– Правда, правда, – сказал Тигр.
Девушка расплакалась. Она рыдала и рыдала, не переставая…
– Тигр сдержался, зная, что он обязан сделать это. Было что-то большее, чем он мог помочь ей. Он встал и подошел к девушке. Он обнял ее и дал ей возможность поплакать у него на груди.
– Ну, успокойся… – нежно шептал он ей.
– Тигр… – рыдала она, – О, Тигр… – она рыдала взахлеб. – Я так тебя люблю…
– Я знаю, – прошептал он, садясь рядом на кушетке.
Она уютно устроилась в его объятиях.
– Господь дает и Господь берет назад… – молилась она.
Тигр что-то нежно нашептывал ей и кивал головой. В его объятиях ее рыдания постепенно утихли. Теперь лишь изредка она издавала отдельные всхлипы. Она вздохнула. Он помог ей вытереть слезы. Она подняла руки и ласково погладила его по лицу.
– Ты так хорошо ко мне относишься, – сказала она.
– Я хочу к тебе хорошо относиться, – сказал он, и снова принялся ласкать ее.
Она подняла лицо. Он увидел ее челку. Он смотрел ей в глаза. Тигру нравились ее теплые карие глаза. И челочка. Он провел по ее глазам. И по челке. Она поцеловала ему руку.
– Я лучше не буду больше о них говорить, сказала она. – Чем я им помогу? – Она сделала паузу. – Чем кто-нибудь может им помочь?
– Не слишком, – ответил Тигр.
Она поцеловала его в губы. Тигр ласкал ее сквозь это красивое желтое платье. Он ласкал ей груди, мягкие и свободные.
– Ум-м-м-м… – произнесла она. – Я не ношу бюстгальтера, – сказала она, он уже знал об этом.
Она одарила его чудесным поцелуем, ее руки обвили его шею. Он был разгорячен.
– Я знаю… Я знаю… – шептал он ей. – Ты послушная девочка… шептал он тихо.
Он нашел соски. Он задержался на них.
Она уже задыхалась. Она была горячая, она вздыхала, лицо ее было рядом с ним. Рука Тигра ласкала ее бедра, и медленно скользила к Раю. Она закрыла глаза. Она вздыхала.
– Какое у тебя красивое платье… – тихо прошептал он.
– Я его сниму…
– Я помогу тебе освободиться от него…
– Мне нравится… как ты это делаешь…
– Ты просто великолепна…
– У-м-м-м… ну…
– Как, у тебя все в порядке?
– Просто отлично…
Тигр коротко рассмеялся. Он тщательно повесил на кресле ее красивое платье. Ему нравилась ее комбинация. Он взял ее на руки, и они снова поцеловались. Она уже вся пылала. Его руки снова поползли вниз, все время лаская ее. Ее сердце сильно стучало рядом с его сердцем. Она слегка постанывала.
Ей не хватало воздуха. Теперь его рука путешествовала вверх, ему нравилось гладить ее живот и упираться в эти сказочные груди. Эти сокровища предназначены только для него. Он ласкал и гладил их соски. Он поцеловал эти верхушки.
– Тигр… задыхалась она, паря к блаженству. – Я должна тебе сказать это… Тигр… – говорила она в забытьи. – Дай мне…
– Скажи же… – прошептал он, прижимаясь к ее губам.
– Мне снилось… говорила она, с трудом открывая рот. – Тигр, я видела этот сон прошлой ночью… дорогой Тигр. Я… – Она попыталась снова оторвать губы от его губ. – Я снила, будто бы ты – Иисус Христос… – Она остановилась, и Тигр подумал, что она все преувеличивает.
Но его интересовало, что случилось дальше в ее столь необычном сне. Он держал в руках, он продолжал ласкать ее вздрагивающее тело.
– Тебе хорошо? – спросил он, наконец надеясь услышать дальше ее сон.
– Да… О, да… – ответила она, ее руки блуждали по его телу.
Ее губы сосали его ухо, она прошептала.
– Это не богохульство? – Она тихонько вздохнула. – Моя любовь?
– Я так не думаю… – ответил Тигр, хотя он не был полностью уверен.
