македонцев оказались ни к чему в этой неверной стихи и и перед лицом варваров. И поражение на море принесёт немалый вред, так как умалит славу их первых воинских дел; кроме того, и эллины заволнуются и поднимутся при известии об этой неудаче на морс. (9) Обдумав всё это, он и заявляет, что морская битва сейчас несвоевременна. Божественное же знамение он истолковал иначе: орёл послан ради него, но так как он сидел на земле, то это скорее знаменует, что он одолеет персидский флот с суши.
19
В это время явился Главкипп, один из почтенных милетян: его послали к Александру народ и наёмники-чужеземцы, которым главным образом и была поручена охра на города, сказать, что милетяне согласны открыть свои ворота и свои гавани одинаково Александру и персам и просят его снять на этих условиях осаду. (2) Александр велел Главкиппу немедленно возвращаться домой и объявить милетянам, чтобы они приготовились: с рассветом начнётся сражение. Он поставил у стен машины; через короткое время часть стен оказалась разрушена, а другая сильно разбита, и он повёл своё войско на город через развалины и проломы. Персы у Микале не только смотрели, а почти присутствовали притом, как македонцы брали приступом город их друзей и союзников.
(3) Тут и Никанор, увидев с Лады, что Александрово войско пошло на приступ, направился в милетскую гавань, идя на вёслах вдоль берега. У входа в гавань в самом узком месте он стал на якорь, сгрудив свои триеры и обратив их носами вперёд: гавань была теперь заперта для персидского флота, и милетянам нечего было ждать помощи от персов. (4) Под натиском македонцев, напиравших со всех сторон, часть милетян и наёмников бросилась в море и доплыла на перевёрнутых щитах до безымянного островка, лежавшего недалеко от города; другие же садились в челноки, торопясь ускользнуть от македонских триер, но были застигнуты у входа в гавань. Большинство погибло в самом городе.
(5) Александр, завладев городом, сам пошёл к острову, где сидели беглецы; он распорядился поста вить на носу каждой триеры лестницы, чтобы взобраться с кора блей, как на стену, на отвесные берега острова. (6) Когда он увидел на острове людей, готовых стоять насмерть, его охватила жалость к этим людям, обнаружившим такое благородство и верность. Он предложил им мир на условии, что они пойдут к нему на службу. Были это наёмники-эллины, числом до 300. Милетян же, которые уцелели при взятии города, он отпустил и даровал им свободу.
(7) Варвары ежедневно снимались с якоря у Микале и подходили к эллинскому флоту в надежде вызвать моряков на сражение. На ночь они приставали у Микале, но в неудобном месте, так как вынуждены были далеко ходить за водой, к устьям реки Меандра. (8) Корабли Александра сторожили милетскую гавань, не допуская варваров туда ворваться; а к Микале он послал Филоту со всадниками и тремя пехотными полками, велев им не допускать высадок с кораблей. Персы, находясь на своих кораблях, попали в положение осаждаемого города и вследствие недостатка воды и прочих припасов отплыли на Самос. Там, запасшись продовольствием, они опять подошли к Милету (9) и выстроили в открытом море перед гаванью множество кораблей, думая вызвать в море и македонцев; пять же судов вошло в пролив между островом Ладой и гаванью у лагеря в надежде захватить корабли Александра пустыми. Они узнали, что матросы в большинстве своём разбрелись с кораблей, получив приказ одним идти за топливом, другим за продовольствием, третьим за фуражом. (10) Какая-то часть моряков действительно отсутствовала, но из тех, которые были налицо, составился полный экипаж для десяти кораблей, и Александр, видя пять подплывающих персидских триер, спешно послал на них эти корабли, велев бить в неприятельские суда носом[65]. Персы, находившиеся на пяти судах, видя, что македонцы сверх чаяния идут на них, повернули уже издали и бежали к остальному флоту. (11) Во время этого бегства был захвачен тихоходный корабль иассейцев со всем и людьми; остальным четырём удалось уйти к своим. Так ничего и не добившись, отплыли персы из-под Милета.
20
Александр решил распустить свой флот: у него на ту пору не хватало денег, и он видел, что его флоту не сладить с персидским, а рисковать хотя бы одной частью своего войска он не хотел. Кроме того, он считал, что, завладев Азией с помощью сухопутных сил, он уже не нуждается во флоте, а взятием приморских городов он погубит у персов флот, так как им неоткуда будет пополнять число гребцов и матросов и не будет в Азии места, где пристать. И появление орла он объяснял как знамение, предсказывавшее победу над флотом с суши.
(2) Покончив с этими делами, он пошёл в Карию, так как ему сообщили, что в Галикарнассе собралась немалая сила варваров и чужеземцев. Взяв с ходу города, лежащие между Милетом и Галикарнассом, он расположился лагерем перед Галикарнассом, в 5 стадиях от города самое большое, словно для затяжной осады. (3) Город от природы был неприступен, а там, где, казалось, чего-то не хватает для полной безопасности, Мемнон (Дарий назначил его правителем Нижней Азии и начальником всего флота) давно уже всё укрепил, сам присутствуя при работах. В городе было оставлено много наёмного войска и много персидского; в гавани стояли триеры, и моряки могли оказать при военных действиях большую помощь.
(4) В первый же день, когда Александр подошёл к стенам, из ворот, ведущих к Милассам, устремились воины, сыпя стрелами и дротиками; солдаты Александра без труда отбросили их и загнали в город.
(5) Несколько дней спустя Александр, взяв щитоносцев, конницу «друзей», пешие полки Аминты, Пердикки и Мелеагра и к ним ещё вдобавок лучников и агриан, пошёл вокруг города, направляясь к той стороне его, которая была обращена к Минду. Он хотел посмотреть, окажется ли здесь стена удобнее
