Но, вернее всего, я волнуюсь напрасно, и Мишка не ответил мне просто по небрежности. Работаю я много, работа идет, и роман мне нравится.
Как Ваша дача? Напиши мне о своей повести и о вашей жизни, ведь я ничего не знаю. Когда ты будешь в Москве? Не удастся ли нам там встретиться? Где мама и как ее здоровье? Жду ответа.
Коля.
15 мая 1938.
Мой адрес: Одесса, Большой Фонтан, станция Ковалевского, дом отдыха писателей.
94. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому
19 мая 1938 г. Ленинград[466]
Слонимскому роман нравится, пойдет седьмой книжке «Звезды».
Чуковский.
95. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому
20 мая 1938 г. Ленинград[467]
Милый Коля. Я пригласил Мишу Слонимского к нам. Он долго говорил, как растет твое дарование, как ему понравился твой «Ярославль». «Ярославль» уже набирается для июльской книги «Звезды». В успехе этой вещи он не сомневается. (Вообще он очень милый!)
Позвонил я в Гослитиздат. Там мне сказали, что твой «Угол» набран, и ждут бумаги. Бумаги сейчас нет, но она будет, и твоя книга пойдет в первую очередь. В июле выйдет в свет. Но тут же завопили:
— Где же, черт возьми, «Ярославль»!?? Обещал сдать в мае!.. Просрочил!!
Просят сдать книгу хотя бы в июне…
В общем и там, и здесь ситуация очень неплохая. Если ты напишешь в Гослитиздат, чтобы подождали до июля, подождут[468].
Мне кажется, тебе нужно сделать вот что:
Немедленно написать в «Огонек» Ефиму Давидовичу Зозуле[469], в «Смену» (т. Гольдбергу[470]) о том, что через два месяца юбилей Ярославля, что ты готов предоставить им отрывки из твоего романа. Дай им по главе. Они у тебя с руками и ногами оторвут. Хорошо бы дать отрывок в «Лит. газету» — тов. Пёльсон[471] (she).
Я рад, что тебе пишется хорошо.
С Мариной я, конечно, не прочь помириться. Я привык любить ее и считать одной из лучших женщин в мире, но, конечно, она поступила с Лидой непедагогично. О, если бы она видела, какое письмо написала мне Лида!!! Смысл письма такой:
— Оказывается, папаша, ты брехал, будто с Люшей все благополучно. У тебя, папаша, терзают Иду, как в застенке, поэтому благоволи поместить Иду на Загородном, пусть живет, ничего не делая вместе со своим Маттей[472], плати ей за это безделье рублей 400 в месяц, а мама пусть делает на Люшу всю черную работу, в наказание, зачем она не уберегла Иду от Нины. Меня это тупосердие взорвало. Все письмо написано так, будто мы солидарны с Ниной[473]. Между тем, мы ненавидим это животное, губящее Бобу (и Нина знает, что мы ненавидим ее). Я сгоряча послал Марине ругательную телеграмму; да и нельзя было не послать, потому что она зря разволновала Лиду (ведь Нина уже на Сиверской, далеко от Иды, с которой никогда не встретится), зря разволновала маму, которая две ночи не спала из-за Лидиного благородного письма; зря разволновала меня. Теперь уже все успокоилось, и все хорошо. Главное, хорошо то, что в доме у нас нет Нины.
Мне страшно захотелось в Одессу — сейчас. Завтра я еду в Москву, телеграфируй мне на Детиздат, советуешь ли приехать. Тихо ли там? Есть ли комната?
Внешне у меня дела неплохие: вышел «Айболит» — увеличенное издании[474], довольно толстая книга, 21-го выходят мои «Сказки»[475]. Я написал неплохие воспоминания о Горьком. (Говоря по секрету, я получил письмо от заведующего Мосжилотделом: мне дают квартиру в Москве, я поэтому и еду), — но я так ужасно недоволен своей повестушкой, так устал, меня так мучает мамино нездоровье, что я тоскую как никогда. Счастье, что хоть с Лидой как будто обошлось. Есть много косвенных данных, что она будет безмятежно проживать в Ленинграде. Тату я видаю, но редко. Возил ее и Иннику[476] на один спектакль — у них все хорошо. Она показывает мне все ваши письма. Продолжает ли Марина переводить? Оставайся в Одессе подольше.
Твой отец.
Мария Николаевна весела и здорова.
96. Н. К. Чуковский — К. И.и М. Б. Чуковским
14 июля 1938 г. Луга
Милые родители, я ничего о вас не знаю. Вы удрали от детей, и даже не пишете. Как у вас в Переделкине? Собираетесь ли в Ленинград? Когда поедете на юг? Все это меня чрезвычайно интересует. Быть может, в середине августа я буду в Москве. Если вы к тому времени еще не уедете на юг, я заеду к вам. Сижу я в Луге, в Ленинград почти не езжу (туда и пишите, т. е. в Лугу!), до сих пор мучаюсь над романом, а конца ему не видно. Первая половина его будет, вероятно, напечатана в девятой книжке «Звезды»[477]. Марина и Гулька после юга болели гриппом, но теперь поправились. Пишите.
Коля.
14 июля 1938 г.
97. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому
29 июля 1938 г. Москва[478]
Дорогой Коля.
На юг мы поедем в октябре. До той поры дача № 13 к Вашим услугам. Письмо твое слишком кратко. Ты ничего не пишешь о Татке, о Гульке, о Марине. Авось, после моего ответа ты станешь щедрее. Итак — раньше всего о даче. Дача изумительная. Будто специально для меня приспособлена. Две террасы — на восток и на запад — дают мне возможность работать на воздухе целые дни. Тишина полная. Зимою она будет холодновата, но я весь август употреблю на ее отепление. Обобью полы, исправлю печи. Мама — хоть и трудно ей на первых порах — тоже удовлетворена, как мне кажется. Здоровье ее в здешнем благодатном климате улучшилось. Никаких простудных явлений, нет прежней раздражительности, сердечные боли не повторились ни разу.
Писатели мне не мешают. Уже выяснилось, что водиться я буду с Всев. Ивановым[479], Фединым[480], Лидиным[481], Пастернаком, Сейфуллиной[482], а не с Треневым[483], Павленкой[484] и Погодиным[485]. Это очень успокоительно. Каждый день я хожу босиком под жгучим солнцем по степи, ложусь рано, много работаю. Бессонницы не было ни одной, а этого со мною не бывало лет 30: чтобы целый месяц спать каждую ночь подряд. Правда, я очень постарел, но чувствую себя очень неплохо. Работа моя такая: я сильно переделал свою проклятую «повесть». Сделал из повести — воспоминания, ввел много длиннот, побочных эпизодов и вышло как будто живее, менее литературно, озаглавил повесть «Так было» — и сдал в набор[486].
Готовлю для «Молодой гвардии» книжку воспоминаний о Репине, Горьком и Маяковском[487]. Они издадут с удовольствием. Хочу переиздать «Искусство перевода»[488] и «Уитмэна»[489]. Взялся написать «Жизнь Некрасова»[490]. Готовлю 9-ое издание «От двух до пяти», которое будет озаглавлено так «От двух до пяти и другие очерки о детях»[491].
