Отец вновь закричал. Заклятье, удерживающее зверей, исчезло. En masse[6] звери бросились на гиганта. Без сопротивления он был погребен под вздымающимся морем мохнатых спин. Один раз над ними поднялась рука, но тут же, сделав круговое, словно ритуальное движение, исчезла в пасти львицы, а ее обрубок пропал из виду.
Кэрмоди катался по земле, хватаясь за траву, с трудом удерживаясь от того, чтобы присоединиться к убийцам. Когда он увидел, как зверь отгрыз руку Отца, он встал, но выражение его лица изменилось. Теперь на нем читались страх и отвращение. Он побежал прочь, пригибаясь, чтобы кусты скрыли его от случайных взглядов животных. За первым же деревом он остановился, и его стошнило. Немного придя в себя, он побежал дальше.
За ним раздавался рев обезумевших от крови убийц.
Огромная полосатая дыня луны поднялась над лесом вскоре после наступления сумерек. Ее яркие лучи отразились от полусферы «Чайки» и осветили бледные лица людей, собравшихся на поляне. Отец Джон вышел из мрака леса. Он остановился и крикнул:
— Что случилось?
От группы жавшихся друг к другу людей отделился Ту. Он указал на открытый шлюз главного входа, из которого лился свет.
— Он? Уже? — задохнулся Кэрмоди.
Величественная фигура неподвижно застыла на ступенях трапа. Отец терпеливо ждал, словно мог простоять так еще десять тысяч лет.
Голос Ту, несмотря на гнев, звучал как-то неуверенно:
— Епископ предал нас! Он рассказал ему о законе, по которому мы обязаны взять его на борт, и дал ему денег на билет!
— И какое же решение вы намерены принять? — спросил Кэрмоди. Хриплый голос его казался более резким, чем обычно.
— Решение? А что я еще могу сделать, кроме как взять его на борт? Так гласит устав. Если я откажусь, я потеряю место капитана. И вы это знаете. Единственное, что я могу сделать для вас, так это отложить отлет до утра. К тому времени епископ может изменить свое мнение.
— А где Его Преосвященство?
— Не называйте так этого предателя! Он ушел в лес и стал новым Отцом.
— Мы должны найти его и спасти от самого себя! — вскричал Кэрмоди.
— Я пойду с вами, — отозвался Ту. — Я бы позволил ему убраться ко всем чертям, если бы не враги нашей Церкви, которые делают из нее посмешище. Боже мой, он же епископ!
Через несколько минут два человека, вооруженные фонариками, кораблеискателями и ультразвуковыми пистолетами, углубились в лес. Ту, кроме всего, захватил с собой револьвер. Они пошли одни, ибо Кэрмоди не хотел пугать епископа видом группы разъяренных людей, ищущих его. К тому же он был уверен, что у двоих людей, хорошо знающих епископа, будет гораздо больше шансов уговорить его вернуться.
— Где, черт побери, мы можем найти его? — простонал капитан. — Боже, как здесь темно. Вы только посмотрите на эти глаза. Их здесь сотни.
— Звери понимают, что творится что-то странное. Прислушайтесь, проснулся весь лес.
— Отмечают смену власти. Король умер, да здравствует король. Но где он может быть?
— Возможно, на озере. Он обожает это место.
— Что же вы раньше молчали! Мы могли бы добраться туда на вертолете за две минуты.
— Боюсь, этой ночью от вертолетов толк небольшой.
Отец Джон посветил на кораблеискатель.
— Гляди, как вертится стрелка. Готов поспорить, наши рации мертвы.
— Прием, «Чайка»! «Чайка», ответь, ответь… Да, вы правы. Не работает. Боже, как горят эти глаза, так и кажется, что эти деревья приближаются с ними. Пистолеты, естественно, тоже не работают. Но почему же не погасли наши фонарики?
— Я думаю, потому, что он знает: они помогают его зверям быстрее найти нас. Попробуйте свой револьвер. Он ведь питается от электричества?
— Не работает, — простонал Ту. — Черт побери эту рухлядь!
— Вы еще можете вернуться, — произнес Кэрмоди. — Возможно, мы не выйдем из леса живыми, если все-таки найдем епископа.
— Да что с вами? Считаете меня трусом? Я никому, ни священнику, ни мирянину, не позволю называть меня так.
— Я совсем не это имел в виду. Но ведь ваша главная обязанность — отвечать за сохранность корабля, не правда ли?
— Да. И его пассажиров. Пошли.
— Мне показалось, что я ошибался. Я уже почти переменил мнение об Отце, — начал священник. — Возможно, он использовал свои силы, не зависящие от материальных источников, во имя добра. Но я не был уверен. Я проследил за ним, и затем, когда увидел его смерть, то понял, что был прав и что из любой попытки использовать его силы не получится ничего, кроме зла.
— Его смерть? Но он же был на «Чайке» минуту назад.
Кэрмоди торопливо рассказал капитану все, что он видел.
— Но ведь… Я не понимаю. Отец не может переносить прикосновения его собственных созданий, но тем не менее обладает полным контролем над ними. Как они могли восстать? И как он мог так быстро вернуться к жизни, если был разорван на куски? Может; есть еще один Отец, близнец нашего, который сыграл с нами злую шутку? Или, может быть, у него контроль лишь над частью зверей. Может, он удачливый укротитель, использующий своих ручных животных при-общении с нами. А сегодня он попался в лапы зверям, с которыми не мог справиться?
— Вы отчасти правы. Во-первых, если это был мятеж, то он сам вызвал его, ибо это был ритуал. Я воспринимал его телепатические команды; я сам еле удержался, чтобы не прыгнуть и не впиться в него зубами. Во-вторых, мне кажется, он ожил столь быстро потому, что белое дерево — самое могучее и быстродействующее из всех желейных деревьев. В-третьих, он обманывал нас, но не так, как вы думаете.
Кэрмоди замедлил шаг, отдуваясь и тяжело дыша.
— Пришло время расплаты за мои грехи. И да поможет мне Бог, сажусь на диету. И еще я начну делать зарядку, как только мы выберемся из этой передряги. Ненавижу свой жир. Но как же я могу, голодая, усидеть за столом, полным всяческих яств, созданных для того, чтобы наслаждаться их вкусом? Как быть?
— Я могу вам сказать как быть, но у нас нет времени на подобные разговоры. Ближе к теме, — прорычал Ту. Он был известен своим презрением к чревоугодникам.
— Ну да ладно. Как я уже говорил, это было ритуалом самопожертвования. Именно из-за этого я дотемна бегал по лесу в поисках епископа. Я хотел сообщить ему, что Отец только отчасти лгал нам, когда утверждал, что он получил свою силу от Бога и поклоняется ему.
Это так. Но его бог — это он сам! В своем безграничном эгоизме он походит на старые языческие божества Земли, которые должны были убить себя, дабы совершить ритуальное жертвоприношение, и лишь затем воскреснуть. Например, Один, который подвесил себя на дереве.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
