убью. Никогда не позволяй женщинам считать, что они управляют тобой. Нет женщины, нет проблем. Убивай их без зазрения совести, как делаю это я. Пусть они рожают тебе первенца, а затем избавляйся от них. Только так можно сохранить силу в клане и увеличить её, — Русо похлопывает меня по спине и забирается в кровать.
— Я могу… — показываю на постель, и Русо, улыбаясь, кивает мне. Я заползаю к нему, и он обнимает меня.
— Когда-нибудь ты станешь королём, Томас. Когда-нибудь, когда я умру.
— Ты не умрёшь, — со страхом я цепляюсь за его халат.
— Придёт время, когда мне придётся оставить тебя. И ты возьмёшь на себя всю ответственность. Ты будешь делать так, как я скажу тебе. Ты будешь следовать моим приказам, понял?
— Да, папа.
— Умный мальчик и такой сильный. Не беспокойся о Геле, я позволю ей немного развлечь меня и обучить тебя, как обладать властью над женщинами, а потом мы избавимся от неё, Томас. Она знает слишком много. Твой отец идиот. Он не обратил её, а дал ей измениться, как сделали это мы с ним. Это было огромной ошибкой. Гела никому не подчиняется, даже мне. Но пока она любит меня, я буду использовать её.
— Ты её… любишь?
— Нет. Я просто испытываю плотское влечение, Томас. У нас, у мужчин, слишком сильно развито желание оплодотворять женщин и наслаждаться ими.
— Я никогда…
— Я знаю, мой мальчик. Я знаю. Но я научу тебя. Я покажу тебе, и тогда ты поймёшь, что это намного лучше опиума. Это сделает тебя мужчиной. И ты будешь лучшим моим оружием. Ты уже лучший, но мне мало. Я сделаю из тебя своего лучшего солдата. И ты станешь прекрасным племенным быком для моих дочерей. У тебя будет много жён и детей. Столько, сколько ты захочешь, Томас. Только первенцы имеют смысл. И я научу тебя. Твоё семя даст нам великую армию, мой мальчик. Спи рядом со мной. Спи.
Я улыбаюсь, довольный словами Русо и закрываю глаза.
— Спи, мой мальчик. Спи рядом со своим господином. Спи.
Глава 36
Флорина
Мне казалось, что у меня была идеальная семья. Да, в ней не всегда и всё было хорошо. Да, я была самой младшей, и поэтому мне уделяли не так много времени. Да, случались ссоры, наказания и обиды. Всё, как в любой другой семье. У нас был общий портрет. Наши родители и все их дети. Только дети. Семейный портрет, который был уничтожен не мной, а кем-то другим. Лицо моей матери было всё разорвано, как и лица всех детей, даже моё, но вот лицо отца осталось нетронутым. И прямо сейчас, в эту секунду, когда я открываю глаза, эта картинка разлетается на миллион настолько мелких осколков, что они легко проникают в мою кровь и разрывают мои вены изнутри. Разрывают их снова и снова.
Я хватаюсь за сердце, пытаясь вспомнить, как дышать. Я, вообще, умею дышать? Я обучена была этому? Не помню. Всё, что я испытываю это очередную острую вспышку боли, растекающуюся по моему телу.
Мой взгляд встречается со взглядом Томаса, и я отскакиваю от него, хватая губами кислород, ставший таким кислым и едким.
— Флорина, — Томас с горечью в голосе протягивает мне руку, но я делаю ещё один шаг назад.
— Она… отец… ты… — мямлю я. Господи, что я увидела? Что это было за сумасшествие? Я слышала маму? Но моя ли она мать? Та женщина, которую я любила… казалось, что любила. А сейчас… боже мой.
Я хватаюсь за голову и скулю, опускаясь на ступеньку.
— Не приближайся, — прошу я, замечая, что Томас сделал шаг ко мне.
Он поджимает губы и молчит, даёт мне время, чтобы я примирилась с правдой. Но как с такой правдой можно примириться? Как? Я думала, что знала всё. Буквально всё. Нет. Я ни черта не знала. Я даже не подозревала о подобном. И теперь, вспоминая отношения ко мне всех членов семьи, я понимаю, почему они так вели себя. Почему они презирали меня, словно я ничтожество. Почему они отворачивались и смеялись надо мной, бросали, подставляли меня и считали пустым местом, недостойным, чтобы быть их родственницей. Я просто, действительно, была чужой для них. Но и они…
— Восемь детей… девять со мной, — бормочу я. — То есть моя мама родила отцу всего троих?
— Пятерых. Двоих Русо убил, потому что они были слишком слабыми, по его мнению, и не подходили ему. Поэтому он решил делать то же самое, что и мой отец. Он брал женщин-вампиров, брюхатил их, они рожали здесь, как я понимаю, и твоя мать пряталась с ними тоже здесь. Затем твоя мать привозила новорождённых в клан и показывала их. Точнее, та женщина, которую ты считала матерью. Никто не знал о том, что они делали, — мрачно произносит Томас.
— Боже мой, — шепчу я, закрывая рот ладонью. Какой ужас. Это просто… мерзко и отвратительно. Это… чересчур. Всё это уже чересчур для меня. — Ты знал. Ты участвовал во всём этом. Чёрт, ты спал с ней! Ты спал с грёбаной Гелой и моим отцом!
Томас прикрывает глаза и кивает.
Я топаю ногами, зажимая себе рот, и вою.
— Флорина, я тогда был… другим, понимаешь? Я думал, что Русо заботится обо мне. У меня никого не было. Никого, кроме него. И я делал всё, что он говорил. Всё. Буквально всё, как робот, словно был под кайфом.
— Как ты мог не слышать того, что он тебе говорит? — выкрикиваю я, поднимаясь на ноги. Я едва стою. Мне хочется рухнуть на пол и сдохнуть от боли. — Он же тебя назвал чёртовым племенным быком! Он хотел, чтобы ты оплодотворял его дочерей! Ты ему не был нужен! Он же трогал тебя! Это были несемейные отношения, а чёртова педофилия!
— Сейчас я знаю…
— Он говорил столько всего, что можно было понять — ты ему не нужен, как живое существо. Ты был ему нужен только, как средство достижения его маниакальных целей, чтобы обрести власть! Он, чёрт возьми, был возбуждён, касаясь тебя! Гела тебя мыла и трогала! Она целовала тебя, пока ты был мальчиком! Ты…
— Я знаю! — криком перебивает меня Томас. — Я знаю, чёрт бы тебя побрал! Я знаю! И думаешь, я горжусь тем,
