Беня отодвинул чайник и хлопнул его по плечу.
- Ладно, не бери в голову! Ты посиди немного еще, а я сейчас закончу, и вместе домой пойдем. Прогуляемся заодно. Идет?..
* * *
Облака в ночном небе рассеялись, и над Лукичевском светилась россыпь крохотных, словно булавкой наколотых в черной материи звезд. Посреди темной площади высилась глыба с очертаниями коренастой человеческой фигуры. Площадь была безлюдна, и каждый шаг Кухтика гулко отдавался эхом в пустом пространстве.
- Послушай, Бень, - спросил Кухтик, - а вон там что за звезды? Мы в школе проходили. Только я забыл.
- Вот там? Это Орион. Видишь - три звезды, цепочкой такой. И вон выше - ещё две. И вот снизу. Видишь?
- Ага, вижу, - сказал Кухтик. - А эта, как её, Большая Медведица где?
- Вон... - Беня указал на звезды, светившие над самой головой черного памятника. - А вот это, вон там, за домом твоим, это созвездие Лиры.
- Где помойка, что ли?
- Ну да, в той стороне.
- Слушай, Беня, а что на помойке-то происходит? Кругом все чего-то рассказывают. Будто опять там какая-то аномалия образовалась, вроде той, что академик говорил.
Беня остановился, пошарил по карманам и вытащил пачку сигарет. Он чиркнул спичками, осветив в темноте лицо, и протянул сигарету Кухтику.
- Возьми, закури... На помойке, говоришь?
- Ага.
- Ну, судя по всему, прав был наш академик. Только знаешь, мне после того случая неохота обо всем этом думать... Есть она или нет, я не знаю. Только если и есть, то кому сейчас до нее?.. Все эти фокусы, что здесь происходят, трудно, конечно, объяснить. Но я думаю, лучше нашу аномалию в покое оставить. Пусть живет сама по себе. Кругом и без того бедлам. Может, и лучше, что никто ею не занимается. Глядишь, сама исчезнет. А нет, так когда кончится эта суматоха, тогда и разберутся.
- А давай сейчас пойдем посмотрим, - предложил Кухтик. - Счас темно, никого нет. А то утром психи эти набегут, кружиться начнут. Они ж там целый день скачут. Видел?
- Да видел я, - отмахнулся Беня. - И все эти сказки слышал насчет того, что подойти к ней нельзя, что круг там какой-то... Ходил я туда. И ничего. Подошел... Дурь все это. Средневековье. Не забивай себе мозги.
- Нет, круг там есть, - сказал Кухтик. - В него ещё Надькин отец попал. Он трезвый был, не врет. Только это не всегда случается. То он есть, то нет. Правда.
- Хорошо, - согласился Беня. - Давай пойдем, если тебе так охота.
Они направились в обход Кухтикова дома, прошли вдоль темной, с провалами окон стены, миновали заросший колючками двор и вышли к свалке-помойке. На фоне черных кустов Кухтик разглядел белеющее пятно.
- Кто это там? - тихо спросил он.
- Где? - отозвался Беня.
- Да вон!
В нескольких шагах от них, опираясь о высокую палку, стоял человек. На палке был прикреплен белый бумажный лист. "Руки прочь от лукичевской земли! Нет жидомасонскому заговору!" - с трудом разобрал Кухтик слова на плакате. Человек стоял молча, глядя куда-то вдаль. Фигура его в темноте казалось плоской, словно вырезанной из картона.
- Здравствуйте, - робко произнес Кухтик.
Фигура молчала.
- Здрасте, - повторил Кухтик, не зная, что ещё сказать хранителю помойки.
- Изыди, сатана! - раздалось во тьме.
Беня взял Кухтика за локоть и слегка потянул назад.
- Пошли, - сказал он. - Маразм крепчает.
- Да чего он! - Кухтик выдернул руку и сделал шаг к картонной фигуре. - Чихать я на него хотел! Возьму и пойду!
