человека, способного противостоять ему, пионовый чай и вовсе отменили.
— Его величество значительно изменился за последний год, особенно же сильные изменения начались после второго испытания невест, — заметил Кир. — Он стал более… здравомыслящим и разумным.
— Вот именно! — воскликнул брат Сильвий. — Выходит, что князь Дуаре и брат Иннокентиус давали его величеству зелье из-за которого одна голова продолжала спать, а другая не могла окончательно пробудиться. Но я не пойму, зачем им было это делать, ведь это же… предательство!
— Люди их возраста застали то, чего не видели мы, брат Сильвий. Они стали свидетелями неистовства его величества и, должно быть, его боялись. Возможно, они думали, что это единственный способ защитить людей от дракона-императора, — предположил Кир, вспоминая запечатления, которые когда-то показала ему сестра Ноксия.
— Но зачем Фрол Зерион решил отменить пионовый чай и дать его величеству возможность пробудиться? Ведь если он хотел убить его, то в его же интересах было его ослабить.
— Кто знает, что было в голове у этого безумца, — покачал головой Кир. — Судя по всему, он хотел чтобы драконы убили друг друга и из их крови и плоти родились новые драконы, которых он мог бы подчинить себе. Возможно, что для этого его величество должен был принять свою истинную форму, иначе не смогло бы сформироваться новое яйцо.
Киру вдруг стало тяжело и больно от собственных слов, хотя он и не понимал, что так его расстроило.
— Возможно, — согласился брат Сильвий.
Кир вернулся в Ониксовый дворец, когда близилось время ужина. Пройдя в свои покои, он скинул плащ на стоявший у двери резной сундук. На письменном столе его ждали, высившиеся кривыми башнями, стопки писем, требовавших его ответа.
Он тяжело вздохнул, собираясь позвать служителя и попросить принести ему ужин в комнаты. По видимому, вечер он проведет за работой и будет заниматься переписками до поздней ночи.
За окном было сумрачно и пасмурно и Кир зажег свечи, не дожидаясь пока окончательно стемнеет. Сев за стол, он достал послание над которым корпел, который день подряд. Оно было адресовано Агате и он совсем не знал, что ей написать. Каждое предложение казалось пустым и вымученным. Пробежав взглядом по извилистым строчкам, Кир со вздохом его отложил. Сперва работа.
Первым он взял письмо от альторского судьи. Княгиня Дуаре задействовала все свои связи, чтобы забрать княжну Лидию из под стражи и, объявив ее безумной, потребовала снять с нее все обвинения. Похоже, что ее неприкасаемый авторитет пошатнулся, так как впервые ей дали отпор. Судья, занимавшийся этим делом, требовал, чтобы княжну Лидию доставили в Альтору, чтобы проверить состояние ее болезни у судебных целителей. Княгиня в ответ, заваливала его ходатайствами и заключениями от своих целителей. Все это тянулось довольно давно и обе стороны требовали содействия от Кира.
Кир вчитывался в послание от судьи, чувствуя, как тяжелеют его веки, и размышляя о том, не прилечь ли ему ненадолго. Он лишь немного отдохнет и вернется к работе, но нет, он знал, что если позволит себе лечь, то больше уже не встанет. В последнее время Кир странно много спал и при этом все равно чувствовал себя уставшим.
Судья писал, что княжна Лидия совершила самое страшное злодеяние из всех, что можно было придумать — покусилась на жизнь дракона-императора, и потому нельзя позволить в отношение ее дела ни малейшей небрежности.
Потирая лоб, Кир думал о княжне. Все полагали, что она потеряла рассудок до того, как напасть на его величество, потому к ней и были так снисходительны и позволили матери ее забрать, но что если все было иначе?
Что если княжна Лидия сперва набросилась на Андроника Великого, а затем бродячий дух свел ее с ума? Это значило, что они были не заодно, или же ее убрали, чтобы она не выдала заговорщиков?
Могла ли она действовать самостоятельно, но зачем тогда ей было нападать на дракона-императора? Она была его фавориткой и не последней претенденткой на брак с ним. Что могло ею двигать? Злость, ненависть, ревность?
Но что если все было иначе?
Кир вдруг вспомнил Агату и словно идущий от ее кожи свет, когда сидя наедине в глубине пещер, она рассказывала ему о том, что поведала ей лжекняжна Мира. Брат Иннокентиус дал ей кинжал из темной кости и сказал ранить дракона-императора, потому что это может все исправить.
И чего хотел этот вредный старик? Отомстить за погибшую, когда-то от руки Андроника Великого верховную служительницу — сестру Кардею? Или…
Мог ли он пожалеть о том, что они с князем Дуаре много лет делали с драконом-императором? Неужели, он приказал лжекняжне Мире ранить его, чтобы, наконец, пробудить Дро и, чтобы он смог принять свое истинное обличье?
Значило ли это, что то же самое хотела сделать княжна Лидия? Она дочь предыдущего гласа и могла, что-то знать. С ее даром легко было подглядеть или подслушать, или же отец сам ей обо всем рассказал.
Так или иначе, у нее получилось. После ее покушения, Дро пробудился.
Кир прижал ладонь ко рту, не дыша, и не веря тому, куда завели его размышления. Внутри него боролись тревога и радость, словно то, чего он давно ждал произошло.
В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, внутрь вломился молодой всполошенный служитель.
— Генерал! Там… там его величество ведет себя странно! — воскликнул он. — Брат Коинт просит вас явиться.
— И что же в этом необычного? — холодно поинтересовался Кир, откладывая письмо в сторону. — Странное поведение естественно и объяснимо, когда речь идет о его величестве. Я был бы больше встревожен, если бы он вел себя обыденно.
Глава 44. Ужин и вечерняя прогулка
Дракон-император сидел за накрытым столом. Вдоль стен стояли служители, подобные мраморным статуям в белоснежных одеждах. В золотых подсвечниках пылали свечи, бросая алые отсветы на расписанные фресками стены и бархатные занавеси на высоких окнах, за которыми тонули в сумраке голые ветви деревьев.
Брат Коинт застыл возле дверей, и когда Кир вошел в обеденную залу, тут же обернулся и потянул к нему руку, словно желая схватить его за рукав.
Он теперь был верховным служителем дракона-императора, и их отношения с Киром по прежнему были натянутыми, как веревочный мост между скал. Не лишенного гордости брата Коинта, по-видимому, злило, что совсем недавно он подавал Киру ужин и был едва ли не его слугой. Сам же Кир не мог забыть, того обессиленного и унизительного состояния, которое он испытал, когда брат Коинт по приказу Фрола Зериона применил
