Некоторые из членов Совета почувствовали себя обречёнными, их покинуло желание бороться — такую силу обрел над ними голос Селорна, напитанный магией его нового покровителя. Ошарашенные алаи могли лишь следить за тем, как Селорн, ужасный в своём новообретённом могуществе, идет вокруг стола и внезапно вспрыгивает на него. И вот уже над черным телом пантеры не то в повелительном, не то в молящем жесте вздымаются черные руки патриарха ан Ал Эменаит… нет, кого-то совсем иного — врага, предателя, и словно через невидимую дыру в потолке на него низвергаются потоки тьмы. Мрак окутал Селорна, будто чёрный плащ, а затем полы его запахнулись, и призрачный кокон вращающейся, клубящейся тьмы заколыхался вокруг патриарха…
Впрочем, оцепенение алайских владык длилось недолго — первой, как и много раз прежде, вернулась к реальности Эйтли. Она вскочила со своего места, зашипев от страха, и отпрыгнула к стене, туда, где лежал поверженный Когтестрах. Следом за проворной дочкой Чутколапа решительно поднялись Фейнлаан с Малауром. Маги обменялись короткими взглядами — мысленно поделились идеями, как «выколупать» Селорна из его чёрной «скорлупы».
Тем временем Алия Аэн, Аэлла и Гвелиарин, встав рядом и одинаковыми жестами сложив руки у груди, запели чарующую мелодию, песню без слов, которая навевала чувства покоя, тихой, уютной радости и еще… светлой грусти по чему-то родному, давно покинутому, к чему так хочется вернуться…
Слушая их такие разные, но так гармонично сливающиеся в один голоса, Эйтли почувствовала себя котёнком, сосущим молоко матери и мурлыкая перебирающим шерсть на мягком, родном животе, кажущемся самой надёжной защитой от всех невзгод. Волна расслабляющего тепла прокатилась по телу девушки, вымывая весь страх, всю агрессию — это было так чудно, так приятно… казалось, закроешь глаза и… Эйтли резко разомкнула веки и бросила на Гвелиарин недовольный взгляд: убаюкивающие чары, которые плели три певицы, призванные смирить взбесившегося Селорна, подействовали и на других алаев, а вот сам «предмет воспевания» никак на них не среагировал. Он продолжал жадно впитывать в себя льющуюся щедрым потоком энергию, готовясь… готовясь к чему-то столь ужасному, что одна мысль об этом была способна убить.
Алайки замолчали. Взбешённая Эйтли, стряхивая с себя остатки сна, решила, что вместо того чтобы бросаться на невинных женщин, стоит выплеснуть своё негодование на более достойный объект. Неуловимое движение — и множество маленьких, острых, как алайские когти, кинжалов полетело в Селорна. Но им не дано было пробить чёрную защиту патриарха — ножи градинами простучали по крышке стола и соскользнули на пол под ноги Эйтли и Фейнлаану, за чью спину она предусмотрительно юркнула, обдумывая следующий шаг.
Маг оглянулся на неё через плечо и ободряюще улыбнулся. Ох! Как Эйтли сейчас хотелось зарыться в копну белых волос, разметавшихся по его такой надёжной, такой любимой спине… ей снова почудилось, что она слабый, однодневный котёнок, прячущийся в шерсти на материнском боку… Эйтли отогнала от себя эти сентиментальные мысли, совсем не приличествующие опасному моменту. Она было крепко ругнула себя за малодушие, но потом решила списать всё на песню Гвелиарин.
В этот момент даже не переглянувшиеся Фейнлаан с Малауром выбросили перед собой руки со сжатыми пальцами и выпущенными когтями, словно собираясь пронзить что-то. Почти никакого видимого эффекта это действие не возымело — лишь вздыбилась, всколыхнулась тьма в одной из частей кокона.
Эта атака вызвала у патриарха новый взрыв смеха, и ранил этот звук не хуже танайских стрел.
Зарычавшие в ответ маги дрогнули, прижали уши, но и не думали отступать. Напряжённо вглядывалась в окутавший её соправителя мрак анеис Меори; замер, словно изваяние алая-властителя, Кеан; злобно горели глаза Эйтли… Селорн по-прежнему жадно пил из своего источника могущества, и всё так же плясала вокруг него свой бешеный танец тьма…
Лишь древний волшебник Тейнлаан неподвижно восседал в кресле и из-под полуприкрытых век наблюдал за разыгравшейся в зале Совета драмой.
* * *
Аниаллу вдруг почувствовала, что могущество тьмы пошло на убыль. Оно словно утекало куда-то, повернув к иной цели. Девушке оставалось только молиться, чтобы этой целью был не Анар. А если всё-таки он, чтобы он хотя бы пробудился от навеянного её волшебством сна и смог во всеоружии встретить врага. Но сейчас самым большим, что она могла сделать для него — это продолжать начатое.
Сианай замерла чуть дыша, выжидая подходящий для атаки момент, когда защита, сотканная вокруг Камня из мрака, рассеется как можно сильнее. Аниаллу выхватила вторую пару кинжалов и вонзила их в расколы, образовавшиеся после первого удара…
На этот раз её атака оказалась успешной — сеть белых трещин окутала всю поверхность камня и волна света, хлынувшая из них, заставила тьму отступить. Камень разлетелся на множество осколков, истаявших, обратившихся в чёрный туман, растворившихся в сиянии, прежде чем они успели коснуться пола.
Аниаллу пошатнулась от усталости и облегчённо вздохнула. Этот слабый звук прозвучал странно громко в окружающей её мёртвой тишине могилы Камня… Всё было кончено, так показалось обессиленной девушке, но… но через мгновение из неизвестного Аниаллу источника в зал Камня хлынул поток новой тьмы. Вихрь вязкого мрака окружил её, обернувшись вокруг девушки и постамента чёрной змеёй.
В обычном спектре, так же как и тепловым зрением, ничего не возможно было разглядеть, но между тем Аниаллу увидела, что ярко сияющая для её глаз масса чёрного тумана оседает на землю, чтобы сконцентрироваться, влить всю свою мощь в неведомых существ, соткавшихся из неё и кольцом окруживших алайку. Тьма ещё больше уплотнилась, сомкнувшись вокруг Аниаллу чёрной стеной. О, если бы Аниаллу была Высшей Света, она проложила бы себе путь, выжгла и рассеяла эту тьму парой знаменитых элаанских молний! Но она не была таковой, да еще с испугу напрочь забыла о лежащих в её кошельке волшебных камнях… Алу была алайкой — сотворить нечто подобное ужасающим Молниям светлых было не в её силах, её могущество было в другом, но здесь кошачьи чары были бессильны: будь у этого живого мрака хоть какое-то подобие разума, это дало бы сианай шанс справиться с ним, взяв его под контроль, даже если разум этот был чуждым, Но тьма, хоть и была наделена подобием жизни, собственного сознания не имела, она была лишь необычным оружием в чьих-то руках, а добраться до того, кто отдавал приказы, скрываясь в неведомых ей просторах Бесконечного, алайка не могла — слишком тонкой, совсем незаметной была ниточка, тянущаяся от него к его слепому орудию…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