Он сделал ещё шаг и вдруг увидел, что воздух впереди начал как-то странно светлеть. Темнота, ещё секунду назад висевшая вокруг, расступилась. Очертания густых, покрытых листвою кустов явственно проступили на фоне голубоватого зарева.
Помойка светилась.
Кухтик оступился и, заслонясь ладонью от света, попятился. Черный картонный человек оглянулся, присел, издал глухой визг, отшвырнул палку с плакатом и бросился прямо на него. Чуть не сбив Кухтика с ног, он пронесся мимо, продолжая тихо визжать. Кухтик инстинктивно отпрянул назад.
- Стой! - крикнул сзади Беня. - Стой!
Кухтик и без того замер, глядя на испускавшую голубовато-зеленый свет свалку-помойку.
- Значит, есть-таки она... - завороженно произнес Беня у него за спиной. - Значит, все-таки есть...
V
И прошла осень. И наступила зима.
И прошла зима. И наступило лето.
И большой шар по-прежнему вращался вокруг желтой звезды, подставляя ей то один свой бок, то другой.
И жители одной шестой части суши по-прежнему ждали лучших времен.
- Ну что за жизнь! Что за жизнь, понимаешь, - приговаривал Большая Елка, меряя шагами свой кабинет. - Бьешься, бьешься, понимаешь, изо дня в день, а все - как об стенку горох!
Минуло уже больше трех лет с того осеннего дня, когда он, полный сил, карабкался на броню зеленого танка, чтобы произнести оттуда свою героическую речь. С каждым годом Елка вспоминал тот памятный день все с большей тоской. Куда-то разбрелись прежние друзья и соратники. Усач, стоявший тогда бок о бок с ним во дворце Центральной провинции, переметнулся на сторону Елкиных врагов и выступил против него вместе с Булатиком. Обоих пришлось отправить в тюрьму, откуда их, впрочем, скоро освободили по требованию Мыслища. Елка и сам был не против освобождения, поскольку иначе пришлось бы затевать суд, снова ворошить былое, вспоминать о танках в столице и обо всем, о чем вспоминать ему не хотелось. Но гораздо тяжелее было видеть, что за все прошедшие годы со времени его победы над Миккиными друзьями-заговорщиками да и со времени недавней победы над Булатиком мало что изменилось. Если не считать затеянной Колобком либерзации. Но плоды её были пока что не в меру горькими. Конечно, Большая Елка понимал, что иначе поступить не мог, что, не доверься он тогда Колобку, все могло бы быть ещё хуже. Он хорошо помнил, сколько денег, сколько товаров и сколько еды для прокормления жителей у него оставалось, когда занял он кабинет Первого Демократа. Но что с того? Плохое забывается быстро, и теперь многим жителям прежняя их жизнь казалась лучше, чем нынешняя. Во всяком случае, та, что была у них до времен перековки. Она и была для многих лучше. По крайней мере - привычнее. Хотя именно тогда разбазарили Предводители ценную нефть, тогда понастроили кучу кастрюльных заводов, тогда проспали все что можно и отстали от остального мира на долгие годы. Но Предводителей давно уже не было в живых и отвечал теперь за все он - Президент Большая Елка.
Глядя на то, что происходит вокруг, Елке порой хотелось за-браться куда-нибудь в темный угол, заснуть и ни о чем не думать. Часто он и впрямь по несколько месяцев пребывал в каком-то полусне, вяло реагируя на окружающий мир. Приходя в себя, Елка обнаруживал вокруг уйму невесть откуда взявшихся новых чиновников, которых, как выяснялось, назначили с его согласия. Все они перли к нему со своими докладами, изображали кипучую деятельность, но деятельность эта по большей части сводилась к бесконечной грызне друг с другом. Хорошо еще, что половину из них не пропускал к нему Старший Охранник, сам решая, кого допустить к Президенту, а кого - нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
