– Тиан, ты привез мне моего любимого элагонского винца? – подмигнул магу шут. – Что-то я его уже давно не пробовал, а королевские запасы показывают мне фигу!
– Прости, дружок, – тебе больше никогда не придется испробовать элагонского вина, как, впрочем, и всем остальным.
Шико тут же все понял – его источники сведений не лгали: город пал. И смех, и веселость как рукой сняло. Он стащил с головы свой дурацкий колпак и, обернувшись вокруг, чтоб удостовериться, что гости не обращают на него внимания, простонал:
– Это все же произошло! – Такого тона у королевского шута никто и никогда не слышал. – Хранн Великий, я же говорил королю, чтоб послал больше войск: три тысячи гвардии – это мало. Но этот дурак Миттернейл уверял, что справится…
– Послушай, Шико, откуда ты знаешь обо всем этом? – Тиан, похоже, сильно удивился или же просто изобразил на лице удивление – кто ж его поймет, о чем он на самом деле думает.
Подобным знанием не мог похвастаться никто в Ронстраде – мысли мессира Архимага были надежно сокрыты от всех и каждого.
– Не важно, – отрезал шут. – Когда это случилось?
– Я знаю, тебе можно доверять, – вздохнул Архимаг. – Хотя скоро все и так узнают: вчера утром город был взят. Выжившие отступают по северному тракту на Гортен. Я вошел в портал, когда понял, что уже всё, конец – последние защитники покинули город. Я вытащил «портальный камень» и перекрыл в него доступ. Больше в Элагон нельзя будет попасть.
– Что же теперь будет-то? Война началась?
Ильдиар со скрежетом сжал свою латную перчатку в кулак.
– Война началась двести лет назад, Шико, когда погибли наши братья из ордена Златоокого Льва. Пали, предательски убитые под стенами проклятого Умбрельштада. – Было видно, что сердце Ильдиара полыхает не привычным святым огнем, а столь редким для него пламенем ненависти.
– Король созовет совет, – задумчиво обронил шут. – Я сразу расскажу обо всем Его величеству. Я так понимаю, что этот Бансротов бал точно не может быть важнее ваших новостей…
– Его величество король Инстрельд Пятый Лоран! Ее величество королева Беатрис Истарская! – прокричали герольды зычным голосом, и под звуки труб в тронный зал вошли правители Ронстрада…
Король Великого Ронстрада был молод. Молод, конечно, по меркам королей: ему было тридцать семь лет. Длинные русые волосы под простой зубчатой короной ниспадали вьющимися волнами на укутанные в мантию плечи; узкие дуги бровей окрыляли уставшие серо-зеленые глаза, а острый прямой нос был именно таким, какой изображен на золотых монетах королевства. Облачен правитель был в усеянный сапфирами синий камзол с большой, вышитой золотом лилией на груди. Подол тяжелой красной мантии, отороченной белым собольим мехом с черными вкраплениями, несли три мальчика-пажа. Бархатные штаны-чулки сверкали от множества вшитых в них рубинов и золотых узоров в виде оскаленных львиных голов. Остроносые сапожки мягко, без стука ступали по плитам, лишь иногда слегка позвякивали изящные золотые шпоры. Облик завершала изукрашенная рубинами перевязь с мечом.
Монарх шел по дорожке, разделяющей толпу приглашенных на две примерно равные части, к возвышавшемуся на помосте престолу и держал под руку королеву.
Королева Беатрис славилась своей необычайной красотой: карие пронзительные глаза под светлыми бровями пристально оглядывали весь зал, тонкий носик смотрел чуть кверху, и легкая улыбка неизменно озаряла ее бледноватое лицо. Светлые, словно лучи солнца на снегу, волосы были заплетены наверх и собраны в красивую высокую прическу. Королева Ронстрада была облачена в подчеркивающее стройность фигуры зеленое платье с вышитыми изумрудной нитью узорами цветов. Казалось бы, мягкая зелень листвы – теплый и уютный цвет, но сейчас от него веяло истинным холодом, ведь Беатрис была родом из заснеженного Истара, а изумрудный оттенок бархата являлся одним из символов затерянного в лесах северного города. Ее характер не был мягким и добрым, как пристало даме, и в каждом ее движении можно было углядеть ледяную отстраненность, укутанное снежинками величие и неизбывную полуночную гордость – порой ее даже называли Холодной Королевой. Беатрис была второй дочерью герцога Истарского, и северный лорд воспитал ее согласно их суровым традициям.
Полупрозрачный шлейф был так длинен (целых одиннадцать футов!), что его несли три фрейлины. Узкую талию украшал изумрудный с золотом ремешок, а в волосах Беатрис так же, как и у супруга, поблескивала зубчатая корона-обруч.
Королевская чета прошествовала по залу под торжественную музыку. Придворные склонялись в глубоком поклоне, горячие роуэнские рыцари все как один упали на одно колено, не в силах совладать со своими чувствами к красавице-королеве. Граф де Нот также преклонил колено, Тиан лишь склонил голову, а пронырливый Шико освободил королевское место и шмыгнул за троны.
Молодая графиня Аландская, одна из трех фрейлин, несущих длинный шлейф платья королевы, красавица с изящной подвитой прической, бросила лишь мимолетный взгляд на толпу приглашенных и вздрогнула – к тронам их величеств пробирался он. Голова этой ненавистной фигуры – длинный острый нос, узкие, злобно сощуренные глаза, серовато-пегие нечесаные волосы – все время мелькала, то появляясь, то исчезая за высокими прическами, разноцветными воротниками и богатыми головными уборами. Он, словно зловещий призрак из прошлого, приближался.
Когда он появился у тронов, она различила у него на левой щеке три длинных шрама. «Откуда же они берутся?» – содрогнувшись от отвращения, подумала фрейлина.
Когда она видела его в последний раз, шрамов было только два – две ужасные косые полосы, нанесенные, как казалось, его собственной рукой. Фрейлина невольно поморщилась и поспешила отвести взгляд – открыто показывать неприязнь к кому-либо было грубейшим нарушением этикета. Он был ей глубоко противен, этот человек, который сейчас о чем-то заговорил с мессиром Архимагом и ее старшим братом, сэром Ильдиаром. Заметив гнев, вспыхнувший в глазах белого рыцаря, она поняла, что брату совсем не понравились слова, услышанные из уст негодяя. Когда-то давно она искренне верила в то, что любит этого мерзавца, но сейчас он был для нее лишь страшным сном, который так хотелось забыть. А ведь когда-то, когда они были еще детьми, ничто не могло разделить их, они были так счастливы… Нет! Графиня, она же – фрейлина Ее величества, оборвала ненавистный поток воспоминаний. Оборвала, чтобы можно было и дальше презирать его…
А он преспокойно продолжал стоять рядом с магом и рыцарем, даже не подумав оказать хоть какой-то знак уважения королю и королеве. И никого вокруг это не удивляло – все хорошо знали злобливый характер этого человека, сэра Кларенса Лорана, принца Ронстрада и кузена короля Инстрельда V. Да, этот человек, нелюбимый всеми и сам всех презирающий, был членом монаршей семьи. Сам король, не считая нужным поддерживать общение с кузеном, попросту не замечал его. Сэр Кларенс, когда еще был ребенком, старался всячески досадить королевичу и его другу Ильдиару, ябедничал на них Лорду-Протектору, графу Уильяму де Ноту и Лорду-Регенту, Архимагу Тиану.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
