Баэрд посмотрел на запад. Игратяне спускались с ближайшего холма. Он видел блеск их оружия в лунном свете. Это не сон, сказал себе Баэрд. Не сон.
Рядом с ним стоял Донар, суровый и непоколебимый. Маттио стоял за ними, на его лице читался страстный вызов. Мужчины и женщины собирались за их спинами и вокруг них, и у всех в руках были мечи из колосьев, и все выглядели одинаково: суровыми, решительными и бесстрашными.
— Пойдем? — спросил Донар, поворачиваясь к ним. — Пойдем и сразимся с ними за поля и за наш народ? Вы пойдете со мной на битву?
— За поля! — закричали Ночные Ходоки и подняли свои живые мечи к небу. То, что крикнул Баэрд бар Саэвар, прозвучало только в его сердце, не вслух, но он бросился вперед вместе со всеми, держа в руке колос, как длинный меч, и стал сражаться под бледно-зеленой луной этого заколдованного места.
Когда Иные, серые, чешуйчатые, слепые, кишащие личинками создания, погибали, то крови никогда не было. Элена понимала, почему это так, Донар много лет назад объяснил ей: кровь означала жизнь, а их ночные противники были врагами любой формы жизни, ее полной противоположностью. Когда они падали под ударами меча из колоса, из них ничего не вытекало, ничего не просачивалось в землю.
Их было так много. Их всегда было много, они кишели серой массой, стекающей вниз с холмов в реку, возле которой заняли позицию Донар, Маттио и Баэрд.
Элена приготовилась к сражению среди громкого, кипящего, зеленого хаоса этой ночи. Она боялась, но знала, что может справиться со страхом. Она помнила, как смертельно испугалась в своем первом бою, недоумевая, как она — она, которая едва могла поднять меч в дневном мире, — сможет сражаться против таких отвратительных созданий, похожих на кошмарный сон.
Но Донар и Верзар успокоили ее: здесь, в зеленой волшебной ночи, имели значение душа и сила духа, здесь мужество и страсть придавали форму и силы телам, в которых они оказались. Элена ощущала в себе подобную силу в ночь Поста, она становилась гораздо более гибкой и быстрой. Это тоже ее в первый раз испугало и пугало потом: под этой зеленой луной она могла убивать. Ей пришлось примириться с этой мыслью, приспособиться к ней. Им всем приходилось — в той или иной степени. Ни один из них не остался точно таким же, каким был под солнцем и двумя лунами у себя дома. Тело Донара в ночь сражения с каждым годом все больше приобретало прежний, давно утраченный облик.
Точно так же Баэрд явно вернулся в свое прошлое, гораздо дальше, чем можно было предполагать или ожидать. Он сказал — пятнадцать. Не четырнадцать, иначе ему бы не позволили участвовать. Этого она не понимала, но у нее не оставалось времени на разгадывание головоломки. Иные уже переходили через реку, они пытались выйти на берег, отвратительные создания, придуманные ее воображением.
Элена увернулась от сокрушительного удара боевого топора, нанесенного чудовищем, с которого текла вода, пока оно карабкалось на берег, приближаясь к ней, сжала зубы и нанесла смертельный удар сверху с точностью и силой, которую никогда в себе не подозревала. Почувствовала, как ее клинок, ее живой меч, с хрустом пробил чешуйчатую броню и погрузился в кишащую личинками плоть врага.
Она с усилием выдернула оружие, ей было ненавистно убийство, но еще больше она ненавидела Иных, неизмеримо больше. Элена обернулась и едва успела отразить другой удар сверху, потом отступила на шаг под натиском двух новых тварей с открытыми пастями, наступающих справа. Подняла меч в отчаянной попытке отразить их удары.
Внезапно перед ней остался только один из двух Иных. Потом ни одного.
Она опустила меч и посмотрела на Баэрда. На своего незнакомца с дороги, на обещание, которое дала ей эта ночь. Он мрачно улыбнулся ей, стоя над телами только что убитых им Иных. Он улыбнулся, он спас ей жизнь, но ничего не сказал ей. Повернулся и двинулся вперед, к берегу реки. Она смотрела ему вслед, видела, как его мальчишеское тело устремилось в самую гущу боя, и не знала, то ли поддаться приливу надежды, внушенной его мастерством убивать, то ли горевать из-за выражения его слишком юных глаз.
И снова на подобные мысли времени не было. Река теперь кипела и бурлила, взбаламученная телами Иных, входящих в нее. Крики боли, вопли ярости и гнева вспарывали зеленую ночь, словно клинки. Она увидела Донара южнее у берега. Он размахивал мечом, держа его двумя руками, и описывал им круги. Увидела рядом с ним Маттио, рубящего и колющего, прочно стоящего среди упавших тел, непоколебимого в своем мужестве. Вокруг нее Ночные Ходоки Чертандо бросались в кипящий котел битвы.
Элена видела, как упала одна женщина, потом вторая, зарубленная многочисленными тварями с запада. Тут она сама закричала, от ярости и отвращения, и бросилась обратно к краю воды, туда, где стояла Каренна, размахивая мечом, и кровь Элены — кровь, которая означала жизнь, и обещание жизни, — вскипела от желания прогнать их. Прогнать Иных сейчас, этой ночью, а потом опять, через год, и после этого, и снова и снова в каждую из ночей Поста, чтобы весенний сев принес плоды, чтобы земля смогла дать щедрый урожай осенью. В этом году, и в следующем, и еще через год.
Посреди этого хаоса, шума и движения Элена взглянула вверх. Она проверяла, как высоко поднялась все еще восходящая луна, а потом не сдержалась и бросила взгляд на ближайший из мертвых холмов за рекой. Предчувствие беды стиснуло ее сердце, но там никого не было. Пока никого.
Но он появится. Она была почти уверена в этом. И что тогда? Она прогнала от себя эту мысль. Что случится, то случится. Вокруг нее кипел бой, здесь и сейчас, и перед ней было более чем достаточно ужасных Иных, которые бросались в реку на одном берегу и выходили из нее на другом.
Элена заставила себя отвернуться от вершины холма и ударила сверху вниз, изо всех сил, чувствуя, как ее меч вонзился в шершавое плечо. Услышала, как Иной издал мокрый, хлюпающий звук. Элена выдернула меч и едва успела отпрыгнуть влево и парировать удар сбоку, стараясь удержаться на ногах. Свободная рука Каренны поддержала ее сзади; у нее не было времени даже бросить взгляд, но она и так знала, кто это.
Под неведомыми звездами, под зеленым светом луны царили безумие и хаос; крики и вопли раздавались повсюду, берег реки стал скользким и опасным. Иные были мокрыми и серыми, на них чернели паразиты и открытые раны. Элена стиснула зубы и сражалась, ее душа руководила подаренным ночью Поста грациозным телом, а колос, который был ее мечом, жил собственной жизнью в смертоносном танце. Казалось, эта жизнь таится в нем самом, а не только исходит от нее. Ее покрывали брызги грязи и воды, и она была уверена, что крови тоже, но не хватало времени проверить, теперь больше ни на что не хватало времени, только парировать удары, наносить их, рубить и стараться удержаться на крутом берегу реки, потому что упасть означало погибнуть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
