Этот вопрос вызвал бурную реакцию. Все офицеры заговорили разом, перебивая друг друга. Некоторые, потеряв самообладание, срывались на крик. Видимо, изматывающая жара и бесконечные марши по пыльной саванне порядком расшатали их нервы.
— Ему надо завладеть нашей добычей!
— Восьмой месяц таскаемся по этим проклятым местам, страдаем от лихорадки и поноса, а любимчики начальства сидят в канцеляриях и доблестно подшивают бумажки.
— Они хранят «штабную культуру»!
— Получают чины и награды!
— О-ля-ля! Они герои газетных писак и публичных девок!
— Ха! Вы упомянули о добыче. А сколько награбил сам Аршинар? Например, в таком захолустье, как Сикасо?
— В Париж сообщил, что сокровища местного царька оцениваются всего в двести пятьдесят тысяч франков золотом.
— Столько получила казна. А я знаю, сколько досталось ему — видел личный обоз командующего!
— Забудь об этом. В Сокото сами возьмем хорошую добычу!
— Господа, губернатор Гродэ строго предупредил, что нам нельзя нарушать границу английских владений.
— Плевать на приказы этого идиота! Если бы не дружба с министром колоний Делькассе, он так бы и оставался писарем в департаменте сельского хозяйства и никогда бы не стал губернатором!
— Сокото является английским владением только на бумаге.
— А мы и не будем переходить границу. Просто припугнем султана, и он раскошелится на полновесную контрибуцию!
— Но какая добыча ожидает нас в Борну!
— О, Борну — золотое сердце Африки!
— Друзья! — вперед выступил лейтенант Шануан. На фоне своих товарищей, давно потерявших бравый армейский вид, он выглядел подтянутым и бодрым. Почти элегантным. Его парижское произношение звучало как сладкое напоминание о далеких столичных бульварах, набережных над Сеной, кафе Монмартра… Слушали его очень внимательно. В подобной обстановке слова сына военного министра великой Франции имеют особую цену. — Не для кого не секрет, что Делькассе тесно связан с марсельскими торговыми компаниями. Их цель — нажива. Они мечтают получать из Африки дешевый хлопок и арахис и ради этого готовы дружить с негритянскими князьками и даже продавать им оружие. Поэтому министр колоний хочет оседлать нас и контролировать каждый наш шаг. Он не понимает, что негры хитры и лживы, они не могут быть равноправными торговыми партнерами. До их мозгов доходят лишь идеи, подкрепленные быстрой и беспощадной расправой, на германский манер!
Громкие крики одобрения прервали речь лейтенанта.
— Тише, друзья! Теперь, когда мы проделали большую часть пути и почти достигли цели, министр и Аршинар посылают к нам подполковника Клобба. О! Вот когда на всех нас обрушится водопад выговоров и взысканий! Этот штабной блюдолиз лишит нас законной награды, а в Париж пошлет блестящий отчет о своих подвигах и вскоре нашьет на свои штаны генеральские лампасы. А вы, боевые друзья, будете и дальше тянуть лямку в дальних гарнизонах. Но справедливость на нашей стороне! Франции нужны колонии, и она всегда поддержит своих доблестных сынов!
Все бурно приветствовали слова Шануана. Очень внимательно их выслушал и Дмитрий. В сложившейся обстановке кое-что становилось более понятным, рождались некоторые предположения. Вот только как использовать полученную информацию?
— Тебе доводилось бывать в Борну? — Зизи тронул Дмитрия за плечо. Вопрос задал совсем тихо и по-арабски.
— Бывал.
— Хочешь жить?
— Да.
— Согласись проводить их туда. Иначе… — Зизи глазами указал на дальнее дерево, на ветвях которого ветер покачивал несколько трупов. — Берегись лейтенанта, он хуже зверя. Капитан не лучше.
Мишо заметил, что переводчик переговаривается с пленным.
— Отойди от него, дерьмо! Мой капитан, боша повесить или бросить в колодец?
— Он знает дорогу в Борну! — во весь голос прокричал Зизи.
Такая новость произвела на собравшихся самое благоприятное впечатление. Дмитрия развязали, разрешили встать… Он медленно распрямился, онемевшие руки были как чужие, спина горела огнем.
— Зизи не врет? — спросил Вулэ.
— Шел через Борну по дороге из Египта в Кано, мой капитан.
— Где научился говорить по-французски?
— В Александрии служил младшим приказчиком в магазине господина Шарне. Он торгует…
— Слышал об этой марсельской компании. Как твое имя?
— Муса ад-Дин ибн Шарух, мой капитан. Я покажу вам дорогу в Борну, но сколько вы положите мне за труды? Ваши воины забрали у меня…
— Сержант объяснит твои обязанности. Будешь верно служить, получишь свою долю добычи. Если вздумаешь хитрить или собьешься с дороги, то выколем глаза и отрежем язык. Мы всегда так наказываем проводников. Но твое имя невозможно запомнить.
— Послушай, Вулэ. Сержант так исполосовал ему спину, что теперь этого араба можно назвать Крещенным!
— Ха-ха-ха! Шануан, у тебя всегда было отличное чувство юмора! Эй, доктор, чем-нибудь смажь Крещенному спину, пока его мясо не начало гнить.
51
Так Дмитрий оказался в составе французской колонны, где, благодаря знанию языка, стал одним из посыльных при штабе. После того, как совершил несколько мелких ошибок, за которые тут же был жестоко избит, начал разбираться в этом скоплении людей и животных. Мордобой, плети и угроза виселицы поддерживали порядок и обеспечивали ежедневное продвижение на восток такого вооруженного табора.
Скоро понял, что главным стимулом этого движения был не страх, а жажда добычи. Ударную силу колонны составляли шесть сотен стрелков, большинство которых было завербовано в Сенегале. Кроме них, имелись набранные в пути вспомогательные отряды, а также многочисленные носильщики и погонщики скота. Всеми управляли небольшая группа французских офицеров и сержанты, которые весьма ревностно исполнили свои обязанности, следили за порядком, наказывали нерадивых, награждали достойных. Награды были разные — двадцать—тридцать стеклянных бусинок носильщику, корзина проса пастуху, несколько голов крупного рогатого скота или овец — стрелку. Но высшей наградой были пленные. За каждого из них в среднем платили по триста франков. Именно такую сумму приказал записать на свой счет капитан Вулэ, объявивший, что только благодаря его энергии состав колонны пополнился Крещенным. Вскоре Дмитрий сам стал свидетелем дележа добычи. В лагерь вернулся дозор, который захватил почти три сотни коров, пятьсот баранов, восемьдесят жителей, много продовольствия и всякого добра. Победителей встречали торжественно, капитан сказал похвальное слово, а барабанщики отстучали веселую мелодию. Затем возглавлявший дозор долговязый сержант доложил, что жители деревень Дерна и Тибери оказали сопротивление и ранили несколько стрелков. Данные населенные пункты уничтожены, а все нападавшие истреблены. Как доказательство победы, к ногам капитана высыпали целый ворох отрубленных кистей рук.
