республиканской гвардией в великолепней форме. Мы посетили также генерала Дже-роу в штабе американского 5-го корпуса и остановились, чтобы увидеться с генералом Кенигом, который, как мой подчиненный по штабу верховного командования союзных экспедиционных сил, являлся командующим всеми внутренними силами "свободных французов". В то время как мы ехали по городу, видимо, распространился слух о том, что мы с Брэдли находимся в столице: когда мы проезжали мимо Триумфальной арки на площади Этуаль, нас окружила толпа восторженных граждан. Нас немного смущали радостные приветствия освобожденных жителей города, и мы постарались поскорее выбраться к одним из выездных ворот и вернулись в штаб Брэдли возле города Шартр.
Во время пребывания в столице генерал де Голль откровенно сказал мне о том, что его беспокоит. Он просил о продовольственной помощи и материальном снабжении и, в частности, хотел получить несколько тысяч комплектов военного обмундирования для частей "свободных французов", чтобы тем самым они отличались от бесчинствующих элементов, которые, пользуясь временной неразберихой, могут начать грабить беспомощное население. Он также хотел получить дополнительное количество боевой техники и вооружения, чтобы начать формирование новых французских дивизий.
Наиболее серьезной проблемой было скорейшее установление его власти и сохранение порядка в городе. Де Голль просил выделить ему временно две американские дивизии для использования их в городе, как он сказал, чтобы подчеркнуть его силу и прочно закрепить положение. И тут я вспомнил, как почти два года назад мы, придя в Африку, столкнулись с различными политическими проблемами. На этой территории мы застали функционировавшие правительственные органы, и за все время нашего пребывания там ни один из французских местных руководителей никогда не обращался к союзным войскам за помощью, чтобы те помогли ему взять власть или подтвердить его руководящее положение. Здесь же, казалось, было что-то ироническое в том, что генерал де Голль просит союзные войска помочь ему установить и поддержать его авторитет в освобожденной столице.
Тем не менее я понимал де Голля и, хотя у меня не было свободных частей, чтобы временно разместить их в Париже, все же обещал, что две наши дивизии, отправляющиеся на фронт, пройдут по главным магистралям города. Я предложил устроить церемониальный марш этих войск через город и пригласил генерала принять участие в смотре. Я считал, что эта демонстрация силы и присутствие де Голля на трибуне дадут ему все, чего он добивался. Сам я уклонился от присутствия на параде, но сказал де Голлю, что генерал Брэдли приедет в столицу и будет стоять вместе с ним на трибуне, чтобы символизировать единство союзников.
Поскольку этот парад совпал с предстоявшими боевыми действиями, то, возможно, он оказался единственным случаем в истории войск, церемониальным маршем проследовавших через столицу великой страны, чтобы в тот же день участвовать в запланированном сражении.
Некоторые английские газеты прокомментировали этот факт замечанием, что американцы любят парады, и несколько критически добавили, что английские войска также участвовали в кампании по освобождению Франции, поэтому никто из союзников не должен стремиться присвоить всю славу себе. Однако среди официальных лиц не было никого, кто неправильно истолковал бы обстоятельства парада или подверг критике этот случай. Более того, как только газеты, выступившие с критикой, узнали истинную подоплеку этого церемониального марша, они тут же дали отбой своим предыдущим критическим высказываниям; однако этот эпизод явился еще одним примером того, что командующему в современной войне необходимо всегда учитывать не только фактическую сторону дела, но и то, как будет воспринято общественностью какое-либо событие. Нет надобности утверждать, что можно игнорировать общественность, наивно полагая, что недоразумения временного характера будут преданы забвению в последующие дни победы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
