– Верно. Но в жизни итак много утрат. Зачем пробовать их на зуб еще до того, как они нас настигнут?
– Потому что иначе их вкус слишком горек. Если бы я тебя потерял, то извелся бы от тоски.
При этих словах она не удержалась и поцеловала его.
– Я сделаю все, чтобы вернуться как можно быстрее.
Его ответ так ее удивил, что она остановила лошадь.
– Если можешь спасти свой брак, лучше не возвращайся, – молвил он задумчиво. – Мы с Маргарет тоже однажды чуть не развелись. Прожили около десяти лет, и у меня появилась женщина. Очень глупо с моей стороны, я никогда больше так не поступал. Не знаю, как это получилось. У нас возникли проблемы, стало ясно, что у нее не может быть детей, и она очень тяжело это переживала. Прямо тронулась рассудком! Мы отдалились друг от друга. Думаю, она винила в своем бесплодии не только саму себя, но и меня. Независимо от причины я изменил жене, и она об этом узнала. Из-за этого мы разошлись, на полгода, и я продолжал ту связь, что было еще глупее. К тому времени я решил, что влюблен, и это запутало все еще больше. Она была француженка, я поехал к ней в Париж. Потом помчался в Нью-Йорк, чтобы сказать Маргарет, что развожусь с ней. Но приехав, понял: все, что я в ней любил, осталось при ней, как и то, что я в ней не любил, вместе с причинами, по которым я ей изменил. У нее сохранились все ее несовершенства – нервозность, иррациональность, из-за которой с ней было трудно поладить, а также все то, что я в ней обожал: честность, верность, творческий дух, чудесное чувство юмора, яркий ум, скромность, чувство справедливости. Я любил в ней миллион разных качеств... – Он говорил это со слезами на глазах, Мэри Стюарт тоже не могла побороть слез. – Я вернулся в Нью-Йорк, чтобы проститься с Маргарет, а вместо этого еще сильнее в нее влюбился.
Он замолчал и стал смотреть на горы.
– В Париж, к той женщине, Я не вернулся. Когда мы с ней расставались, она чувствовала, что все так будет, и сама мне об этом сказала. Мы придумали условный сигнал. Она сказала, что не вынесет долгих объяснений, да они и ни к чему. Довольно будет двух слов. Если я решусь расстаться с Маргарет, то дам телеграмму: «Bonjour, Arielle». Это было давно, еще до появления факсов. А если мы с Маргарет решим больше не разлучаться, то телеграмма должна быть такой: «Adieu, Arielle». Практичная была особа, во всем любила обстоятельность и четкость. Улетая в Нью-Йорк, я твердил, что ей не о чем беспокоиться. Но стоило мне повстречать мою Далилу – и она остригла мне волосы, как библейскому Самсону, снова завоевав мое сердце, и я не смог ее покинуть. Поэтому отбил телеграмму со вторым паролем. Больше я ее никогда не видел. Именно этого она и хотела. Но забыть так и не смог.
Грустная история тронула Мэри Стюарт до глубины души, – Если и с нами произойдет так же, – он смотрел ей в глаза, проникая взглядом в самое сердце, – то я хочу, чтобы ты знала: я ни о чем не сожалею и буду любить тебя до самой смерти. Я преодолею боль. Ариэлль вышла замуж за министра и стала известной писательницей, но я уверен, что она меня не забыла. – Он подмигнул. – Маргарет тоже всегда о ней помнила. Я переживал, а она меня простила. Когда это произошло, то казалось, из этого не будет выхода... Сейчас я хочу, чтобы ты знала: я уже прожил с тобой рядом две счастливейшие недели в моей жизни.
Благодаря Мэри Стюарт он окончательно преодолел боль от потери Маргарет. Теперь ему стало гораздо легче.
– В моей жизни это тоже были самые счастливые недели, – сказала она. – Я тоже тебя не забуду. Только не думаю, что останусь с Биллом. – Она верила в то, что говорила.
