"Сэр, — сказал Лаксус, — я слово в слово передам ваше послание".
Я не знаю, отец, сделал ли он это. Но если сделал, то, похоже, Кориниусу это совсем не понравилось. Ибо как только Лаксус поднялся на борт, корабль поднял все паруса и уплыл в открытое море; больше мы его не видели.
Юноша замолчал, и какое-то время все трое сидели, не произнося ни единого слова. Слабый ветер шевелил листву дубов Тиварандардейла. Солнце уже спустилось за величественный Торнбэк, и наполнило своей славой все небо, от края до края. Пятнистые облака, через которые просвечивало небо, покрыли все небеса, оставив чистым только запад, где между облаками и землей открылась большая арка чистого воздуха, лазурного и, казалось, горящего, ибо так чист и глубок был он, и так наполнен теплом; не было в нем ни грубой синевы полдня, ни роскошной синевы приближающейся ночи, но яркая небесная синева, отороченная зеленым, глубокая, нежная и тонкая, как душа вечера. Поперек этого окна в облаках плыл потрепанный облачный меч, жестокий и железно-темный, с острыми краями, из которых торчали зубы, сиявшие как раскаленные угли. Над аркой плыли бледно-розовые облака, а еще выше зенит казался мрачным черным опалом, темно-синим, грозово-серым и испещренным пятнами огня.
XXVII. ВТОРАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ В ЧЁРТЛАНДИЮ
КАК ЛОРД ДЖУСС, НЕ ОТКАЗАВШИЙСЯ ОТ СВОЕГО ЗАМЫСЛА, НАШЕЛ ТО, ЧТО ИСКАЛ, ИМЕННО ТОГДА, КОГДА МЕНЬШЕ ВСЕГО ОЖИДАЛ, И КАК ЭТО ПОДДЕРЖАЛО ЕГО РЕШИМОСТЬ; И О ПУТЕШЕСТВИИ ФЛОТА В МУЭЛЬВУ ЧЕРЕЗ ПРОЛИВЫ МЕЛИКАФКАЗА.
ГОРЕЛ последний уголек жаркого лета, когда они собрали жатву на Крозеринг Сайд. Пришла осень, за ней зима, потом дни начали удлиняться — год вернулся. С первым дыханием весны гавани наполнились военными кораблями, и их было больше, чем когда-нибудь видели в Демонландии, и изо всех концов страны — от восточных островов до Биланда, от Шалгрета и Келиаланда до мысов под Римон Армон — стали собираться солдаты со своими лошадьми и оружием.
Лорд Брандох Даха прискакал с запада, в тот день, когда первые цветки сон-травы распустились на утесах под Эрнгейтским Кряжем, а березовых лесах зацвели примулы. Он выехал рано и скакал очень быстро, и уже в час пополудни проехал через Львиные Ворота Гелинга. Лорд Джусс принял его в своих личных покоях и приветствовал с радостью и любовью. И спросил Брандох Даха: — Ну, как дела? — И ответил Джусс: — Тридцать кораблей и еще пять стоят в гавани Сторожевого Мыса, и все, кроме четырех, драккары, драконы моря. Завтра я жду Зигга с рекрутами из Келиаланда; Спитфайр сейчас в Оулсвике, с пятнадцатью сотнями южан; через три часа должен придти Волле и привести с собой еще четыре сотни. Вместе у меня уже четыре тысячи, если добавить экипажи кораблей и наших собственных телохранителей.
— У меня есть восемь драккаров в устье Стропардона, — сказал Брандох Даха, — все снаряженные и готовые к плаванью. И еще пять в Аурвоче, пять около Лорнагай в Морви, а три на побережье Миланда у Стакрей Ойс, и четыре на островах. И у меня шестнадцать сотен копьеносцев и шесть сотен лошадей. И, стоит мне щелкнуть пальцами, они присоединятся к твоим на Сторожевом Мысу, но сообщи мне об этом за семь дней.
