Мишка схватил Ирину за воротник и резко дернул назад.
Они оба свалились на поднимавшегося Скрепкина и покатились вниз, сбив по дороге Мешалкина.
Глава седьмая
СЕРЕБРО ГОСПОДА
Я ранен светлой стрелой…
Б. Г.
1
Скрепкин, Коновалов, Ирина и Мешалкин вернулись в церковь. Мешалкин, когда падал, вывихнул ногу и шел, облокотясь на Скрепкина и Коновалова.
Ирина остановилась и замерла. Они совершенно позабыли про Семена Абатурова. Абатуров так и лежал под иконой Ильи. Скрепкин подошел к деду и пощупал у него пульс.
– Пульс есть, но слабый, – сказала он, расстегнул у деда на груди рубаху и послушал сердце. – Сердце бьется, но не отчетливо. Мишка, сбегай за водой.
Коновалов принес тазик святой воды, набрал в рот и попрыскал на Абатурова. Это не помогло деду.
– Этак мы ничего не добьемся, – сказал Скрепкин. – Лей, Мишка, на него весь тазик тогда.
– Эх! – Мишка окатил Абатурова, как в бане.
Дед Семен резко вскочил на ноги, подпрыгнул и крикнул:
– Святый Боже! Святый крепкий! Помилуй мя!
Он с разбега стукнулся Коновалову в грудь, и Мишка отлетел к стене.
Дед Семен остановился, огляделся вокруг и, кажется, только теперь начал понимать, где он находится.
– Что ж вы наделали, аспиды?! – он всплеснул руками. – Я ж из-за вас видение до конца не доглядел! Мне ж Илья только начал рассказывать, что с пальцем этим проклятым делать надо, а вы меня того! Эх! Торопыги хреновы!
И дед Семен рассказал, что ему вновь было видение Ильи из зоопарка. На этот раз Илья Пророк действовал без намеков. Он завел деда Семена в клетку с волком и сказал: Волк – Божья тварь, пока он волк. А когда он становится бешеным – это уже не волк, а слуга сатаны. И самое милосердное – пристрелить его! Волка легко убить. А для оборотней подходят только серебряные пули, — Пророк тыкнул пальцем Абатурову в грудь, на которой висела икона в серебряном окладе. – Времени у вас не осталось. Сегодня последняя ночь, которая всё должна решить. И Всевышний очень на вас рассчитывает. Снимите оклады с икон и сделайте из них пули для автоматов. А для самого главного врага у вас есть палец и его…
— И на этом месте, – с досадой закончил Абатуров, – вы меня разбудили! Теперь больше не будет возможности пообщаться со святым. Он сказал, что у нас мало времени.
2
Скрепкин достал из носилок автоматы и вытряс из магазинов патроны. Патроны оказались в приличном состоянии.
– Странно, – Леня поднял один патрон. – Странно… Почему они в нас-то не стреляли? Ведь этот же… мент на крыше стрелял… А они нет… Почему?..
– Они думали, что и так с нами справятся, – ответил Абатуров, – без стрельбы… Гордыня дьявольская…
– Переоценили свои возможности, – поддакнул Мешалкин, он сидел в углу и тер ногу.
– ИСТРБЕСОВ голыми руками не возьмешь! – сказал Коновалов и покосился на Ирину. А потом перевел взгляд на гроб с Петькой и поник головой.
Скрепкин вытащил пулю из патрона и высыпал на ладонь порох.
– Порох сухой, – он пересыпал его с ладони на пол и поджег зажигалкой. Порох вспыхнул.
– Эй! Эй! – закричал на него Абатуров. – Ты в церкви-то?!.
– Бог простит, – ответил Скрепкин.
– Ладно, – Абатуров снял с шеи икону, – надо делом заниматься… патроны делать. Кто умеет? Я не умею.
– Я умею, – сказал Леня.
Скрепкин научился делать патроны еще в юности, до первого срока, когда готовился отомстить Магалаеву. Потом, уже после отсидки, когда ему было трудно куда-нибудь устроиться, он делал патроны для знакомых по тюрьме, еще до перестройки, тогда не так просто было купить оружие и патроны к ним. Это теперь каждый, кто хочет – пошел да купил. Купил и убил кого надо.
А оборудование для этого нашлось в подвале, где дед Семен Абатуров не только сколачивал гробы, но и отливал крестики. Всё тут, как он говорил, приходится самому делать. Церковь-то одна на три деревни, вот и кручусь. Сколько раз просил кого из деревенских помочь, дак ведь кому это, на хрен, надо? Им лишь бы нажраться и всё! А до Храма Божьего дела нету.
Мало того, односельчане за глаза называли деда Семена сраным предпринимателем и куркулем, потому что никто не верил, что бабки, которые он получает за гробы, крестики и свечки, он тратит на церковь. Многие считали, что он их где-то прячет в сундуке или просто пропивает в одну харю.
