Земля, по которой она ступала, стала твердой как камень и покрылась сеткой трещин. Эйле приходилось все время внимательно смотреть себе под ноги, чтобы не споткнуться о ком земли и не вывихнуть лодыжку, провалившись в какую-нибудь ямку. Она не представляла, что воздух может быть таким сухим. Казалось, окружающая атмосфера высасывает влагу из ее тела. Она взяла с собой только маленький бурдюк с водой, надеясь пополнить запас, как только окажется у одного из известных ей ручьев или источников, но, как выяснилось, они пересохли. До полудня оставалось еще немало времени, а бурдюк уже наполовину опустел.
Добравшись до ручья, в котором она рассчитывала непременно набрать воды, и обнаружив там лишь глинистое русло, Эйла решила повернуть обратно. В надежде все же наполнить где-нибудь бурдюк, она отправилась вдоль русла, но увидела лишь мутную лужу в том месте, куда раньше многие животные сходились на водопой. Наклонившись, чтобы попробовать воду и решить, пригодна ли она для питья, Эйла заметила на земле следы копыт. Здесь, несомненно, побывало стадо лошадей, и совсем недавно, подумала она. Один из отпечатков привлек ее внимание, и она задержалась, чтобы хорошенько рассмотреть его. Эйла была опытным следопытом, а следы Уинни так часто попадались ей на глаза, что в памяти ее не могли не запечатлеться их отличительные особенности, хотя она не прилагала для этого усилий. Присмотревшись как следует, Эйла с уверенностью заключила, что Уинни недавно побывала в этих местах и сейчас должна находиться где-то неподалеку. Сердце у Эйлы взволнованно забилось.
Ей без труда удалось найти другие следы. Выемка в том месте, где одна из лошадей, покидая пересохшее русло, зацепилась копытом за край трещины; пыль, которая едва-едва успела улечься; примятая трава — все это указало ей, в какую сторону направились лошади. У Эйлы перехватило дух от волнения. Казалось, все вокруг замерло в столь же напряженном ожидании. Они так давно не виделись. Вспомнит ли ее Уинни? Хоть бы узнать наверняка, жива ли она.
Стадо успело уйти гораздо дальше, чем она предполагала. кто-то напал на лошадей, и они помчались галопом по равнине. Вскоре до Эйлы донесся шум и рычание волков, расправлявшихся с добычей. По-доброму, ей следовало бы обойти их стороной, но пришлось подобраться поближе, чтобы узнать, не пала ли их жертвой Уинни. Она вздохнула с облегчением, увидев, что шкура у лошади темная, и тут же вспомнила о гнедом жеребце. Она была убеждена в том, что это то же самое стадо.
Продолжая идти по следу, она задумалась о жизни диких лошадей и об опасностях, которые подстерегают их повсюду. Уинни — молодая и сильная кобылка, и тем не менее всякое может случиться. Ей захотелось снова забрать ее к себе.
Около полудня она наконец увидела стадо. Лошади еще не оправились от страха после нападения волков, и Эйла подошла к ним с наветренной стороны. Стоило им почуять ее запах, как они устремились прочь. Молодой женщине пришлось описать большой круг и зайти с другой стороны. Подойдя к ним на расстояние, с которого уже можно было отличить одну лошадь от другой, она узнала в одной из них Уинни, и сердце у нее учащенно забилось. В горле у нее застрял комок, и она несколько раз судорожно сглотнула слюну, тщетно пытаясь сдержать подступившие к глазам слезы.
«Вид у нее здоровый, — подумала Эйла. — Она потолстела. Хотя нет, не потолстела. Она беременна! Уинни, это же просто замечательно!» Эйла возрадовалась всей душой, и ей нестерпимо захотелось узнать, помнит ли ее Уинни. Она свистнула.
Уинни тут же подняла голову и посмотрела в ту сторону, где стояла Эйла. Женщина свистнула еще раз, и лошадь направилась к ней. Эйла не выдержала и кинулась бегом ей навстречу. Но тут пегая кобыла помчалась галопом к Уинни и, покусывая ее за подколенки, отогнала ее прочь, а затем, собрав все стадо, устремилась вдаль, уводя лошадей от того места, где находилась незнакомая и, возможно, опасная для них женщина.
Эйла пришла в отчаяние. Ей ни за что не угнаться за лошадьми, ведь они бегают куда быстрее, чем она. Вдобавок она ушла гораздо дальше от долины, чем предполагала, и, если она замешкается, ей не удастся вернуться в пещеру до наступления темноты. Она еще раз свистнула, громко и протяжно, хоть и понимала, что теперь звать Уинни бесполезно. Подтянув повыше обернутую вокруг плеч шкуру, она повернула обратно, изрядно опечалившись. В лицо ей дул холодный ветер, и она пригнула голову пониже.
Эйла так расстроилась, что перестала обращать внимание на то, что происходит вокруг, и лишь мысленно сетовала, как неудачно все обернулось. Громкое рычание заставило ее встрепенуться. Она подошла совсем близко к стае волков, которые успели чуть ли не по уши перемазаться в крови, пожирая убитую ими лошадь.
«Следовало смотреть, куда идешь, — упрекнула она себя и попятилась. — Я сама во всем виновата. Надо было проявить терпение, и, возможно, тогда кобыла не увела бы стадо прочь». Ей пришлось описать дугу, обходя то место, где лежала погибшая лошадь. Продвигаясь вперед, Эйла еще раз взглянула на нее и подумала: «Она той же масти, что и жеребец из стада Уинни». Присмотревшись попристальнее, она как следует разглядела очертания головы и тела, заметила особенности окраски и содрогнулась. Ведь это гнедой жеребец. Каким образом волкам удалось одолеть полного сил коня?
Она получила ответ на свой вопрос, когда увидела неестественно вывернутую ногу. Даже самый сильный молодой конь может сломать ногу, мчась во весь опор по неровной местности. На пути ему попалась глубокая трещина в иссохшей земле, и он стал жертвой волчьей стаи. «Как жаль, — подумала Эйла, — ему бы еще жить да жить». Наконец она повернулась спиной к волкам и лишь тогда заметила, какая опасность нависла над ней самой.
Небо, которое было совершенно ясным поутру, заволокло тяжелыми, зловещими тучами. Область высокого давления, препятствовавшая до сих пор наступлению зимы, сместилась, и потоки холодного воздуха тут же устремились вперед. Дул ветер, и сухие травы клонились к земле, а в воздухе порхали обрывки листьев. Температура быстро понижалась. Эйла подумала, что вот-вот пойдет снег, а до пещеры очень далеко. Оглядевшись по сторонам, она прикинула, что нужно двигаться как можно быстрее, чтобы добраться до пещеры, прежде чем начнется снегопад.
Но ей не повезло. До долины оставалось полдня пути быстрым шагом, а зима не пожелала больше ждать. Когда Эйла подошла к пересохшему ручью, в воздухе появились первые большие хлопья мокрого снега. Притихший было ветер поднялся снова, и на смену мягким хлопьям пришли острые ледяные иголки, а затем более сухая «крупа»: началась настоящая метель. На покрытой мокрым снегом земле начали образовываться сугробы. Разнородные слои воздуха еще не успели до конца перемешаться, и на Эйлу то и дело обрушивались порывы ветра, налетавшего то с одной, то с другой стороны.
