на девушку:
— Значит ли это, что вы общались с душой?
— Да, предполагаю, что это была душа, но я не знаю этого на самом деле. Это могло быть иллюзией. Или воспоминанием. Именно поэтому я и сказала, что не знаю, как он сделал те пометки, что вы увидели.
— Вы сказали, что его зовут А́нри. Это правда?
Иона кивнула.
— Значит всё-таки он. Нам не показалось, — спокойно сказал Мим. — Не беспокойтесь, мы не будем пытаться встретиться с его душой, если она ещё здесь.
— Но?.. — спросила Иона.
— Мы бы хотели узнать, как долго вы собираетесь быть в том месте, куда направитесь после Аннина.
— Я не уверена. Минимум два месяца. Возможно, дольше.
— Это место далеко?
— Можно сказать и так.
— Не беспокойтесь, я не пытаюсь вызнать, где оно, меня интересует, сколько времени займёт дорога.
— Я…
Иона замолчала, чувствуя, что загнана в угол. Она не знала, что можно сказать, а о чём лучше промолчать.
— Меньше двух недель? — продолжил напирать Мим.
Девушка беспомощно смотрела на него.
— Вы собираетесь странствовать после того, как закончатся эти два месяца?
Принцесса вздохнула с облегчением — на этот вопрос она могла ответить:
— Я не уверена. Так далеко я ещё не заглядывала.
— О, ты уверена, просто сама того ещё не понимаешь, — неожиданно спокойно сказал Кортик. — В твоих глазах настоящий голод: ты жаждешь знаний, опыта, всего в этом мире. Не знаю, как ты жила до этого и сколько в твоей истории про отца правды, но что уж однозначно правда — ты жила взаперти. Ты точно не видела свободы и теперь хочешь её. Но боишься своих желаний. Так что ты точно уйдёшь из того места, где тебя попытаются удержать «в безопасности». Так куда ты пойдёшь дальше?
— Зачем это вам?
— Мы пойдём с тобой, — просто ответил мужчина. — Мим, видимо, боится тебя спугнуть, но я вижу, что ты предпочитаешь чёткость и определённость ответов, так что и отвечу прямо — мы хотим последовать за тобой. Мы не пойдём в это твоё убежище, ты о нас слишком мало знаешь и просто не пустишь туда, куда пойдёшь, но, если мы будем знать следующее место, куда ты хочешь отправиться, то мы можем встретиться прямо там. Хотя, если честно, что-то мне страшно за тебя, девочка. Ты уверена, что сможешь путешествовать одна? Ты сможешь дойти до этого своего убежища без нас?
— Достаточно уверена, чтобы с самого начала планировать путешествовать в одиночестве.
— Ну, если хочешь, то мы не будем тебе помогать, но скажи, за что ты так себя ненавидишь?
— Что вы имеете в виду? — удивлённо спросила Лея.
— У меня такое чувство, что ты хочешь умереть. Иначе зачем отказываться от помощи? Никто в здравом уме не будет этого делать. Конечно, может сказываться твоя неопытность, но ты явно ищешь проблем на свою голову. Ты хоть представляешь, как опасно юной девушке скитаться по дорогам одной? Вероятность того, что ты выживешь, просто невероятно мала. Обвалы и оползни в горах, наводнения, лесные пожары, дикие животные — это только часть того, что может тебя убить.
— Почему-то мне кажется, что рада Лея этого не боится, — внезапно сказал Мим. — Возможно, что браслеты на её руках защищают от всего, что ты описал.
Верховная потупилась, не имея возможности рассказать правды.
— Вы боитесь людей намного сильнее, чем жестокости природы, — понимающе отметил Мим.
— Тогда как насчёт разбойников, грабителей, насильников? Их ты тоже не боишься?
Девушка снова промолчала, потупившись.
— Дайте догадаюсь: присутствие других людей при встрече с разбойниками скорее помешает, нежели поможет вам.
Иона подняла глаза и посмотрела прямо в глаза Мима. Мужчина вздрогнул — до этого он никогда не видел такого спокойного и отрешённого взора у молодых людей. Он и сам не знал, почему это поразило его.
— Вы правы. Я больше всего боюсь людей. Но я боюсь не того, о чем вы думаете. Время, которое у меня есть, очень ограничено — не больше шести, может быть восьми лет, и я не хочу тратить его на то, чтобы скрывать от тех, с кем путешествую, большую часть себя. Это будет утомительно и неразумно, — в голосе Верховной появилась спокойная и немного холодная уверенность.
Иона второй раз говорила про это. Друзья в замешательстве переглянулись — девушка не выглядела умирающей, а ещё она не была похожа на ту Лею, которую они знали до этого.
— Кто ты, девочка?
— Извините, но больше того, что уже рассказала, я ничего поведать не могу.
— Рада Лея, мы можем принести клятву, что не расскажем о вас и о том, что вы будете делать, никому, если вы не разрешите.
— Клятва воина Рануа нерушима, но ничем не подкреплена. Я слишком мало знаю о вас, чтобы поверить вашей клятве, извините.
— Мы можем принести священную клятву.
— Но зачем? Я ничего не смогу вам дать, а вы будете находиться в опасности, пока я не освобожу вас от неё. Обозу я больше не угрожаю, человек, про которого вы хотели узнать, мёртв, поэтому я не понимаю в чём причина вашей заинтересованности во мне.
— Мы тоже не можем вам всего рассказать, но для нас очень важно быть с вами.
— Сколько недоговорок в одной комнате, — грустно улыбнулась Иона.
— Мы тоже не можем полностью тебе доверять, извини, — сказал Кортик. — А священную клятву нам ты вряд ли захочешь принести.
— Именно поэтому я и не понимаю, почему вы согласны принести её.
— Это неважно, — сказал Мим чуть резче, чем того хотел. — Вы разрешите нам путешествовать с вами, если мы принесём священную клятву?
Иона задумалась, прислушиваясь к себе:
— Да.
— Хорошо. Значит, когда вам станет лучше, мы пойдём в храм.
В голове Ионы внезапно всплыли слова старшей жрицы о том, что без особой нужды ей лучше не участвовать ни в каких ритуалах или церемониях в храмах.
— Нет!
Мужчины удивлённо переглянулись, ничего не понимая.
— Не нужно идти в храм. Я сама могу провести обряд.
— Вы уверены? Я знаю, что это достаточно сложный ритуал. Мы приносили клятву, когда нанимались в обоз.
— Не беспокойтесь, он не так сложен, как кажется.
— Как скажете, — с сомнением в голосе сказал Мим.
— Единственное, что мне нужно, — это железные леи, поэтому придётся подождать до моего выздоровления. Нет. Давайте сделаем сейчас, если вы готовы. Это упростит наши отношения. Подумайте о том, что вы хотите сказать, пока я собираюсь. Лучше запишите текст клятвы. Хотя я предполагаю, что если бы у вас его уже не было, то вы бы не заговорили об этом.
— Вы правы, —