– Значит так, – командовал Скрепкин. – Я буду лить. Мишка пусть возьмет ножницы по металлу и нарежет оклад кусочками. Ты, дед, за тиглем следи. А Юрка с Ириной пусть пока автоматы чистят. Выдай им, дед, масла лампадного и ветоши.
Трое спустились в подвал. Юра и Ира остались одни.
– Как нога? – спросила Ира.
– Опухла. Но ничего! Терпимо.
– Снимай брюки, посмотрим…
Юра хихикнул. Но Ирина взглянула на него строго, и он без разговоров снял штаны.
– Похоже, вывих, – она ощупала больную ногу.
– Ой! – Юра дернулся.
– Потерпи, – Ирина схватила ногу обеими руками и резко дернула.
– Уй! – вскрикнул Мешалкин.
Но уж через минуту боль в ноге стала утихать, Мешалкин взял в руки автомат и повертел. Автомат был старой конструкции, с какой стороны за него браться Юра не знал. Он вспомнил, как разбирал автомат Калашникова в школе на НВП. Но это было так давно, и автомат был совсем другой.
– Дай-ка я попробую, – Ирина взяла оружие, повернула дулом от себя и ловко разобрала.
– Ого! – удивился Юра. – Где это ты научилась?
– Да это… В кружок ходила… музея боевой славы… Еще в школе…
Чтобы оправдаться, Юра сказал:
– А я вообще против войны. Я художник. А все настоящие художники – пацифисты, потому что искусство создано для созидания, а там, где разрушение – искусству места нет. Мейк лав, нот уор! – он поднял два пальца.
От такого английского у Ирины рот расплылся в ослепительной улыбке, обнажив белые крепкие зубы. Она громко засмеялась. Юра покраснел.
– Я смешон в твоих глазах? – произнес он.
– Ты извини, – Ирина продолжала давиться смехом, – просто как-то смешно получилось…
– Что смешно? Я тебе смешно?!. – Он отошел в угол. – Наверное, я действительно ни на что не гожусь, если даже в такой ситуации вызываю у женщин смех, – и надулся. – Может быть, прав был мой тесть Хомяков, который говорил мне, что я ни на что не гожусь.
Ирина подошла к Юре и погладила его по щеке:
– Не обижайся. Я вовсе не над тобой смеялась… Просто смешинка в рот попала… Это, наверное, от нервов… Двое суток в напряжении дают себя знать.
Юра взял Ирину руку в свою и сжал.
– А… Это да… Я тоже испытываю стресс. Но нам надо продержаться… Осталось немного, – он притянул ее к себе и поцеловал.
Ирина обхватила его за шею. А Юрина рука легла девушке на грудь. Они чувствовали, что от близости им становится легче и понятнее. Они чувствовали, как из двух источников вибраций они превращаются в один источник мощной положительной вибрации.
У Мешалкина поднялся. Ему захотелось забыть про все свои права и обязанности, снять штаны и заняться сексом с любимой. Его рука скользнула вниз по ее талии и остановилась на пуговице джинсов. Он расстегнул пуговицу и потянул вниз молнию. Ирина несильно оттолкнула Мешалкина от себя:
– Юра… Ну что ты?.. Сейчас не время и не место… – Но в ее глазах Юра прочитал «да». Он вспомнил строчки из песни группы «Зоопарк»: Она сказала – нет, никогда, но я услышал – да, навсегда… Он потянул джинсы вниз. Ирина повиливала бедрами, вроде бы мешая процессу, а на самом деле – помогая. Между футболкой и джинсами появилась белая полоска трусиков. Юра опустился на колени и поцеловал девушку в живот. Ирина вцепилась руками ему в прическу. От возбуждения у нее всё поплыло перед глазами. Юрина рука проскользнула между ее ног. По телу Ирины снизу вверх пробежала судорога. Она обмякла. Теперь с ней можно было делать всё, что хочешь. Ирина открыла глаза и тут заметила Коновалова, который стоял посреди церкви и смотрел прямо на них. Перед собой Коновалов держал миску с пулями, из-за которых он был похож на французскую картину «Шоколадница», где девушка несет на подносе кондитерские изделия.
Ирина охнула и больно дернула Юру за волосы.
– Ой! – вскрикнул Юра. – Ты что?
– Вставай, – Ирина оттолкнула Мешалкина и быстро натянула джинсы.
Юра сел.
– Да ты что, Ир? – он всё еще не видел Коновалова.
Коновалов поставил миску с пулями на пол.
Бзынь — звякнула миска об пол. Мишка взял одну пулю и начал катать ее между пальцами. Мешалкин повернулся на звук.
– Чего это вы тут? – спросил Мишка.
– Как чего? – ответил, поднимаясь, Юра. – Автоматы чистим.
– Ты чего, думаешь, что я дурак? – Мишка посмотрел на Иру. – Он что, к тебе пристает?
– Ты не понял, – ответила Ирина, чтобы дать себе время что-нибудь придумать.
