– К чему ты клонишь?
– К тому, что с ним, может быть, ничего не случилось. Ты думала об этом? Что, если на самом деле он никогда не покидал Йеллоустона?
Паскаль вклинилась между спорщицами:
– Довольно ссориться! Если и правда может произойти что-то ужасное, то раздоры нужны нам меньше всего. На случай, если вы не заметили: на этом борту я единственный человек, который вовсе не стремился сюда попасть.
– Да, можно сказать, тебе просто выпал счастливый лотерейный билет, – усмехнулась Хоури.
Паскаль бросила на нее сердитый взгляд:
– Ладно, пусть не все, что я сейчас сказала, правда. Мне тоже кое-что здесь нужно. У меня есть муж, и я не хочу, чтобы он пострадал. Да и другим зла не желаю – а ведь вы можете здорово влипнуть, и случится это только потому, что он чего-то очень сильно хочет. Вот потому-то мне и нужна ваша помощь. По-моему, здесь только вы смотрите на происходящее примерно так же, как и я.
– А как смотришь ты? – поинтересовалась Вольева.
– Мне это все кажется неправильным, – ответила Паскаль. – По крайней мере, с тех пор, как прозвучало одно имя.
Вольева даже не спросила, что это за имя.
– Ты говорила, что оно тебе знакомо.
– Оно не только мне знакомо, но и Силвесту. Похититель Солнц – это из амарантийской культуры. Так звали одного из богов или мифологических героев, а может быть, и реального исторического персонажа. Дэн слишком упрям, а может, слишком испуган, чтобы признаться в этом.
Вольева взглянула на браслет. Никаких новостей. Она согласилась выслушать Паскаль.
Рассказ оказался интересным. Не было ни преамбулы, ни экспозиции, просто благодаря хорошо подобранным и четко изложенным фактам Вольева как будто собственными глазами увидела ключевые события амарантийской истории. Теперь понятно, почему журналистке Паскаль так блестяще удалась биография Силвеста.
Амарантийцы – исчезнувшая раса разумных существ, происходивших от птиц и обитавших на Ресургеме. К этому времени команда корабля уже получила от Силвеста достаточно сведений о них, чтобы Илиа и Хоури могли поставить услышанное от Паскаль в правильный контекст.
Вольеву очень взволновала причастность амарантийцев к сложившейся ныне ситуации. Еще совсем недавно слабо верилось, что ее собственные проблемы связаны с затворниками, но позже причинные зависимости стали вполне очевидны. А теперь во всю эту кашу валятся еще и амарантийцы… Какая может быть связь между двумя расами инопланетян, если они ничуть не схожи между собой, если они давным-давно выпали из галактической реальности? Даже время их существования разительно не совпадает.
Согласно тому, что рассказал Ласкаль Силвесту, затворники исчезли – возможно, удалились в свои сферы реструктурированного пространства-времени за много миллионов лет до появления амарантийцев, забрав с собой артефакты и технологии, которые нельзя было оставить в наследство менее развитым видам разумных существ. Именно это в конце концов заставило Силвеста и Лефевр появиться на границе завесы: приманка из складированных знаний. Сами затворники чудовищно чужды – для человека это нечто вроде многоногих хитиновых тварей из кошмарных снов. Что касается амарантийцев, то они, хоть и имели в предках птиц, обладали четырьмя конечностями и ходили на двух ногах, по каковой причине выглядели не столь дико.
Похититель Солнц создавал необходимую связь между событиями и их участниками. Корабль Вольевой никогда раньше не посещал планету Ресургем. Никто из побывавших на его борту не был знаком с амарантийским аспектом этой запутанной истории. Но тем не менее Похититель Солнц вошел в жизнь Вольевой на несколько лет субъективного времени и на многие десятилетия планетарного. Силвест – ключевая фигура, тут не могло быть сомнений, однако некоторые логические связи упорно ускользали от Илиа.
Жена Силвеста продолжала свой рассказ, а разум Вольевой уже забегал вперед и пытался привести события в какой-никакой порядок. Паскаль говорила о погребенном городе – огромном скопище амарантийских строений, раскопанном в то время, когда Силвест сидел в тюрьме. Центральное здание этого города, увенчанное высоким шпилем, украшено фигурой, которая не совсем похожа на амарантийца, а скорее на амарантийский аналог ангела. Причем ваятель уделил скрупулезное внимание анатомическим особенностям: ангел выглядел так, будто умел летать.
– И это был Похититель Солнц? – спросила пораженная Хоури.
