— Я не верю в везение, — повторила синеокая. — И оттого, не буду на него полагаться, и просто построю такое будущее, в котором у каждого, кем бы он не родился, имелся свободный доступ к социальным лифтам. Бесплатное качественное образование. Медицина. И право на жильё, обеспеченное стараниями мунициальных служб.
Обычно такие речи произносятся со слегка пустоватым, мечтательным взором, но не в этот раз. Взгляд Брони Глашек был чётким, цепким. Даже сосредоточенным. Она словно бы не о какой-то утопии рассказывала, а и правда озвучивала собственные планы, ничуть не сомневаясь в реальности их исполнения.
— Каждый желающий сможет изучить магию. Дендромагию и некромагию, как минимум. Возможно мы возродим иные виды колдовства. И не потребуется никаких поручителей. Волшба перестанет быть признаком привелегированного класса, а станет повседневным инструментом, применяющимся повсеместно не только для лечения богатых шишек, но и в бесплатных клиниках, на строительстве и при монтажных работах.
И камеристка, и каждый из представителей семейства Глашек слушал Броню, не перебивая. Улыбка касалась их губ, и никто словно бы не замечал, сколь неправдоподобно уверенно и размеренно вещает Лешая.
— Увеличение среднего уровня квалификации приведёт к увеличению доступных человечеству ресурсов. Вряд ли удастся избавиться от понятий бедности и богатства, ведь общий уровень богатства неизменен, независимо от того, сколь много материальных ценностей есть у общества. Но само понятие нищеты изменится. Да и общество станет гуманней. Коренные его обитатели всё ещё будут ныть о своём желании получить побольше, но вы, считавшие свою нынешнюю жизнь достойной, будете смотреть на это нытьё со снисходительной усмешкой и искать друг друга в социальной сеточке, где, помимо вас, будут обитать ещё сотни, тысячи, сотни тысячи бывших форгерийцев, прах которых не был тронут некромагами.
Мама не удержалась и подошла к дочери, чтобы погладить её мягко по голове.
— Красивая мечта. Думаешь, у неё есть шансы осуществиться?
— У неё нет шансов не осуществиться, — уверенно ответила синеокая аватара хтонического божества. — Общество не может не развиваться. Даже если локально оно деградирует и окажется отброшено на сотни лет назад, средний уровень по миру так или иначе будет повышаться. Да, неравномерно. Да, скачками. Да, с провалами. Прогресс будет идти, даже спотыкаясь. Даже подволакивая сломанную ногу.
Девичьи пальцы вновь сомкнулись на узорчатой рукояти вилки.
— И мы находимся в той точке пространства и времени, когда у меня имеется возможность дать прогрессу пинка животворящего, чтобы он, курва такая, поспешил в нужном мне направлении. От меня требуется сравнительно немногое: всё остальное сделают законы мироздания.
Глава 18. И судьбы мира в дланях наших
1.
Даркен скептически изучил отражение в зеркале.
Не то, чтобы молодому человеку удалось увидеть там что-то новое. На собственную фигуру в доспехах он успел налюбоваться много ранее, когда впервые напялил вышедший из-под рук мастера комплект. Не в этом дело. Сын рода Маллой изо всех сил пытался посмотреть на себя чужими глазами. Глазами высокой шляхты, многие представители которой будут заметно старше имевшего наглость их созвать мальчишки.
И с этой точки зрения выглядело оно совершенно неубедительно.
Некромаг поморщился.
— Гиа, ты уверена, что это хорошая идея — заявиться на собрание в доспехах?
— Вне всякого сомнения, братик-дурак! — в голосе не было слышно ожидаемого ехидства, лишь мягкая приятная теплота. — Ты ведь их созываешь на войну. И твой внешний вид отлично подчёркивает данное намерение.
Даркен обернулся. В отличие от него, сестрица не думала разыскивать боевое облачение и предпочла привычное пышное платье. На сей раз нежно-голубое. С искусственными цветами на поясе и левом плече.
Лично сам “номер один” считал, что Гиацинт в своём воздушном женственном наряде средь высоких комнат дворца смотрелась много удачней, чем он. Возможно, всё воспринималось бы иначе, блести доспех некромага металлом и златом. Но нет. Ночная мгла была ему цветом, да и дизайн вызывал скорей ассоциации с защитным обмундированием спецназовца, а не с облачением рыцаря без страха и упрёка. Даже здоровущий меч с магическим движком за спиной не спасал положения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Какая нелепость.
— Думаю, лучше было выбрать камзол или неброскую классику, — поморщился Даркен.
