имел против. А генерал очень обрадовался, он хотел внуков. Всё было бы нормально, но эта дохлая мымра… Начались такие истерики — хоть домой не приходи… Предстоящие бессонные ночи и мысли о постоянном детском крике приводили её в ужас. Она не представляла себя матерью, брезговала маленькими детьми, которым надо было лечить сопелки и по нескольку раз в день смывать с попки какашки… В первый раз они поссорились по-настоящему — Вера обвиняла его в мужском эгоизме, она-то неопытная, а он мог предотвратить эту беременность. В общем, всё кончилось абортом. А потом началась свистопляска с кучей гинекологических осложнений. Несколько лет Вера лечилась: лежала в лучших стационарах, ездила на курорты в Крым и заграницу. И теперь была практически здорова, но без всякой возможности забеременеть. Лабецкий к этому отнёсся почти равнодушно: его теперь занимали совсем другие проблемы.
В прошлой жизни я, точно, была алкоголиком, и, наверно, немало горя принесла своим близким… Как ещё объяснить, что пьянство тесно связанных со мной людей преследует меня всю сознательную жизнь? Первым на этом пути был Лабецкий. Тогда я ничего не понимала в фатальности общения с алкоголиками. Я была влюблена в него без памяти, вот и всё. Но моя любовь к нему была виртуальной, как сейчас говорят, я никак от него не зависела. Встречались мы только на работе, и никакого влияния на мою жизнь он тогда не имел. Никаких последствий эта влюблённость не оставила, кроме щемящих душу сожалений… Но потом вдруг спилась моя подруга. Единственная. Друзей мы находим в юности, потому что дружба требует времени, которого только в эту пору достаточно. Потом все заняты только собой — построением карьеры, личной жизни, семьи, воспитанием детей… Сил и времени хватает только на то, чтобы поддерживать затухающие юношеские привязанности… С Ларисой мы дружили с первого курса. Она была очень преданным, искренним человеком. Вот кто, действительно, умел дружить! Когда умирала моя мама, и я сидела сутками возле её кровати в больнице, Ларка поставила на ноги всех знакомых, и носилась на такси с ними по городу, собирая нужные ампулы по отделениям стационаров и домашним холодильникам запасливых докторов. Этот препарат, единственная партия которого была выпущена экспериментально и разослана по клиникам города, теоретически мог спасти мою мать. По этим сусекам и закромам она достала столько ампул, сколько нужно было для курса лечения. Лекарство не помогло, мама умерла, но я на всю жизнь запомнила, какую титаническую работу она провела! И вдруг моя Лара начала пить. И с мужем у неё были отличные отношения, и двоих пацанов родила — лучшую мать было трудно себе представить… Вот когда я кожей поняла, что такое женский алкоголизм. Осознала, что он не лечится. Видеть её хмельной было очень страшно. И теперь я точно знаю: сколько бы ни длилось взаимное истязание близких людей, финал в любом случае будет трагическим. В пьяном виде Лариса попала под автобус. Её дети осиротели, отец увёз их к своей матери куда-то в Башкирию, и я потеряла их из виду.
Ну, а потом понеслось — как только мне мужик понравится, так он оказывается крепко пьющим. Человек я одержимый, категоричный до тошноты. У меня с детства весь мир существует только в двух красках — чёрной и белой. Сейчас, правда, кое-какие оттенки появились, чуть посдержанней стала. А в молодости вообще ненормальной была. Если влюблялась — то смерть мухам и комарам! Так несло… Наизнанку готова была вывернуться. Мужику всю себя с гарниром на подносе подавала. Такими унижениями расплачивалась за свою идиотскую одержимость! Из этих душераздирающих романов на четвереньках выползала, вся в синяках и шишках… И после этого начинала рыдать о Лабецком. Прямо паранойя какая-то… В конце концов, попалась окончательно — вышла замуж за алкоголика. Ну, не совсем так, конечно. Познакомились мы в доме у моих знакомых, он им родственник, приезжал в отпуск. Взял подмышку и увёз в свой город. Я даже вякнуть не успела. Он был такой замечательный парень: внимательный, заботливый. И руки золотые, дома всё сам чинил от водопроводных кранов до мебели. Работал на большом предприятии инженером по связи, успешно продвигался по службе. Как только расписались, ему сразу от завода двухкомнатную квартиру дали… Правда, в этом маленьком городе, поголовно пьющем, у меня не было ни родственников, ни друзей; из знакомых — только приятели мужа, все страшные забулдыги. В гости без бутылки приходить считалось неприличным. Жёны ворчали, конечно, но так робко, что на них никто не обращал внимания. Но если при этом его друзья могли цистерну выпить и на следующий день, как ни в чём ни бывало, выйти на работу, мой Петечка запивал на неделю… Конечно, я злилась, но по началу не считала это катастрофой, не сразу поняла, что попалась. Если неделю не пьёт, ходит весёлый, добродушный, по дому все дела, как по щучьему велению делаются — я быстро успокаивалась, казалось, что всё наладится, всё будет хорошо.
Но пьянки становились всё чаще и чаще, а запои длиннее. Я забеременела, родила сына… Забот полон рот. А муж спивался всё сильнее… Только расслабишься — бабах! Снова запой. И каждый вечер тоска и тревога до озноба: придёт, не придёт, а если придёт, то в каком виде? Алкоголь его очень сильно возбуждал, если приходил пьяный, уложить спать было невозможно: ляжет — вскочит, ляжет — вскочит, как Ванька-встанька… И я заснуть не могу, и ребёнок просыпается, он и к нему приставать среди ночи начинает… Другой раз пропадает несколько дней, потом явится грязный, вонючий… Скинет одежду у порога, словно Енгибаров в цирке, и — нырь в кровать. А сынишка его любил, ждал, одними только расспросами «Где папа?» и «Когда папа придёт?» доводил меня до истерики… Он в постель, а Димка рядом с его заросшей физиономией на подушке кубики раскладывает… Кажется, взяла бы эту подушку и… Каждый день всякие поручения придумывала, чтобы ножки любимого в нужном направлении двигались: то попрошу ребёнка вечером из садика забрать, то по пути с работы в булочную зайти… От домашних проблем я совсем одурела, и, чтобы не сдвинуться окончательно, вышла на работу в поликлинику. Получив на это согласие мужа, между прочим, и его клятвенное обещание во всём быть помощником. Он дома с ребёнком должен был оставаться, когда у меня вечерняя смена была. Только Пётр держится-держится, да как запьёт, и Димасик мой, бедненький, в садике со сторожем сидит допоздна, пока я последнего больного не приму
