общем.
— Дай мне что-нибудь надеть, а? А как встанет, все поговорим.
Селена принесла одежду и деликатно отвернулась. Наверное, это можно было счесть смешным на данном этапе отношений. Но что-то было не так после долгой вынужденной разлуки. Как будто «незримое стекло» разделяло их и не давало вернуться к себе прежним. Это чувство неправильности всего происходящего начало душить и рвать девушку изнутри. Она почувствовала, как слезы снова поднимаются в горле. Хотелось кричать, швырять предметы, быть может, даже драться… да сделать что угодно, лишь бы понять, почувствовать все, как раньше.
— Сел, что с тобой? — обеспокоенно спросил Рэд, кладя руку на спину девушке.
— Не знаю, — глотая слезы, прошептала она. — Что-то не так… Между нами что-то не так.
Она резко села на пол, закрыло лицо рукам и громко, в голос зарыдала. Рэд сел рядом, сгреб ее, как ребенка в охапку и начал качать.
— У нас все хорошо, слышишь? Я очень тебя люблю. Это просто запоздалая реакция на стресс. Нервы. Ничего больше. У нас все совершенно хорошо…
— Т-т-ты не умрешь? — заикаясь, проговорила Селена.
— Теперь уже точно нет.
— Никогда?
— До тех пор, пока тебе нужен — никогда, — и он нежно поцеловал девушку в висок.
Селена сквозь слезы засмеялась:
— Значит, мы будем жить вечно!
— Определенно, — прошептал Рэд, прокладывая дорожку поцелуев ниже.
— Т-ты что делаешь? — глупо спросила девушка, чувствуя, как язык парня играет с мочкой ее уха.
— А на что похоже?
— Н-не знаю, — Селена почувствовала у себя на шее теплое дыхание.
— Отвлекаю тебя, — губы Рэда добрались до подбородка. — И, кажется, удачно. Вот ты уже и не вздрагиваешь.
— Прости меня, — вконец смутилась девушка. — Устроила тут сцену…
— Прощу сразу, как что-нибудь съем. Давай я тебя отнесу к столу.
— Ты что! — Селена вскочила сама, — Тебе нельзя никаких нагрузок! — она взяла Рэда за руку и повела на кухню. И… я тебе бульон сварила.
— Ого! Ценю такой подвиг!
Селена тут же легонько толкнула капитана кулаком в плечо:
— Вредина!
— Ой-ей-ей… — фальшиво взвыл Рэд. — Мне нельзя никаких нагрузок.
«Прозрачное стекло», видимо, вытекло вместе со слезами. Жизнь снова входила в свою колею. Становилась понятной и наполненной счастливым присутствием любимого человека.
С Ником все же было что-то не так. Рэд с Селеной поели и много болтали. Потом капитан довольно долго читал свой комм. В итоге начал волноваться:
— Нам надо уже лететь. Мы не можем болтаться долго в часе от скрутки. Раз канцлер не исключал погоню, к этому есть смысл прислушаться. Пойду попробую разбудить брата.
Рэд громко постучал в каюту Ника. Тишина. Постучал еще сильнее и дольше — ответа нет.
— «Виктория», включи у Ника бодрую музыку децибел на восемьдесят!
Из-за двери грохнул тяжелый рок. Прошло еще минут пять, но реакции так и не последовало. На лице Рэда уже было явное беспокойство:
— «Виктория», выключи музыку и продублируй в каюту. Ник, если ты сейчас же не откроешь, я принесу автоген и расхреначу эту переборку к чертовой матери!
Прошло еще пару минут, наконец дверь отъехала. Ник выглядел плохо — весь какой-то помятый, бледный, под глазами синяки. Похоже, он так и не спал.
— Я хочу побыть один. Неужели так трудно понять?
Селена потихоньку ретировалась вглубь кухни, чтобы не мешать братьям пообщаться.
— Мы сильно рискуем, вися под носом у интегровцев. Нам надо определиться, куда лететь.
— Мне все равно.
— Я собираюсь к матери на Рóдром, но тебе там лучше не появляться. Может, высажу на Китане, — тут от Рэда не укрылось, что Ник вздрогнул. — Там есть прямые рейсы и до Земли, и до Сохо.
— Мне. Все. Равно.
И Ник закрыл переборку.
Обескураженный, Рэд прошел в кабину. Выставил маршрут до Рóдрома с заходом на Китану, потом вернулся на кухню и, сев за стол, шепотом спросил у Селены:
— Есть еще что-то, о чем я не знаю? Давно он в таком состоянии?
— Из существенного вроде нет, — развела руками девушка. — Пока нас не схватили, Ник был обычный. А потом меня оставили с тобой, а его держали отдельно.
— Долго?
— Думаю, часа два. У меня не было комма.
Рэд задумался. Он хмурил лоб и машинально чертил пальцем на столе. Вдруг на лице Селены появилось какое-то осознание:
— Думаешь, его могли пытать? — в ужасе спросила она.
— Не исключено. Меня же могли… — Капитан посмотрел девушке в глаза. — После всей этой истории у каждого из нас нарывы в душе. И лучше их срочно вскрывать, пока не стало поздно. Пойду еще раз попробую с ним поговорить.
В этот раз Ник открыл почти сразу. Он впустил брата, отошел к фальшокну и, сев на край кровати, уставился в сторону, будто давая понять: ты хотел войти — хорошо, но разговаривать я не намерен. Рэд сел рядом:
— Ник, во-первых, за то, что спас Сел на заправке, я тебе обязан по гроб жизни.
— Не стоит. Там еще большой вопрос, кто кого спас, — безучастным голосом отозвался брат.
Капитана пробрал внутренний холод. Никогда, никогда в жизни он не помнил у Ника такого голоса.
— И за свое спасение я вам тоже благодарен, — брат лишь неопределенно повел плечом. — Если бы вы не пришли, я б уже наверняка кормил червей где-нибудь в шурфе адамантитовой шахты.
— Что они от тебя хотели?
Рэд точно знал, о чем спросил Ник. Капитан предпочел бы забыть те несколько часов своей жизни. Но откровенность за откровенность — нормальная плата, чтобы помочь брату.
— Перед моим последним отлетом на Интегре был похищен прототип. Это… уникальное и бесценное оборудование. Пьемонт был уверен, что я замешан. Детектор лжи его не убедил. На Интегре есть секретная технология, позволяющая считать память. Если отдаешь добровольно, это пустяковая процедура. Но я отказался.
— Почему? Ты же не имеешь отношения к краже? — и голос все такой же отстранённый.
— Я бы потерял память о тех днях. О Селене. Ты и она — самое дорогое, что у меня есть. Этого никто не отнимет.
Рэд помолчал пару минут и добавил:
— Хотя… Если не врать даже самому себе… Если бы Селена была до или после, я бы