– Никогда не знаешь, как сложатся отношения двух людей. Посмотрим, что будет, когда ты с ним поговоришь. Если бы я тогда бросил Маргарет, то недосчитался бы шестнадцати лет с ней – чудесных лет. Давай ни от чего не зарекаться. Вот мой главный наказ.
– Я всегда буду тебя любить, – тихо проговорила она.
– И я. Теперь мы оба знаем содержание твоего факса мне. Пусть это будет либо «Adieu, Arielle», либо «Bonjour, ArielJe».
– Ты получишь факс со словами «Bonjour, Arielle», – уверенно ответила Мэри Стюарт, трогая каблуками бока лошади, чтобы вернуться к загону, где их дожидался ковбой, заменявший Гордона.
Пока Мэри Стюарт и Хартли наслаждались последней конной прогулкой, Зоя пила кофе в обществе Джона Кронера. За истекшие две недели они успели стать хорошими друзьями. Она уже несколько раз совершала обходы в его больнице, а он полюбил навещать ее на ранчо. И даже пообещал побывать у нее в Сан-Франциско.
– Вскоре я поинтересуюсь вашим мнением еще об одном пациенте, – сказал он. – Только что прописал ему и его любовнику препарат АЗТ. Оба инфицированы, но пока симптомов не заметно.
– Вы действуете правильно. Зачем вам я?
Она ободряюще улыбнулась. У нее не было ни малейшего сомнения, что он понравится Сэму, и она спала и видела, как их познакомит. Сэм звонил ей ежедневно – скорее чтобы просто поболтать, чем для консультаций. Оказалось, ей это нравится.
– Вы оказываете своим пациентам огромную помощь, – похвалила она Джона еще раз, после чего поблагодарила за помощь себе. – Знаете, – призналась она, – я стала по-настоящему сопереживать своим больным, только когда сама влезла в их шкуру. Раньше мне тоже казалось, что я хорошо их понимаю: сочувствовала им, как людям, выслушавшим смертный приговор и ждущим, когда он будет приведен в исполнение. Но оказывается, я ничего не понимала. Только когда это случилось и со мной, я прозрела. – Она прикоснулась к его руке. – Вы не знаете, что это такое, Джон. Не можете этого представить.
– Почему же, могу, – тихо ответил он. – Я тоже инфицирован. Я и есть тот пациент, о котором только что упомянул. Я и он. Когда нам станет хуже, мы приедем к вам консультироваться.
Это было произнесено таким невозмутимым тоном, что Зоя остолбенела. Ничего подобного она не ожидала. У Кронера и его возлюбленного СПИД!
– Простите... – пролепетала она.
– Ничего страшного, просто мы с вами уплываем в одной лодке.
Зоя прослезилась и обняла молодого врача.
Вечер выдался спокойный. Хартли и Мэри Стюарт проговорили много часов подряд и все не могли расстаться. Зоя сидела в своей комнате и беседовала по телефону с Сэмом. Таня пропадала у Гордона. У всех речь шла о планах на будущее, об осуществленных мечтах, о событиях на ранчо, о том, как им хочется вернуться сюда снова. Все по праву считали это место волшебным. Таня и Гордон строили планы обустройства приобретенного ею ранчо. На теме клеветы был поставлен крест. Гордон успел переговорить с Шарлоттой и теперь давал Тане слово, что в следующий выходной нагрянет к ней в Лос-Анджелес. Это было только начало, и оба жили предвкушением грядущих радостей. Таня представляла себе, как пройдется с ним по бульвару Сансет, как покажет ему Тихий океан, как познакомит его со своими друзьями, приведет в студию, где репетировала и записывала свой песни, проведет с ним уик-энд в Малибу, будет бродить с ним по пляжу, отведет в «Спаго». У них будет чем заняться – хватило бы времени. Спустя две недели она сама прилетит к нему в Вайоминг.
