— Мы так не делаем, — покачал головой кузнец. Поставил Татаку на колени рядом с наковальней, показал мне, как держать ее ошейник и в пять ударов выколоткой выбил заклепку. Сбросил старый ошейник, защелкнул на шее новый.
— Готово!
— Спасибо, господин!
— Титан, говоришь. Видно, дорогой, раз ошейники из трубки гнут.
Я прислушалась к подсказке Стаса.
— Дороже железа, но дешевле серебра, господин. Говорят, куется плохо, а больше я о нем ничего не знаю.
— Ну, беги, рыжая. Не давай тощей ругаться.
И мы поспешили ко Дворцу. Теперь, в белом платье из простыни и изящном ошейнике с двумя мелкими изумрудами Татака выглядела уже не так страшно. Послала ее отнести на место метлу и бегом вернуться назад. Если рабыня сильно торопится, ее редко останавливают.
— Поставил на контроль новый ошейник. Молодец, Миу, — сказал ошейник голосом хозяина.
Все время везти не может. В трех шагах от кухни нарвались на дворцового стражника.
— Стоять! Кто такая? — гаркнул он Татаке. А на меня даже внимания не обратил. Я резко остановилась и развернулась.
— Закрой рот и поклонись, как я учила, — приказала я Татаке И сама поклонилась стражнику. — Это новенькая, господин. Зовут Татака. Мне велено ее накормить, приодеть и отвести к госпоже Рритам. Госпожа Рритам решит, что с ней дальше делать.
— Под твою ответственность, Миу. Не спускай с нее глаз! — велел стражник и пошел дальше. Я облегченно выдохнула. Хорошо, что стражник меня знает. Иначе скрутил бы обеим руки за спиной и отвел в караулку до выяснения.
На кухне, когда кончили меня тискать, я представила всем Татаку. Нам накрыли стол в маленькой трапезне по соседству. И поставили — как господам — по полной миске мясного рагу с овощами. Я-то привыкла с хозяином за одним столом деликатесы лопать, глазом не моргнула. А Татака остолбенела.
— Обосраться! Это все — мне???
И тут же получила деревянной ложкой по лбу.
— Еще раз ругнешься — будешь кости грызть из помойного ведра, — объяснили ей.
— Миу, с тобой Шурртх говорить хочет. Соединяю, — сказал ошейник голосом Стаса. И сразу голосом Шурртха: — Миу, ты меня слышишь?
Я взялась обеими руками за ошейник, откинула голову назад.
— Слышу, Шурр, слышу.
— Куда ты пропала? Где новенькая? Марр тебя обыскался.
— Мы на кухне. Через полстражи приведу новенькую к маме Рритам.
— Хорошо, там и встретимся. Конец связи.
— Конец связи.
Отпустила ошейник, взялась за ложку. А все девочки, выпучив глаза, на меня смотрят. Ну да, это для меня Рритам — мама, а для них — грозная начальница.
— Миу, с кем ты сейчас разговаривала?
— С Шурртхом. Они с Марром нас обыскались. Спрашивают, куда новую рабыню увела.
— Ты очень изменилась, Миу.
— Да бросьте, девочки.
Доела свою порцию, вычистила миску кусочком лепешки. Показала Татаке, как правильно держат ложку. И… ждала, пока она еще две добавки умнет.
— Сдохнуть, как хорошо!
Облизала ложку и трахнула ее по лбу. — Не выражайся.
Татака сначала насупилась, а потом улыбнулась.
— Ты все равно славная!
— Тогда допивай сок, и бежим к вышивальщицам.
Портнихи и вышивальщицы располагались на этаж выше. А у всех лестниц дежурят стражники. Поэтому я дала Татаке в руки ведро и веник. Получила от стражников когтями по попе, улыбнулась им и представила Татаку как новенькую. В общем, прошли без проблем. Портнихи тоже не подвели. Другие дела отложили, вся мастерская на Татаку работает. Уже сшили блузку, юбку, платье и заканчивали легкую курточку. И все белое — из старого постельного белья. Ткань хоть и старая, но дорогая, тонкая, легкая, с отблеском! Так выкроили, что на курточке даже вышивка на спине. И рукава везде длинные, до локтя, чтоб клейма закрыть.
Накинули на Татаку платье — на меня хохотунчик напал. Платье на ладонь выше колена заканчивается. На талии поясок. А над ним — все брюхо голое. И бока голые. Такая большая круглая дырка спереди. Но спина хорошо прикрыта. Это чтоб шрамы от кнута спрятать.
А блузку сшили так, чтоб можно было поверх платья надеть и живот закрыть. Рукава до локтей, фонарики. Сверху и у локтя перетянуты, а посредине — свободными складками. Юбка длинная, из глиссированной ткани. И тоже белая. Очень красиво! Курточка легкая, со свободным широким рукавом, а на запястье манжетка.
Шерстка на Татаке уже высохла, а после щетки стала пушистой. Конечно, не такая ухоженная, как у дворцовых рабынь, но это только вблизи можно различить. Если б не ошейник да рыжая шкурка, Татака издали сошла бы за знатную даму. С такой можно смело по Дворцу ходить.
Я горячо поблагодарила портних, отнесла на место ведро и веник и повела Татаку к маме Рритам.
— Кто такая мама Рритам? — поинтересовалась Татака.
— Мама твоего хозяина. А еще она самая главная над нами во Дворце. Римма всех рабынь.
— Я не хочу к ней, я боюсь, я не пойду! — и встала посреди коридора.
— Не бойся, я тебя в обиду не дам.
— Ты что здесь самая главная?
— Вовсе нет! Просто мама Рритам — моя кормилица.
Фыркая, тяну девчонку за руку. Татака слабо сопротивляется и бормочет под нос бранные слова.
— Что ты все время ругаешься?
— Четыре года рыбу чистила. С утра и до вечера. Барак, огромный стол, я и две горы рыбы. Справа чищенная, слева нечищенная. Привыкла с ней разговаривать. Я ее ненавижу!
У мамы Рритам нас встретили Шурр с Марром, а сама мама куда-то вышла. Челюсти у парней отвалились до самого пола.
— Закройте рты. Будто не знаете, что бриллиант огранки требует, — пояснила я им. — Лучше давайте подумаем, где девочка жить будет. Я вижу только три места: У тебя, Шурр, здесь, дворцовой рабыней, или со мной, в железном доме.
— Если мама согласится, то здесь, — выпалил Марр.
— А не боишься, что обрюхатят твою девочку? Тут это запросто.
Марр заморгал и насупился. Ребенок ребенком, хоть и вымахал выше меня ростом.
— Если у Шурра жить будет, он точно обрюхатит.
Думала, Шурр ему подзатыльник влепит, но он только фыркнул.
— Ко мне нельзя. Мои серые охотницы ее закусают.
— Это почему? — удивилась я.
— Потому что ко мне в постель полезет.
— Я??? — обалдела Татака.
— Она??? — изумилась я.
— Миу, сестренка, скажи честно, на какую ночь ты оказалась в постели хозяина? Только не говори, что это он тебя туда уложил.
Я открыла рот, закрыла, снова открыла. Возразить было нечего. Братья дружно заржали. Даже Татака рот до ушей растянула.
— Вы… Вы не знаете, какой он! Он замечательный, он, он…
Теперь и эта заржала. Шурр вообще по стенке сполз, на полу расселся, за живот держится. Марр под шумок руку Татаке на талию положил, к себе подгреб.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
