Рейтинговые книги
Читем онлайн Лондонские оборотни - Брайан Стэблфорд

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 103 104 105 106 107 108 109 110 111 ... 140

Они не жалили и не кусались, но прикосновение их движущихся ног к его телу наполняло Лидиарда отвращением и смятением.

Понимая, что спасения нет, что Ад снова окружает его, и не менее ужасный, чем прежде, Лидиард закрыл глаза и изо всех сил привалился к железной спинке кровати, к которой были привязаны его руки. Теперь он понимал, что единственная свобода, которая была, единственная свобода, которая могла быть, это свобода от боли и видений, свобода полета в бесконечные протяженности времени и пространства. В возможность, в мир игривых богов.

Если бы только я мог почувствовать боль, молчаливо восклицал он, если бы я мог утонуть в этой боли…

Третья интерлюдия

Акт творения

И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость; узнал, что и это — томление духа.

Потому что во многой Мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь.

Екклезиаст I: 17—18

1

Когда я отбросил все то, что известно мне с чужих слов, по слухам и по рассказам других, вскоре оказалось, что я стою перед предположением: все, что я, как следует и по-настоящему знаю, я познал при посредстве моих органов чувств. Правда, что мне известны такие мгновения, когда мои ощущения были ложными и таким образом приводили меня к ошибке; но кажется верными то, что имеется множество вещей, какие я вижу, не нуждаясь сомнениях относительно их существования и природы. Но когда я спрашиваю себя, что это за явления, в которых я не могу сомневаться и не нуждаюсь в этих сомнениях, я не могу не вспомнить о снах, когда я видел нечто очень похожее и считал это реальным, в то время как мой опыт был только иллюзией. Откуда же я могу знать теперь , что это не сон, от коего я в состоянии со временем очнуться? Могу ли я быть уверен в том, что бодрствование, не есть условность, весьма похожая на сон, в которой все является лишь плодом работы мозга, имеющим только внешние признаки реальности?

* * *

Если есть Бог, который смог создать мир и определить его содержимое и его законы, значит, этот же самый Бог, безусловно, должен иметь власть формировать мой сон и тот обман, заставляющий меня ошибочно принять мой сон за реальность. И если я утверждаю, что Бог добр и не стал бы обманывать меня таким образом, как могу я противоречить ответному доводу, утверждающему — а возможно, это благо быть обманутым и поверить, будто мир таков, каким кажется, хотя в действительности он совершенно иной? Разве добро непременно обеспечивается истиной? И даже если истина непременно добра, обязательно ли из этого следует, что мое знание истины тоже приведет к добру? Если я служу своей цели честно, мне следует предположить, что на месте того Бога, который есть источник истины, имеется дух и могущественный, и лживый, на самом деле определяющий небо и землю, и воспринимаемые мною, краски, очертания и звуки — ничто иное, как иллюзии и сны, предназначенные обмануть мою доверчивость и заманить ее в ловушку. Если бы это было так, то чем я тогда был бы — ведь тогда я не смог бы больше быть существом из плоти и крови, из ощущений и мысли? Я был бы видящим сны мечтателем, и каким бы мог такой мечтатель выглядеть в реальном мире в глазах другого существа, я совершенно не в силах был бы определить. Я не нуждаюсь в том, чтобы сомневаться в собственном бытии, ибо даже в этом ночном кошмаре должен присутствовать сомневающийся, и сами по себе его сомнения непременно гарантируют его существование, но кто такой я, который сомневается? На что похож мир, содержащий этого сомневающегося? Одно только определенно, а именно: нет никакой защиты против утверждения, что этот гений обмана в самом деле может занимать место честного Бога, верить в которого нам предпочтительнее. Если он есть автор Акта Творения, сформировавший мир, если в его власти каприз, и он в любой момент способен расформировать, разрушить этот мир, у нас нет никакого способа об этом узнать. Если этот мир — ложь, эта ложь нам недоступна; и если сомнение приводит нас к крайности, и мы начнем сомневаться в существовании Бога, тогда нам придется признать: мы лишены сколько-нибудь надежного прибежища в пределах ландшафтов Творения, ибо не можем знать, где находимся и что собой представляем, и все наши прозрения бесполезны. И если я должен себя спросить: могу ли я довольствоваться тем, чтобы жить в подобном мире? — какой ответ могу я дать, если не утверждать: там, где есть сомнение, должна быть и вера; и если вера эта ошибочна, то разве мы все не заблуждаемся?

* * *

Я могу не иметь никакой веры в честного Бога, даже если мне приходится полагать его изначальную доброту, за исключением того, что основывается на надежде. Если же эта надежда не оправдана, то есть, не доказывает, что мир, который у меня перед глазами, должен быть тем самым, каков он есть, тогда истина есть нечто непознаваемое. Если бы какой-то чудодейственный дар откровения был призван показать мне мир таким, каков он есть на самом деле, если он иной, чем кажется, я никогда не узнал бы, истинно ли то, что я вижу или нет. Если мои ощущения обманывают меня — а у меня нет никакой иной гарантии, кроме надежды, что это не так, — значит, я блуждаю в пустыне, где истина неотделима от иллюзий. И по этой причине, если не по какой-нибудь другой, мне приходится цепляться за надежду, ибо я не в силах вынести жизни в подобном мире обмана и не могу мириться с существованием такого Бога, который потребовал бы от меня этого. Надежда, и только надежда приписывает Акты Творения доброму Богу, так как, если имеются другие, способные на эти Акты, мир должен был стать полем их сражений между собой, и пока они воюют за овладение его устройством и природой, нет ничего, познаваемого окончательно, и ничего окончательно созданного.

Ренэ Декарт «Потаенные размышления»

(Написано в 1640, опубликовано в 1872)

2

Даже Махалалель не знал ничего о Сотворении Мира. Ни одно создание не в состоянии помнить момент своей собственной исходной точки, сознание развивается постепенно, и те, кто обладает властью Творения, и те, кто им не обладает, должны начинать жизнь в невинности. Махалалель наставлял тех, кого он сотворил, с величайшим усердием, но он мог описать только тот мир, какой сам обнаружил, ведь тот, кто создал его самого, не разыгрывал перед ним роль отца, каким Махалалель хотел быть перед своими созданиями.

Махалалелю представлялось, что мир, в котором он оказался, был юным и счастливым. Этот Золотой Век был детством вселенной, временем, когда избыток наивности и поразительных открытий заменял мудрость и убежденную веру, когда существовали бесконечная жажда игры и нетерпеливое желание упорно трудиться. И все же, несмотря на постоянный рост этого мира и надежду на то, что со временем он станет еще прекраснее, в нем уже имелись признаки упадка.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 103 104 105 106 107 108 109 110 111 ... 140
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Лондонские оборотни - Брайан Стэблфорд бесплатно.
Похожие на Лондонские оборотни - Брайан Стэблфорд книги

Оставить комментарий