Может ли сон быть богохульством? Он сосредоточенно обдумывал это в горячке страсти. Он должен спросить у ее отца об этом. Это был выход. В следующий раз. Возможно, в воскресенье. А может быть, и раньше, так как он часто встречал его преподобие на улицах Соерсвилля. В воскресенье, возможно, во время разговора после службы, он попросит его об этом. Было бы интересно и важно узнать мнение профессионала. Тонкие нюансы теологии, видимо, не входили в сферу его интересов. Тигр это хорошо знал. Его преподобие все-таки был настоящим мужчиной. Это уж точно.
Они теперь оба стояли на ногах. Он знал, что это ей особенно нравилось. Он стоял за ее спиной, лаская эти удивительные груди. Она склонила к нему лицо и вздыхала, и целовала его. Она прильнула к нему и к его фаллосу…
– Разве они не великолепны! – прошептал Тигр, гладя ее груди.
Он не мог подыскать соответствующих ласковых слов для их удивительно гладкой полноты. Она вздохнула и сладко вскрикнула, когда он ласкал ей соски. Она поцеловала его возле уха и начала ласкать его голову.
– Что я делал в твоем сне? – поинтересовался Тигр, возвращаясь назад к ее сну.
Ему было опредленно интересно.
– Видишь ли… – дорогой… – говорила она. – Мой сладкий, мой дорогой… – сказала она, но в каком же состоянии она уже была. – Это… я думаю… Тигр… милый… – Она уже задыхалась. – Должна… ли я… говорить… тебе?
Она, конечно же, ничего не рассказала, но все это было более чем интересно. Это бесконечно интриговало его. Он ласкал ее нежно, просунув руку между ее роскошных, нежных бедер. Он нашел ее Остров Сокровищ.
– Тигр, – она плакала… – Ты был… на горе… ты… я была там тоже… – Она сделала паузу, божественно задыхаясь. – Ты там не проповедовал… – Она снова остановилась, потом спросила его: – Разве это не богохульство?
– Я не знаю, – вынужден был признаться Тигр.
– Ox! – воскликнула она, когда ее шелковые трусики соскользнули с нее.
– Что же я там делал? – снова шепотом спросил Тигр, нежно лаская ее.
Его рука проникла в ее Рай.
– Это… – она кричала. – Именно это… – она ухитрилась воскликнуть… – О… я… люблю… тебя… Тигр мой дорогой, мой милый, мой единственный, я люблю тебя… – она еще раз вскричала. – Разве это богохульство?
На этот раз Тигр не ответил, она упала спиной на кушетку вместе с ним, она мельком увидела его громадный фаллос, она схватила его, она держала его в руках.
– О, Иисус! – воскликнула она, подымая свои колени, совершенно готовая принять его, умирающая по нему. – Дай мне это!
Он повиновался…
61
Как насчет Ханивелла? Хотел бы знать Серчер в середине допроса мистера Криспвелла, учителя коммерции. Он, конечно, опросил сторожа после обнаружения тела, но кикаких оснований подозревать его не было. То же самое можно сказать и о мистере Криспвелле, которого он не очень любил, сказать по правде. Он был берчистом. Он с гордостью провозгласил об этом в самом начале их беседы. Но это не имело никакого отношения к сути дела. А важна была именно суть. Ханивелл. Странно, но он мысленно все время возвращался к нему. Возможно, это результат его разговора с генеральным прокурором. Так как именно этот телефонный разговор сделал для него абсолютно ясным то, что он прежде хорошо знал: быстрые и решительные действия, тщательное расследование всего, что имеет хоть малейшее отношение к делу – вот что требовалось сейчас от него и его помощников. Помощь в виде целого взвода специальных следователей из собственной конторы генерального прокурора прибудет в течение двадцати четырех часов, если он не найдет ответа или что-нибудь бросающее хоть небольшой луч на это темное и запутанное дело. Говорилось что-то и о ФБР. И о губернаторе. Короче говоря, Серчеру был предъявлен ультиматум. С какой стороны ни смотри, это настоящий ультиматум: раскрыть преступление или конец тебе, Бобик. Он хорошо это понял. Так оно и есть на самом деле. И не то, чтобы он особенно возражал против этого, так как его не так-то легко сбить с панталыку при любых обстоятельствах. Он был также хорошо осведомлен о специальных проблемах и чувствительности политиканов, которые приходят и уходят – генеральные прокуроры или кто там ни был еще. Особенно амбициозны генеральные прокуроры, раздумывал он, отнюдь не безнадежно формулируя следующий вопрос к Криспвеллу:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
