И должен был в любую секунду быть готовым к неприятностям самого черного сорта. Вдруг на место, где собирают клыки мамонта, нечистый вынесет беглых каторжников или разбойников? Что, если местное племя сочтет сбор бивней оскорблением своей земли и своих богов? Что, если среди завербованных им людей окажутся типы, склонные к разбою или бунту?
Такой купец был обычно мил и контактен, со всеми был готов пить и ручкаться, но в XVIII — первой половине XIX века непременно носил с собой не только охотничье оружие, но и тульский пистолет за пазухой. Во второй половине XIX века предпочитали уже американские или бельгийские револьверы и клали их не в простонародную пазуху, а в специальный карман внутри шубы. Но в любом случае купец ехал вооруженный, что называется, готовый к неожиданностям, и хорошо, если ехали с ним несколько приказчиков, которым он мог доверять.
Если торговать пушниной, организовывать скупку мехов по мелким факториям и стойбищам, нужны практически те же качества — ведь надо доверять деньги и товары тем, кто будет работать на местах, и если выбрать людей с воровскими наклонностями, никаких начальных капиталов не хватит. И надо самому ездить, проверять, что и как, с группой доверенных людей везти меха в Иркутск… И, право же, эти поездки не отличались скукой и однообразием. Думаю, на основе самых реальных деяний таких вот иркутских купцов, торговавших с северо-востоком Азии или промышлявших там золотом и мамонтовой костью, можно было бы написать не один приключенческий роман. И куда там Куперу с Майн Ридом!
Но это мы пока говорим о торговлишке в бассейне реки Лены, что совсем близко от Иркутска, всего в 2—3 тысячах километров. Все это места, куда из Иркутска можно было обернуться за один-два года. А были ведь и промыслы по берегам Охотского и Берингова морей, и тут до самого места купец рисковал не уложиться за год…
Как ехали купцы до Якутска, я уже рассказывал — выехали из Иркутска в мае, в июле приехали в Якутск, что уже хорошо. А теперь надо еще примерно 800 километров ехать до Охотска или Аяна — портов на Охотском море. Ехать — это, пожалуй, громко сказано, потому что большую часть пути вы будете идти, ведя в поводу вьючного оленя или лошадь, а другой рукой растирая по физиономии кровососов. Если все будет хорошо, то есть если вас не съест медведь, если вы не заблудитесь, не сойдете с ума в безлюдных дебрях, вас не убьют местные жители или русские каторжники (а все это более чем возможно), то к сентябрю вы увидите серые плоские волны, катящиеся от рассвета, набегающие на галечный берег.
В «Соколе Жириновского» как-то говорилось о «бесконечной мудрости волн Великого океана». Не знаю, почувствуете ли вы эту бесконечную мудрость или только бесконечное облегчение… Но, во всяком случае, вы прибыли! Правда, не сделано еще совершенно ничего, а лето уже ушло… И теперь вы можете начать торговлю с местными «охочими людьми» — благо, на этом берегу гвоздь стоит больше, чем шкурка соболя или песца, а за фунт хлебной муки дают бочку красной икры… Ведь икра тут есть у всех, а вывезти ее все равно не на чем. Гвоздь же, муку, ситец на одежду, книги или свечи везут вот так — до реки Лены на телегах, до Якутска — водой, а потом на спине лошади или вьючного оленя.
Побережье Охотского моря — это то самое место за морем, где телушка стоит даже не полушку, а копейку. Порой даже ничего не стоит: эту телушку вам отдадут даром просто за удовольствие увидеть новое лицо впервые за несколько месяцев, а то и лет. Но возникает простейший вопрос — ну и что вы будете делать с этой самой телушкой? Как вы ее собираетесь доставить туда, где она будет стоить полноценный и законный рубль? Не случайно же при самом невероятном богатстве этих мест, при том, что природа сама давала сказочные богатства, отсюда почти ничего не вывозилось. Не потому, что не хотели вывозить, а потому, что не на чем и никак.
Из всего громадного, в миллионы квадратных километров Дальневосточного края и Русской Америки вывозилось только то, что очень ценно при самом незначительном объеме, — золото, пушнина, шкуры морских зверей, котиков и каланов. Еще моржовые клыки… и все. И то старались вывозить не на оленях через воспетый Федосеевым хребет Джугдыр, а кораблями через Тихий океан. Везти под парусом через Тихий океан до проливов в Индийский, через весь Индийский океан до мыса Доброй Надежды, оттуда почти через всю Атлантику до Балтийского моря и Петербурга — такой чуть ли не кругосветный маршрут оказывался выгоднее, чем путь на лошадях и оленях. Тем более, из Якутска товары тоже везли зимним путем на оленях или лошадях по льду замерзшей Лены, а от Иркутска по Московскому тракту — тоже все на тех же лошадях. То-то фунт хлеба на Дальнем Востоке оказывался золотым — в Охотске в 1830 году он стоил рубль, тогда как в Москве — от силы две копейки.
Кстати, на юге Сибири, в том числе под Иркутском, хлеб был не дороже, чем в Европе — земли в Сибири было много. А вот везти его на север, через хребты — очень трудно.
А есть еще и Русская Америка…
В 1775 году иркутский купец Григорий Иванович Шелихов начал плавания от Охотска до Алеутских и Курильских островов. И тут же сказочно разбогател! Потому что как ни дорого было организовывать такую экспедицию, каким бы золотым ни становились каждый гвоздь и каждая горбушка, шкуры котиков и каланов стоили во много раз больше. По некоторым сведениям, первоначальный капитал за три года удалось умножить в двадцать раз.
В ДВАДЦАТЬ РАЗ!
А до Русской Америки ехали так: выезжали из Иркутска в октябре, когда установится зимник по льду замерзшей Лены. Это в Европе зимник устанавливается в ноябре, а вот по Лене уже в конце октября вполне можно катить на санях или на оленьих нартах, и так до конца апреля.
В ту же зиму на оленях вам надо ехать от Якутска до Охотска… Только на оленях, потому что лошадь не выдержит этого пути зимой. С месяц вы будете ехать до Якутска, сколько-то отдохнете там и еще два месяца будете добираться до берега Охотского моря. А когда вскроется Охотское море, можно будет плыть до Камчатки — полторы тысячи километров под парусом, до Петропавловска-на-Камчатке — жалкого поселочка в 30, потом в 100 домиков. А оттуда смело поворачивайте на восток, правьте через море, справедливо названное именем Витуса Беринга. В этом море лежат Командорские острова — тоже в честь командора Беринга. Острова незаселены, и это хорошо — можно спокойно, с чистой совестью промышлять тут морских зверей. Дальше огромной дугой протянулись Алеутские острова; там хуже — на них живут алеуты, и они не всегда рады гостям.
Но каждый год на эти острова не наплаваешься, и потому промышленников на них забрасывают раз в четыре года. Соберут команду — как правило, или беглых каторжников, или разбойничков, или в лучшем случае голь перекатную и пьянь несусветную — потому что кто же еще по доброй воле согласится на такую работу? Задача дать им с собой водки столько, чтобы не было мало на четыре долгих года, но и не много, чтобы не могли спиться и помереть. Самой-то шушеры не жалко, а вот убыток велик… Ну, и забрасывают эту команду на четыре года на безлюдный остров, и живут они там, и бьют котиков и каланов. А через четыре года эту команду снимают и завозят уже другую…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
