втихую писала формулы по некромантии, альвы спали (их народ умеет дремать с открытыми глазами, как кошки); Наила – наверное, тоже засыпая, – сливается с диваном. Учителя никогда не делают ей замечания: урок вести не мешает – и ладно. В Нуклии это аксиома: иллюзорники всегда с приветом, их лучше не трогать.
А Криденс во время занятий смотрит на меня. С первого же урока – с той самой пытки – он не дает мне покоя. Только смотрит, и ничего больше; я не замечаю даже ментальных атак, как раньше. Но представьте, что вы чувствуете чей-то пристальный взгляд на протяжении многих часов?
Я ненавижу его теперь куда сильнее, чем раньше, после того позорного поединка на экзамене.
Некромантия – отдельный вид удовольствия. Сейчас я знаю, что это связано с мертвыми, и поэтому все занятия проходят на кладбище. Это очень грязные уроки, после которых мне приходится перемещаться в общежитие, наскоро принимать ванну и обязательно мыть волосы, потому что грязь на кладбище жирная и полна остаточного колдовства – например, от заклинаний предыдущей группы.
До этих занятий я думал, что хуже демонологии с чудовищами-духами нет ничего. Но после первого же покойника, которого нам продемонстрировали, меня стошнило. Да, меня единственного и при всей группе. О, вы не узнаете, что такое унижение, пока не окажетесь в Арлиссе!
А ведь этот покойник был… ну… просто мертв. Хоть и давно. Потом Адель по приказу преподавателя этот труп подняла. И он… пошел… На меня.
Я упал в обморок.
Когда очнулся, смеялись все, а особенно – преподаватель. Адель потом извинялась, уверяя, что не нарочно.
С тех пор эта девушка ассоциируется у меня исключительно с кладбищем и полуразложившимся мертвецом. Я не могу с ней даже близко сидеть: меня мутит.
Занятия целительством, как ни странно, мои любимые. Учителя здесь спокойнее, никто не пытается тебя убить или покалечить. Да, мертвецов тут разделывают, но это хотя бы свежие трупы. После кладбища морг – это так, детская площадка.
Целительство – единственная дисциплина, где у меня хоть что-то получается. Сэв шутит (и Криденс, я слышал, тоже), не ошибся ли я со специальностью? И не заполучила ли их группа случайно двух целителей.
Демонологию ведет, слава богу, не учитель Байен, и здесь я хоть что-то понимаю… Иногда. Предмет это скорее теоретический: мы обсуждаем пентаграммы, классы демонов. Время от времени вызываем низших духов.
Именно здесь я однажды вызвал высшего демона. Вместо низшего духа, прошу заметить. Все были невероятно удивлены, а учитель еще и испугался. Демон оказался не абы кем, а каким-то лионским лордом. Он вылез из пентаграммы, превратился в человека и на чистом нуклийском поинтересовался:
– Ну и кто здесь такой умный?
Я смотрел на его рога и не мог произнести ни звука.
Зато учитель смог. Он ткнул в меня пальцем и пискнул:
– Он, господин.
Сэв рассказывал потом, что они за меня испугались. С высшим демоном справиться они не смогли бы, но защищать приказала бы клятва. Что делать?
Наверное, поэтому они молча сидели и смотрели, как демон поворачивается ко мне…
– Ты? – прогрохотал он.
Я помнил слова учителя Байена: слабость демонам показывать нельзя. Но это же высший демон! Я хорошо тогда изучил их классы, чтобы понимать, на что это чудовище способно.
Однако демон только подцепил когтем мою ониксовую подвеску – она буквально горела, – покачал головой и поинтересовался:
– Обратно меня отправить сможешь?
Учитель у нас был или не слишком умный, или я ему ужасно надоел, поэтому, пока я сражался с пентаграммой, он воскликнул:
– Но почему ты не убил его, господин?
Я вздрогнул и чуть все не испортил, а демон ответил:
– Я что, дурак? Повелитель меня потом развоплотит.
Затем он шагнул в пентаграмму и был таков.
Учитель перестал после этого надо мной издеваться, а по Арлиссу прошел слух, что хоть на мне и нет печати, но Повелителю демонов я уже принадлежу. Мне это, скорее, пошло на пользу: меньше задирали.
Еженедельные свидания с Руаданом, между прочим, временно отменились. В первую субботу Шериада прислала записку: «Я его на месяц заняла, учись спокойно, потом отгуляешь». За книгами я чуть вовсе не забыл о ее соглашении с Повелителем.
Когда занятие заканчивается, мы все спешим на веранды главного здания академии: там студентов-первокурсников ждет легкий обед. Легкий по меркам волшебников, конечно: каких только деликатесов здесь не встретишь! Одних лишь крабов десятки видов.
Здесь я вспоминаю о том, что демонолог с моим потенциалом – важный актив для любой команды, особенно в преддверии испытаний.
Единственное место, где все группы собираются вместе, – эти веранды. Пятнадцать минут, не больше. Быстрый перекус. Сэв, Адель и даже вечно держащийся в стороне Криденс здесь не отходят от меня ни на шаг. И вокруг нашего стола всегда людно: меня пытаются переманить, меня высмеивают, меня проклинают – и все за эти несчастные пятнадцать минут.
Нил тоже где-то здесь, но я ни разу его не встретил. Наверное, хорошо: наше общение можно посчитать слишком теплым.
Одногруппники всегда рядом и когда я перемещаюсь по территории академии. Кто-то провожает меня даже в уборную – и в этом есть смысл: я сбился со счета, сколько раз там на меня пытались поставить печать. Два раза меня спасал Фэй – нам повезло с талантливым целителем, как сказала Адель в первый день. Но чаще незнакомых магов самих отправляют в лазарет – спасибо подвеске Шериады или проклятиям Сэва, ведь именно он чаще других составляет мне компанию.
На факультативах я тоже не один. Куратор рассказал, что сам не понимает, как так вышло, но… Угадайте, кто записался на тот же набор предметов? Да, Криденс. Даже на бытовую магию и нуклийский! В академии решили, что, раз мы из одной группы, можно позволить нам учиться вместе.
При нем у меня дивно «получается» вообще все, а особенно – медитация. Во-первых, последнюю преподает женщина, – а я все-таки бывший спутник, – а во-вторых, Ворон постоянно таращится на меня. «Расслабься и почувствуй свою суть», – при этом мне хочется одновременно и кричать, и смеяться.
На факультативах учителя редко выходят из себя и больше объясняют. У меня стал получаться нуклийский. И я наконец смог увидеть заклинания: как всполохи света или нити, а бывает – и сами формулы. Учитель объяснил, что дело в моем восприятии, потому что магия сама по себе не имеет формы. Наверное, так и есть, но мне все равно.
Потом я тороплюсь переместиться в общежитие на обед. Не потому, что ужасно опаздываю: я боюсь,