– Не знаю, – ответила Паскаль. – Нам известно лишь, что настоящий Похититель Солнц был обыкновенным амарантийцем и что он собрал стаю отступников. Точнее говоря, социальную кладу. Мы полагаем, это были эксперименталисты, изучавшие природу своего мира и подвергавшие сомнению древние мифы. У Дэна есть гипотеза, будто Похититель Солнц увлекался оптикой и мастерил зеркала и линзы. Буквально – похищал солнце. Возможно, он экспериментировал с полетами, что-нибудь вроде простых машин и планеров. Чем бы он ни занимался, это была ересь.
– А с какой целью поставили статую?
Паскаль рассказала, как стаю ренегатов прозвали отлученными, как они исчезли из истории на несколько тысячелетий.
– Если мне будет позволено высказаться, – прервала ее Вольева, – то я бы предположила, что отлученные удалились в какой-нибудь укромный уголок и наизобретали там уйму всякой всячины.
– Дэн тоже так считает. Он думает, что они прошли колоссальный путь развития и получили возможность вообще покинуть Ресургем. Затем, незадолго до События, вернулись, но теперь для тех, кто оставался на планете, они были… как боги. Так что эта статуя создана для прославления новых богов.
– Боги, ставшие ангелами? – спросила Хоури.
– Генная инженерия, – уверенно ответила Паскаль. – Летать они не могли даже с помощью тех штуковин, которые отрастили себе. Зато победили силу гравитации. Вышли в космос.
– И что дальше?
– Народ Похитителя Солнц вернулся на Ресургем незадолго до конца эпохи амарантийцев. Нам не удалось составить точную хронологию, но, похоже, они привезли его с собой…
– Привезли что?
– Событие. То, что погубило жизнь на Ресургеме.
Когда они брели коридором, по колено затопленным корабельной слизью, Хоури спросила:
– Нельзя ли как-нибудь остановить твое оружие до его встречи с Цербером? Задам вопрос иначе: ты его контролируешь?
– Замолкни! – зло прошипела Вольева. – Все, что мы говорим тут, внизу… – Она не окончила фразу и указала на стены, подразумевая всевозможные виды спрятанных там подслушивающих устройств – часть шпионской сети, которую, как она считала, соорудил Садзаки.
– И что дальше? – Хоури сильно понизила голос – какой смысл нарываться на неприятности? – но бросать разговор неоконченным ей тоже не хотелось. – Если дела и дальше будут идти так, как сейчас, очень скоро у нас возникнет конфликт с остальными триумвирами. Да и не думаю я, что жучки Садзаки есть везде. Суджик тоже так не считала. Даже если я ошибаюсь, сейчас ему всяко не до нас.
– Говорю тебе: это опасно. – Однако тут до Вольевой дошел намек на то, что в недалеком будущем их с Хоури увертки непременно перерастут в открытый мятеж, и она подтянула рукав куртки, чтобы взглянуть на браслет, на экране которого светились диаграммы и бежали друг за другом цифры. – С помощью этой штучки я могу контролировать почти все. Но какой толк? Садзаки убьет меня, если поймет, что я собираюсь саботировать операцию. А он поймет, как только «Плацдарм» отклонится от заданного курса. И еще не забывай: Силвест грозится нас всех взорвать в случае неподчинения. Я не знаю, какова будет его реакция на мои действия.
– Плохая, но я думаю, это ничего не изменит.
Тут вмешалась Паскаль:
– Дэн не выполнит угрозу. Ничего такого в его глазах нет, он сам мне сказал. Но Садзаки этого не знает, так что Дэн уверен в своем конечном выигрыше.
– Ты твердо убеждена, что он не солгал?
– К чему такие вопросы?
– В данных обстоятельствах такие вопросы вполне уместны. Я боюсь Садзаки, но если возникнет необходимость, то смогу потягаться с ним. А вот с твоим мужем – нет.
– Этого не произойдет, можешь мне верить.
– Похоже, у нас появился выбор, – сказала Хоури.
Они как раз подошли к лифту. Дверь открылась, но им пришлось сделать усилие, чтобы забраться в кабину, так как она остановилась слишком высоко. Хоури стряхнула слизь, постучав носками сапог о стенку, и добавила:
– Илиа, ты должна прекратить это безобразие. Если снаряд достигнет Цербера, нам всем конец. Мадемуазель об этом знала с самого начала, потому-то и считала, что Силвеста надо уничтожить. Да, она предвидела, что он так или иначе попробует добраться сюда. Сейчас у меня в голове нет полной ясности, но в одном я точно уверена: Мадемуазель не сомневалась, что нам всем придется плохо, если Силвесту удастся задуманное. Плохо – это слишком мягко сказано.
