— Мы потеряли уже четверых членов экипажа, — напомнил ему О'Тул. — Мне бы хотелось увидеть вас снова — в целости и сохранности. Благослови вас Господь.
Попрощавшись за руку с генералом, Ричард надел шлем на голову и шагнул в воздушный шлюз. Адмирал Хейльман осудил поведение О'Тула, едва Уэйкфилд исчез.
— Майкл, вы меня разочаровали. Ваше теплое прощание с молодым человеком, по-моему, показало, что вы одобряете его поступок.
Обратившись лицом к германскому адмиралу, О'Тул проговорил:
— Отто, Уэйкфилд — человек отважный и убежденный. Его не страшат ни рамане, ни возможность предстать перед дисциплинарной комиссией МКА. Мне импонирует такая уверенность.
— Вздор, — ответил Хейльман. — Ваш Уэйкфилд — просто нахальный и вздорный школяр. Знаете, что он оставил внутри? Парочку своих дурацких роботов, персонажей Шекспира. Приказы ему, видите ли, не нравятся… а угодно поступать в соответствии со своими личными планами.
— Выходит, он поступает, как и все мы, — бросила Франческа. Все в комнате на мгновение притихли. Она негромко продолжила. — Ричард очень умен, возможно, у него есть причины возвращаться внутрь Рамы, о которых никто из нас даже не догадывается.
— Надеюсь, он вернется до темноты, как обещал, — отозвался Янош. — Гибели еще одного друга я уже не перенесу.
Космонавты вышли в коридор.
— А где доктор Браун? — поинтересовался у Франчески оказавшийся рядом с ней Янош.
— Он с Яманакой и Тургеневой. Рассматривают обязанности экипажа на обратном пути. При таком некомплекте потребуются дополнительные тренировки перед отлетом. — Франческа улыбнулась. — Он даже спросил меня, не соглашусь ли я исполнять обязанности дублера штурмана. Представляешь себе?
— Вполне, — ответил Янош. — По-моему, ты сейчас легко справишься с любой инженерной работой.
Позади них по коридору брели Хейльман и О'Тул. В холле, ведущем в каюты экипажа, О'Тул начал прощаться.
— Минуточку, — задержал его Хейльман. — Нам с тобой нужно еще переговорить кое о чем. Этот твой чертов Уэйкфилд заставил меня обо всем позабыть. Заглянем на часок ко мне в кабинет.
— Вот, — сказал Отто Хейльман, указывая на расшифрованную криптограмму на экране, — основное изменение в последовательности действий по плану «Троица». Это не удивительно. Теперь, когда мы больше знаем о Раме, объекты следует разместить по-другому.
— Но мы не предполагали, что придется использовать все пять зарядов, — отозвался О'Тул. — Лишняя пара была предусмотрена на случай отказа. Столько мегатонн превратят Раму в пар.
— На это мы и рассчитываем, — откинувшись на спинку кресла, Хейльман улыбнулся. — Между нами, девочками, — проговорил он. — Там внизу на генеральный штаб оказывают внушительное давление. Похоже, что возможности Рамы недооценили с самого начала.
— Но почему им надо разместить два самых крупных заряда в транспортном проходе? Одной мегатонной бомбы хватит с избытком.
— А если она не взорвется по каким-то причинам? Лучше сдублировать. — Хейльман энергично склонился вперед. — Я думаю, что подобное изменение распорядка действий полностью обрисовывает стратегию. Два заряда в торце обеспечивают полное уничтожение корабля… после взрыва Рама не должен предпринимать новых маневров. Остальные три бомбы следует разместить внутри — в разных местах, — чтобы разрушения были максимальными. Кстати, необходимо, чтобы взрывы изменили траекторию Рамы и обломки его пролетели мимо Земли.
Генерал О'Тул мысленно представил, как огромный космический корабль гибнет под взрывами пяти ядерных бомб. Не слишком приятное зрелище. Пятнадцать лет назад в числе двадцати представителей генерального штаба СОП он летал в южную часть Тихого океана посмотреть на взрыв стокилотонной бомбы. Инженерные службы СОП сумели убедить политических лидеров и мировую прессу в том, что раз в двадцать лет следует проводить хотя бы одно испытание — просто чтобы убедиться, сработают ли старые заряды. Так совместно с прочими О'Тул добросовестно следил за всем происходящим, стараясь извлечь из него максимум информации о последствиях ядерного взрыва.
Генерал вспомнил вселяющий трепет огненный шар, вспыхнувший в мирном небе Южного полушария. И не расслышал вопроса адмирала Хейльмана.
— Извини, Отто, — проговорил он, — я что-то задумался.
— Сколько времени потребуется, чтобы получить одобрение на план «Троица»?
— Это ты про нас? — с недоверием спросил О'Тул.
— Конечно.
— Представить даже не могу, — торопливо отозвался генерал. — Мы запаслись этим оружием лишь для того, чтобы противодействовать открыто враждебным акциям раман. Базовый сценарий — неспровоцированное нападение на Землю, предпринятое инопланетным кораблем с помощью оружия, превосходящего все наши технологические возможности. Но сейчас ситуация совершенно другая.
Германский адмирал поглядел на американского коллегу.
— Никому и померещиться не могло, что Рама ляжет на курс, чреватый столкновением с Землей, — ответил Хейльман. — Если он не изменит своей траектории, то проделает в земной коре колоссальную дыру и поднимет такую пыль, что на несколько лет во всем мире наступит зима… Во всяком случае, так говорят ученые.
— Но это же нелепо, — возразил О'Тул. — Ты тоже слыхал все эти разговоры во время конференции. Никто, в ком есть хоть капля разума, не считает, что Рама и в самом деле столкнется с Землей.
— Соударение — это только одна из возможностей. А как бы ты сам поступил, если бы находился во главе генерального штаба? Уничтожение Рамы дает нам надежду на безопасность. Никто ничего не теряет.
В явном потрясении Майкл О'Тул извинился и отправился в свою комнату. Впервые за все время участия в экспедиции О'Тул подумал, что, возможно, вот-вот получит приказ воспользоваться своим кодом, чтобы привести оружие в действие. Никогда еще, даже на миг, не думал он, что бомбы в металлических контейнерах в кормовой части военного корабля могут послужить чем-то, кроме средства против страхов, одолевающих гражданских политиканов.
Садясь за терминал компьютера в своей комнате, озабоченный О'Тул припомнил слова Армандо Урбины, мексиканского борца за мир, выступавшего за полное уничтожение ядерного арсенала СОП. «Как показали нам Рим и Дамаск, — сказал сеньор Урбина, — если оружие существует, им можно воспользоваться. И только когда его не будет, мы сможем гарантировать, что ни один человек не падет жертвой ядерного уничтожения».
Ричард Уэйкфилд не возвратился до наступления ночи. Станция радиорелейной связи в лагере «Бета» была выведена из строя бурей. На «Ньютоне» следили по телеметрии за вскрытием Цилиндрического моря и началом урагана, когда она перестала передавать сигналы, и уже на половине пути по Центральной равнине Ричард вышел из зоны слышимости. Последний его разговор с Яношем Табори, вызвавшимся посидеть на связи, был типичным для Уэйкфилда. Доносящийся из Рамы сигнал заметно ослабевал, и Янош с обычным легкомыслием поинтересовался, как поминать Ричарда перед «почитателями его», если «Великий Галактический Упырь все же пожрет его душу».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
