Фиона, воплощенная витальность и энергия, сверкает как фейерверк, волшебно рассыпающийся в небе. Она рассыпает лучи света везде, куда бы ни пришла. Темноволосая и трагичная, остроумная, интеллигентная, склонная быть веселой, а подчас и богемной, она поет песни, в которых чередуются печаль, мелодичность, веселье. Фиона в песнях раскрывает свое женское естество, суть женщины, все знающей, ждущей, зовущей, свободной, брошенной, прелестной.
На этой фотографии ее мускулистое, напряженное тело облачено в клетчатый брючный костюм, сапоги, дубленку».
Долорес рассматривала журнальный разворот, вглядываясь в совершенную лепку ее лица, гладкость кожи, в ее загадочные, горящие и покоряющие глаза. Оторвавшись от журнала, Долорес увидела, что Фиона с улыбкой смотрит на нее.
Обе в одно время сели под сушки, в одно время вышли, в одно время сели в кресла на укладку. А потом они вместе оказались в раздевалке — Долорес рядом с завораживающей ее Фионой.
У обеих свежевымытые, блестящие, душистые волосы. Поверх кожаной юбки и трикотажной облегающей рубашки Фиона надела пальто, сшитое на манер шинели. Она выглядела небрежно-элегантной и спортивной. Ее стиль. Но глаза, ее страдающие глаза! Долорес снова увидела их, эти мудрые, зовущие глаза, которые так и говорят — следуй за мной, я хочу, я нуждаюсь, и я могу дать! Да, да! Долорес казалось, что все клетки ее тела кричат — да! — независимо от ее разума, одними только чувствами она знает и понимает, что перед ней стоит сама суть ее поисков. Вот эта блестящая молодая женщина заполнит собой ее пустоту, станет ответом на ее вопросы!
Они вышли на улицу, и Долорес продолжала всем своим существом ощущать присутствие Фионы. Мимо проносились такси, разрезая воздух, забрызгивая их грязью, отдувая их волосы, но это не имело ни малейшего значения. Имело значение только присутствие Фионы рядом с ней и ощущение их единства, взаимной принадлежности.
Они сидели в затемненном углу за шерри с бисквитами. Долорес утопала в душе Фионы, сиявшей в ее глазах, испытывая ранее неведомое ей чувство свободы и гармонии. Она опустила глаза и увидела собственное отражение в бокале.
Фиона внимательно изучала ее. Она сказала:
— Я тебя знаю, я знаю тебя так, как если бы ты была моей родной сестрой. Мне все известно о тебе.
— Расскажи, что тебе известно?
— Я знаю, что у тебя есть ребенок. У тебя было множество мужчин. Никто и ничто не дало тебе того, в чем ты нуждаешься.
— Правда.
— Ты не из тех женщин, для которых мужчина или ребенок — это все оправдание их существования. Твоя жизнь — ты сама, ты отделена от всего.
Долорес кивнула.
— Ты сложная личность.
— Да.
— Сложная, даже запутанная. И ты похожа на меня. У нас очень много общего. — Фиона склонилась к Долорес. — Знаешь, я уверена, что мы станем большими друзьями.
— Я редко дружу с женщинами, но я чувствую, что мы с тобой — другое дело.
Уголки губ Фионы поползли вверх, улыбка ее была непроницаема.
— Ты права. Совсем другое дело.
Долорес просто не могла отвести взгляда от глаз Фионы. В чем дело, почему ее так тянет к этой загадочной, таинственной, покоряющей женщине? Что с ней происходит, откуда это влечение — будто ее затягивает в водоворот? Фиона знает, должна знать ответы на мучительные для Долорес вопросы, знает то, что обязательно должна узнать и она!
— Расскажи еще, — попросила Долорес. — Ты разбираешь меня по косточкам, как психоаналитик.
Откинувшись назад и глядя на Долорес из-под полуопущенных век, Фиона заговорила:
— Тебе многого недостает. Даже ты сама не понимаешь, насколько многого тебе недостает. А тебе нужно немало — успех, деньги, слава, любовь, восхищение, все!
Долорес кивнула:
— Продолжай.
Фиона точно очнулась. Засмеявшись, как ребенок, она по-детски захлопала в ладоши.
— Хватит духовных упражнений на один день! Глядя Долорес прямо в глаза, она сказала:
— Какое у тебя прекрасное лицо! Фантастика! Я много занимаюсь фотографией и хочу тебя поснимать.
— Прекрасно! — согласилась Долорес.
Антикварный магазин был полон народу, и весь искрился светом, отраженным в зеркалах, в стекле, хрустале и фарфоре, он переливался нефритом и бронзой статуэток, играл цепочками, часами, фигурками, каскадами люстр, висевших на потолке, бусами и безделушками.
За окнами сгущались сумерки, и Долорес очень хотелось купить подарок для Фионы, прежде чем опустятся жалюзи и погаснут огни в сверкающем магазине. Они вдвоем перебирали безделушки, но все это время Долорес продолжала поглядывать на Фиону, пытаясь разгадать секрет гипнотического воздействия ее личности.
Фиона остановилась на фарфоровой статуэтке.
Они снова вышли на улицу и зашагали сквозь ноябрьский туман. Долорес рассказывала Фионе о том, что с ней творилось в последнее время, о пустоте ее жизни, об ощущении чего-то недостающего — догадаться бы чего?
— Я перестала понимать, чего мне хочется и что делать дальше! — говорила она, когда они заворачивали за угол, стараясь держаться поближе к стене дома. — Я раньше думала, что знаю, куда иду, но в эти последние недели меня просто донимают сомнения. Я ничего не понимаю, со мной никогда еще такого не было.
Фиона кивнула:
— Жизнь есть постоянное движение уровней и отражений. Душа отбрасывает множество теней, они подчас перекрещиваются, искажая очертания друг друга. Ты продвинулась вперед, вот и все. Перешла с одного уровня на другой. Сейчас тебе трудно, потому ты еще не вышла вполне на новый уровень, но, когда переходный период закончится, ты с большей уверенностью, чем когда бы то ни было раньше, будешь знать, к какой цели тебе идти.
— Ты думаешь?
— Я знаю. Разве я не сказала, что мне все о тебе известно? Фиона дотронулась до руки Долорес, и та вздрогнула.
— Начинается новая фаза. С сегодняшнего дня твоя жизнь станет другой. Вот увидишь. Настал час больших перемен. Это твое прозрение.
Они приблизились к перекрестку.
Фиона заглянула в глубину ее глаз и объявила:
— Вот здесь я вынуждена расстаться с тобой, мой милый, нежный, новообретенный друг, моя прелестная Долорес.
Она легко коснулась щеки Долорес рукой в перчатке.
— Мы будем часто видеться!
Она повернулась и стремительно зашагала прочь.
Глава XIX
— Похоже, ты из тех девушек, которые больше любят скульптуру, чем спагетти, — сказал Джек.
Кэрри договорилась встретиться с ним в полдень у ресторанчика Ратацци и пообедать. Однако вместо обеда они шли теперь в Музей современного искусства.