Джусс схватил его за руку. — Без тебя я чувствую себя с голым, — сказал он.
— В Крозеринге не осталось ни одного камня и ни одной комнаты, которую бы он не осквернил, — сказал Брандох Даха. — Мой дом стал выгребной ямой. И каждую руку, которая у меня была, я направил только на это. Сейчас все готово. — Он резко повернулся к Джуссу и какое-то время молча глядел на него. Потом, с необычной для него серьезностью, сказал: — Разреши мне потребовать у тебя: удар, и никаких отсрочек. Не будь с ним таким же добрым, как раньше, не посылай наших воинов бездельничать на заколдованные берега Чертландии и очарованные воды Равари, ибо он будет спать спокойно, послав сюда Корсуса и Кориниуса, которые опять ввергнут страну в хаос; и тогда ляжет на нас бремя величайшего стыда, которое когда-либо ложилось на плечи смертных, и мы не сможем пережить его.
— Ты сказал семь дней, — ответил Джусс. — Щелкай пальцами и зови свою армию. Мы отплываем через час после ее прихода.
— Я имел в виду Карсё, — сказал Брандох Даха.
— Конечно Карсё, а куда же еще? — удивился Джусс. — И я возьму с собой брата Голдри.
— Я имел в виду сначала в Карсё, — настойчиво повторил Брандох Даха. — И пусть на этот раз мое мнение перевесит твое. Да любой школьник скажет тебе, что прежде, чем идти вперед, надо обезопасить фланги и тыл.
Джесс улыбнулся. — О, мне нравится твой новый наряд из осторожности и рассудительности, кузен, — сказал он. — Он куда красивее прежнего. Что касается твоего предложения — я думаю, дело в другом. Кориниус не принял твой вызов и сбежал, и теперь тебя снедает жажда мести.
Брандох Даха косо взглянул на него и засмеялся. — О Джусс, — сказал он, — ты почти попал. Но не до конца. Великолепная дама в ястребином замке в Чертландии наложила на меня таинственное проклятие: тот, кого я ненавижу больше других, разрушит мой прекрасный замок, и я не смогу отомстить ему своей собственной рукой. Мне этого не вынести. Нет. Подумай, любая отсрочка очень опасна. Давай, не упрямься, как осел.
Лицо Лорда Джусса стало серьезным и мрачным. — Не требуй от меня слишком многого, дорогой друг, — сказал он. — Ты-то спишь спокойно. Но я, как только закрываю глаза, вижу призрак Голдри Блазко, которого злое заклятие удерживает на вершине Зора Рах: он стоит один, не освещенный солнцем, безмолвный, без теплой искры жизни. Давным-давно я поклялся, что не сверну ни вправо ни влево, пока не освобожу его.
— Он твой брат, — сказал Лорд Брандох Даха. — И мой близкой друг, коего я люблю не меньше, чем ты. Но когда ты говоришь о клятвах, вспомни о Ла Фиризе. Что он должен думать о нас после тех клятв, которые мы дали ему три года назад в Карсё? Мы должны ударить немедленно.
— Он поймет, — ответил Джусс.
— Он придет с Газларком, и ты должен ждать его с минуты на минуту, — сказал Брандох Даха. — Я ухожу. Мне будет стыдно сказать ему: "Терпение, приятель, сегодня не самый подходящий день. Тебе заплатят в свое время". Клянусь небесами, я бы стал презирать сам себя, если бы сказал такое своему портному. А он — наш друг, который потерял все и томится в ссылке только потому, что спас нас.
Сказав так, он встал, в ярости и досаде, как будто собирался выйти из комнаты. Но Джусс схватил его за руку: — Ты несправедливо порицаешь меня, ведь ты знаешь все, что творится в моем сердце, и именно это злит тебя. Но слушай! У ворот затрубили рога, это Газларк. Я не разрешаю тебе уйти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
