выражению лица Веры, что ситуация ей неприятна. И это и моя ошибка тоже. Я позволял ей гораздо больше, чем обычному наёмному сотруднику.
— Ты с нами, Вера. Впятером будет ещё веселее, чем втроём, — уверено заявляет Кэтти, и я физически ощущаю на себе пристальный взгляд радужных глаз.
— Кэтти, вы и без меня прекрасно проведёте время, — вымученно улыбается Вера и, приобняв Катарину, уводит в сторону лестницы. — Пойдём, нам ещё нужно сделать домашнее задание.
— Дим, ничего не хочешь объяснить? — учительским тоном произносит Эля, когда моя дочь и ее няня исчезают из поля зрения.
— Давай не сейчас, — подмигнув загрустившему Богдану, негромко отзываюсь я. — Дань, хочешь посмотреть детскую площадку в саду?
— Сейчас? — растерявшись, спрашивает мальчик.
— Конечно сейчас. Отпустим маму к Робби, а сами займёмся нашими мужскими делами. Ты как?
— Я за, — просияв, радостно улыбается Богдан.
— Тогда давай пять и погнали, — подставляю ладонь, и Даня охотно ударяет по ней. Эля встревоженно наблюдает за нами, но возражать не решается.
— Не волнуйся, детка. Мы недолго, — поцеловав жену в щеку, я беру Богдана за руку и веду к выходу в сад.
* * *
Дмитрий
Подходящее время для разговора с Элей наступает глубоко за полночь, но к этому моменту ни у неё, ни у меня не остаётся сил даже на быстрый супружеский секс, не говоря уже о многообразных брачных сексуальных играх молодожёнов.
А начинался вечер очень позитивно и многообещающе… После вполне миролюбивых игр в гостиной, Эля ушла укладывать Даню, а я взял на себя Робби. Без участия мамы сын долго капризничал и устроил моему мозгу настоящий штурм, прежде чем уснуть в новой кроватке. С переменным успехом, но я справился. Опыт, как ни крути. Кэтти тоже не была спокойным и тихим ребёнком. Она постоянно требовала к себе внимания, с самого рождения. Возможно, и это тоже в комплексе сопутствующих факторов повлияло на Ирму. Но самой главной причиной ее затяжного срыва было то, что она изначально не хотела ребёнка. Я настоял, о чем ни грамма не жалею, потому что получил гораздо больше, чем рассчитывал. Кэтти наполнила мою жизнь смыслом, заставив иначе взглянуть на многие вещи и пересмотреть прежние принципы. А теперь появился Робби, и я могу смело причислить себя к везунчикам и баловням фортуны. Да, не обошлось без подводных камней и препятствий, но результат того стоил.
Полюбовавшись умиротворено спящим хулиганом, я отправился к Кэтти пожелать доброй ночи. Она выглядела подавленной и уставшей, но упорно твердила, что у неё все хорошо, она рада приезду Элины и мальчиков. Мы проболтали с ней целый час, пока Кэтти не вырубилась на моем плече.
Наконец вернувшись в нашу спальню, я застаю Элю уже в постели, крепко заснувшей. Раздевшись, ложусь рядом, обнимая жену со спины, и, уткнувшись носом в ее затылок, жадно вдыхаю любимый запах. Это наша четвёртая ночь в качестве законных супругов. Я отчаянно и дико хочу ее, но разбудить ее сейчас равносильно предательству. Неделя выдалась непростой как морально, так и физически. Эле необходимо выспаться, восстановить запасы энергии и освоиться в незнакомых условиях. Может быть, утром мне перепадёт немного ласки от моей прекрасной супруги? Хотелось бы…
Мдаа, быть родителями троих детей — это совсем непросто. Нам срочно нужна ещё одна няня. Завтра займусь этим вопросом или делегирую кому-то еще. Вере, например, хотя нет. Элина может психануть. Присутствие Веры в нашем доме ее явно напрягло. Молодая, красивая и 24/7 находится рядом с Кэтти и, следовательно, и со мной тоже. Я бы тоже не пришёл в восторг, если бы няня Робби Карина оказалась Каримом. О чем тут можно рассуждать, если меня наличие биологического отца Дани чуть было до мордобоя не довело. Я и сейчас не до конца принял тот факт, что сукин сын Белов никуда и никогда не испарится. Он будет действовать хитро и осторожно, влиять на Элю через сына. Андрей только вчера трижды звонил Богдану по видеосвязи, подробно расспрашивая обо всем, что тут у нас происходит. Надеюсь, что подобная активность с его стороны — временная акция, связанная с переездом. Сомнений нет, Белов беспокоится о сыне, скучает по нему и все ещё находится в шоке из-за стремительного замужества Элины, которую он планировал вернуть, и, возможно, ему бы это даже удалось, но я вовремя приехал.
Инстинктивно крепче сжимаю ладонь на талии жены. Моя. Вся моя. В моем доме, в моей постели с моим кольцом на пальце и моим сыном в кроватке рядом с нами. Сердце сжимается, пропуская удар, когда я вспоминаю, как жил последние полтора года без неё. Словно робот, лишённый чувств и эмоций. Все, что ещё теплилось внутри, я отдавал Кэтти. Остальную бездушную часть меня поглотила работа, изредка случались короткие, ничего не значащие интрижки, заканчивающиеся раньше, чем я успевал запомнить имя очередной подстилки. Сейчас жалею, что вообще тратил на них своё время. Я мог посвятить его Эле и Робби… если бы знал, что она беременна.
— Дим, — сонно тянет мое имя заворочавшаяся жена.
— Ммм, — отзываюсь я, прикусывая мочку ее ушка, недвусмысленно потираясь о неё сзади.
— Прости, но я никакая, — виновато бормочет она. — Ничего не смогу. Давай поспим?
— Давай, — киваю в темноволосую макушку, а сам глажу ее по бедру, задирая подол комбинации почти до талии, запускаю ладонь в крошечные трусики… и вырубаюсь, как убитый.
Я просыпаюсь за час или два до рассвета. В спальне темно, как в аду, и так же жарко, хотя кондиционер исправно охлаждает воздух. Причина кроется в моем возбуждённом состоянии, усиленным близостью безупречного женского тела в тонкой кружевной комбинации. За время сна мне так и не удалось «остыть».
Прижавшись каменным стояком к упругой заднице Эли, я просовываю ладонь под шёлковую ночнушку и жадно сминаю круглые холмики, нагло и абсолютно бессовестно дразню чувствительные соски, пока они не становятся твёрдыми, как камушки. Вторая рука все ещё в ее трусиках. Похоже, я так и спал, не убирая ладонь от места, куда невыносимо хочется попасть другой части моего тела. Глухо застонав, я толкаюсь бёдрами в ее ягодицы, одновременно растирая большим пальцем волшебную кнопочку, при умелом использовании открывающую «врата в рай». Клитор реагирует моментально, набухая и пульсируя под моими пальцами. Проталкиваю внутрь две фаланги и хрипло матерюсь, ощутив влажные и тугие тиски. Эля спит, но ее тело очень даже бодрствует и готово принять мой окаменевший стояк.
— Детка, открой глаза, — нетерпеливо хриплю ей в ухо. — Не заставляй меня чувствовать себя извращенцем, — прикусываю хрупкое плечико,