И спустя секунду обнаружил пред собой невысокую фигуру розовоглазого ёжика. Девушка мягко и заботливо оправляла ремни на доспехе “номера один”, как оправляла бы галстук, заявись некромаг в наряде, менее кричащем.
— Ой, расслабься ты, — тепло улыбнулась Ёлко. — Не думала, что хоть раз увижу, как ты мандражируешь. Всегда такой уверенный, а тут…
— А тут многое стоит на кону, — поджал губы молодой человек. — Мне надо убедить кучку самовлюблённой шляхты на время отложить внутреннюю грызню и обратиться против внешнего врага. Ты сама не раз говорила, что мой род не любят. Сколь многие осознают серьёзность положения и решат прийти на помощь, а не начнут со злорадной лыбой смотреть, как я плескаюсь в навозе, да тайно и не очень тешить надежды, что я всё же утону?
— Ну так потому ты и облачён в доспехи. Чтобы показать, что ты готов биться. И если потребуется: против них, — “номер два” на секунду встала на цыпочки, чтобы клюнуть молодого человека в подбородок. — Кроме того, в броне ты выглядишь так, что можешь быть уверен: как минимум женская часть собрания станет мечтать не о том, чтобы тебе насолить. Ты же знаешь: секс продаёт. А в связи с последними событиями, катализатором которых послужила слечна Глашек, многие мужчины отбыли из страны, чтобы спешно провести важные переговоры. В Праге остались преимущественно женщины и молодняк.
Слова любимой не могли не повлиять на Даркена самым предсказуемым образом. Губы некромага тронула сальная улыбочка, а руки его легли на тонкий стан слечны Каппек.
— Вот, значит, как? Хочешь сорвать с меня доспехи?
— Мужчина в доспехах сам что угодно с кого угодно сорвёт, — подмигнула аналитик. — Кроме того, я ничуть не сомневаюсь в том, что речь твоя будет пламенной. Ты способен поваренную книгу зачитать так, что заслушаешься. Что уж говорить о хорошо подготовленных импровизациях?
— За подготовку я должен поблагодарить тебя, — молодой человек чуть подался вперёд, навстречу к лику возлюбленной.
— Да брось. Это всего лишь тезисы, — двумя пальчиками она коснулась щеки “номера один” и надавила, вынуждая того отвернуться. — И вообще, не отвлекайся. Они ждут. Сам понимаешь, сколь многое сейчас от тебя зависит.
— Я их всех ненавижу, — честно проворчал Даркен и нехотя отцепился от девичьего стана.
Сегодня ночью “номер один” спал, как убитый, повесив допрос и составление дальнейших планов на подчинённых. Конечно, очень хотелось бы во всём поучаствовать лично, но организм сказал решительное “нет” и попросту отрубился. И даже несмотря на крепкие объятия Гатеи-ключницы, сын рода Маллой не чувствовал себя хотя бы минимально отдохнувшим.
Юный некромаг тяжёлой поступью подошёл к двери гостевых покоев, сделал медленный глубокий вдох, а затем осклабился, зло и хищно.
— Я даже не знаю, чего я хочу больше: чтобы они меня послушали и помогли, или чтобы дали мне достойный повод убить всех и каждого.
Звонкий хлопок в ладоши за спиной был лишь предвестником громкого весёлого выкрика сестрицы.
— Вот это настрой! Вот это я понимаю! Вот это мой родной братец! Давай, задай им, Даркен!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И слова сии упали на благодатную почву.
Молодой человек издал злобный рык и от души пнул ногой створку, попросту выламывая в один удар замок.
— Ох, держите меня Семеро! Сын рода Маллой идёт!
2.
Бледная девичья кисть надавила на дверную ручку и аккуратно потянула её на себя.
Помещение, открывшееся взору девичьих очей цвета глубокого моря словно бы намеренно создавалось для нанесения массированного удара по всем центрам ностальгии. Эстетика “Совка” была крайне близка Броне. А кабинет посла ЕССР этой эстетикой пропитался до последней заклёпочки. Не той её версией, что дышит старостью и пылью. Не духом динозавров, на тушах которых десятки лет паразитирует молодое государство, не способное выделить денег на обновление необходимых для собственного функционирования зданий. Нет. За ближайшим аналогом данной эстетики жителю того молодого государства пришлось бы лезть в фильмы эпохи, когда каждый из тех динозавров был ещё юн, и в его помещениях пахло не затхлостью и прахом, а свежей краской и печеньками.
