Кармин шокировано открыл рот для того, чтобы ответить, но его отец продолжил говорить, лишая его такой возможности.
– Ты считаешь, что твоя мать была бы разочарована тем, что я привез девушку в свой дом? Я думаю, что ты ошибаешься. Понравилось бы ей это? Нет. Это и мне не нравится. Но, думаю, твоя мать была бы разочарована в том случае, если бы я попросту слепо выбросил девушку в окружающий мир и понадеялся бы на то, что она выживет. Думаешь, она бы хорошо себя чувствовала, если бы я отправил ее в школу? Она очень мало знает об этом мире. Общество съело бы ее заживо. Пожалуй, оно ее и съест.
Кармин был так сильно озабочен тем, что его отец делает все неправильно, что даже не допускал мысли о том, что он, возможно, наоборот помогает Хейвен.
– Ей нужна структуризация, – продолжил Винсент. – Ей необходимо обрести хотя бы подобие своей собственной нормальности, и только после этого ее можно будет представить нашему миру, потому что он совсем другой. Ты любишь ее? Хорошо, люби. Но не нужно воевать со мной. В этом нет ничего забавного, Кармин. Мне все это не доставляет никакой радости, но я продолжаю это делать и этого должно быть достаточно для того, чтобы заслужить твое уважение. Прекрати вести так, словно ты обладаешь могуществом и мудростью, потому что ты не обладаешь ни тем, ни другим. Ты должен понять это, сын, иначе я потеряю тебя точно так же, как потерял твою мать.
Выйдя из машины, Винсент настолько сильно захлопнул за собой дверцу, что все окна задрожали.
* * *
Поднявшись в свою спальню, Кармин обнаружил лежащую посреди его кровати Хейвен. Сняв пальто и обувь, он лег рядом с ней. Хейвен открыла глаза. Она несколько раз моргнула и улыбнулась, когда их взгляды встретились.
– La mia bella ragazza, – сказал Кармин. – Дремлешь посреди дня?
– Я разобралась с делами, – ответила Хейвен. – Все вычищено.
Кармин вздохнул.
– На самом деле, я и сам не прочь сейчас подремать.
Она с любопытством посмотрела на него.
– Плохой день?
– Он был необычным, но я бы не назвал его плохим, – ответил он. – День не может быть плохим, если у меня есть возможность поваляться в постели вместе с тобой, tesoro.
Хейвен улыбнулась, проводя кончиками пальцев по его губам.
– Я скучала по тебе.
– Mi sei mancata, – сказал Кармин. – Так звучит по-итальянски фраза «Я скучал по тебе».
– Тогда я тоже mi sei mancata.
Кармин рассмеялся.
– Все не так. Я – парень, поэтому ты должна говорить «mancato». Ну, с «o» на конце, а не с «a».
– Mi sei mancato.
– Отлично! Смотрите-ка, моя девушка начинает говорить на двух языках.
* * *
Хейвен села на колени, напевая что-то едва слышно и осматривая сверкающий кухонный пол. Она натирала его больше часа, стирая черные следы с мраморной плитки. Доктор ДеМарко никогда не напоминал ей об уборке. Изредка случалось такое, что она выполняла какую-то работу чуть позже или забывала что-то сделать, но он никогда не обращал на это внимания. Порой ей казалось, что она живет в совершенно другой Вселенной, поскольку в ее жизни все очень кардинально изменилось. Раньше она не могла даже представить такую жизнь, в которой она могла бы отложить метлу или перенести на другое время стирку для того, чтобы посмотреть в разгар дня телевизионную передачу.
Порой такое случалось и вовсе неосознанно. До попадания в дом доктора ДеМарко она все время была сосредоточена на своих задачах, помогающих избегать различных проблем, но казалось, что теперь она куда больше внимания уделяла себе. Раньше это было непозволительно.
Поднявшись с пола, она обернулась, уловив боковым зрением силуэт. Доктор ДеМарко стоял в дверном проеме, молча наблюдая за ней.
– Здравствуйте, сэр. Я не знала, что Вы здесь.
– У меня выходной.
– О, – было еще только около полудня, и она даже не задумывалась о том, что кто-то мог быть дома. – Вы голодны, сэр?
Он кивнул.
– Можешь приготовить мне что-нибудь, dolcezza. Мы посмотрим телевизор и перекусим.
Хейвен несколько раз моргнула, когда он ушел. Мы?
Приготовив несколько сэндвичей с куриным салатом и сделав две вишневые колы, Хейвен прошла в гостиную. Доктор ДеМарко сидел в кресле, вытянув перед собой ноги. Его улыбка померкла, когда он взял свой ланч.
Хейвен села на диван и откусила кусочек сэндвича, когда он сделал глоток колы.
– Могу я спросить у тебя кое о чем, дитя?
– Да, сэр.
Он достал вишню из своей колы.
– Ты сама стала ее делать, или мой сын попросил тебя об этом?
– Сама. Мне хотелось просто… угодить.
– Интересно.
– Что-то не так с колой? – спросила Хейвен.
– Нет, я просто поинтересовался. В действительности, меня много всего интересует. Например, как ты поняла, что для моих окон требуется специальный очиститель?
Хейвен нахмурилась.
– Это было написано на флаконе.
– То есть, ты признаешься в том, что ты уже тогда умела читать?
Она опешила от грубости своей ошибки. Она кивнула, боясь что-либо говорить.
– Я уже знал об этом к тому времени, но ты удивила меня тем, что выдала себя в первый же день. Тебе не очень хорошо удается конспирироваться.
Ее затошнило. Она положила на тарелку свой сэндвич.
– Как Вы поняли, что я умею читать?
– Я понял это много лет назад, когда приезжал в Блэкберн. У тебя была книга. Но, если бы я и не знал об этом, то бы сама себя выдала. В тот момент, когда была упомянута твоя безграмотность, ты посмотрела влево, тем самым выдав себя. Ты смотришь влево, когда пытаешься что-то скрыть.
Хейвен ничего не ответила, изо всех сил пытаясь смотреть прямо перед собой.
* * *
Миссис Чавис стояла у доски, сцепив руки в замок и обводя взглядом класс.
– Сегодня мы поговорим о том, что бередило умы людей испокон веков. Поэты и ученые изучали этот вопрос столетиями, но к единому мнению никто прийти так и не смог. Кто-нибудь сможет догадаться, что же это за вопрос?
Класс в одно мгновение наполнился множеством различных вопросов.
– Сколько раз нужно лизнуть «Tootsie Pops» для того, чтобы добраться до центра?
– Если Супермен мог останавливать пули, то зачем он пригибался всякий раз, когда кто-то доставал пистолет?
– Если задушить смурфика, то какого цвета он станет?
– Есть ли у пингвинов колени?
– Почему Род-Айленд зовется Род-Айлендом, если это даже не остров?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
