Наталья в эти дни была уже беременна и 24 июля 1910 года родила Михаилу сына, которого при крещении назвали Георгием. Императорским указом ему было пожаловано дворянство без титула и присвоена фамилия Брасов. Михаил Александрович обратился к Николаю II с просьбой предоставить Наталье право на развод с Вульфертом, так как они опасались, что муж Натальи получит отцовские права на Георгия. Николай II согласился предоставить Наталье право на развод при условии, что Михаил никогда не женится на ней. Михаил Александрович вынужден был дать честное слово. Однако Наталья, получившая право носить фамилию Брасова, получила также разрешение проживать в поместье Брасово. Николай II и члены императорской семьи во главе с Марией Федоровной официально не признали семейные отношения между Михаилом и Натальей.
Чем больше росло влияние Натальи на Михаила, тем больше он отдалялся от семьи. В январе 1912 года решением императора Михаил был отозван в Санкт-Петербург, где должен был возглавить Кавалергардский полк, почетным главой которого была вдовствующая императрица. Михаил настоял на том, чтобы с ним в Россию приехала и Наталья. Разрешение было дано, но молодая пара не должна была проживать в императорском Аничковом дворце, а только в полковой квартире.
Члены царской семьи были серьезно озабочены браком великого князя Михаила Александровича. В этой связи большой интерес представляет письмо великого князя Николая Михайловича — доктора истории, председателя Императорского Русского исторического общества — Николаю II от 16 ноября 1912 года.
«Много я передумал о том положении, которое создается от брака Миши. Если он подписал или подпишет акт отречения, то это весьма чревато последствиями и вовсе не желательными.
Ведь Кирилл (великий князь Кирилл Владимирович (1876–1938). — Ю. К.), как женатый на двоюродной сестре (великая княгиня Виктория Федоровна (1876–1936). — Ю. К.), тоже уже потерял свои права на престол и в качестве présomptif (предполагаемый наследник (фр.). — Ю. К.) явится Борис (великий князь Борис Владимирович. — Ю. К.). Если это будет так, то я прямо-таки считаю положение в династическом смысле угнетающим».
Дядя пытался дать совет своему племяннику — императору Николаю II, как можно поступить в данном случае:
«Осмеливаюсь выразить такое суждение: тебе, как Государю и главе семейства, вверить судьбу наших семейных законов, которые Ты можешь принять в любое время. Но я иду еще дальше. Во всякое время одинаково Ты имеешь право изменить также Закон о престолонаследии… Так, например, если Ты пожелал бы передать права наследства в род Твоей старшей сестры Ксении, то никто, и даже юристы с министром юстиции, не могли бы Тебе представить какие-либо доводы против такого изменения Закона о престолонаследии. Если я позволю себе говорить и излагать такого рода соображения, то единственно потому, что возможное отречение от Престола Миши я считаю просто опасным в государственном отношении».
В эти годы у великой княгини Ксении Александровны, однако, начались серьезные семейные проблемы. Во время революционных событий 1905–1906 годов ее муж — великий князь Александр Михайлович, выразив несогласие с волей царя о принятии Манифеста 1905 года и создании Думы, сложил с себя обязанности министра торгового флота и портов.
В 1906 году, когда царь Николай II нуждался в семейной поддержке, Александр Михайлович покинул страну и отправился на юг Франции в Биарриц. Здесь у него завязался роман с некой дамой, которую в переписке он называл Марией Ивановной. Великая княгиня Ксения Александровна в ответ также вступила в любовные отношения с неким англичанином по имени Вэин.
Супруги полюбовно договорились не мешать друг другу в своих увлечениях и в то же время постараться сохранить брак и семью. К тому же одним из условий этого договора было держать все происходящее в тайне от императрицы Марии Федоровны. Определенное время это им удавалось. Накануне войны Ксения Александровна, находясь на лечении в Виттеле на Вогезах, встречалась там с господином Вэином.
Болезнь цесаревича
Начало века ознаменовалось скорбными событиями в жизни европейских монарших семей. В январе 1901 года от паралича умерла находившаяся в родственных связях с российской императорской семьей английская королева Виктория — последняя коронованная представительница Ганноверской династии. У нее было сорок внуков, рассеянных по всем королевским дворам.
В 1910 году скончался английский король Эдуард VII — сын королевы Виктории и муж сестры Марии Федоровны Александры. Императрица присутствовала на похоронах Берти, как называли его в семье. Через два года, в 1912 году, скоропостижно умер датский король Фредерик VIII, брат вдовствующей императрицы — милый Фреди, с которым Марию Федоровну всю жизнь связывали нежные чувства.
В 1913 году в Салониках был убит другой брат императрицы — Вилли, греческий король Георг I. Роковой выстрел из пистолета во время его обычной прогулки оборвал жизнь монарха. Убийцей оказался грек Схинас, заявивший на суде, что он социалист.
Серьезное беспокойство вызывало состояние здоровья маленького Алексея. Он рос умным, сметливым, живым и добрым ребенком. Родители и сестры обожали его. Когда он был здоров, весь дворец как бы преображался, мать и отец называли его «лучом солнца». Мария Федоровна очень любила маленького Алексея и всегда с радостью приезжала в царскую семью навестить его. По словам флигель-адъютанта полковника А. А. Мордвинова, «у него было то, что мы, русские, привыкли называть „золотым сердцем“. Он легко привязывался к людям, любил их, старался всеми силами помочь, в особенности тем, кто ему казался несправедливо обижен. У него, как и у его родителей, любовь эта основывалась главным образом на жалости… Алексей Николаевич обещал быть не только хорошим, но и выдающимся русским монархом».
Осенью 1912 года после сильного ушиба он тяжело заболел. Когда по приезде царской семьи в Спаду быстро стало известно, что Алексей болен, никто не представлял себе всей серьезности положения больного.
«Дни от 6 до 10 октября, — писал Николай II матери 20 октября, — были самые тяжелые. Несчастный маленький страдал ужасно, боли схватывали его спазмами и повторялись почти каждые четверть часа. От высокой температуры он бредил и днем и ночью, садился в постели, а от движения тотчас же начиналась боль. Спать он почти не мог, плакать тоже, только стонал и говорил: „Господи, помилуй“. Я с трудом оставался в комнате, но должен был сменять Аликс при нем, потому что она, понятно, уставала, проводя целые дни у его кровати. Она лучше меня выдерживала это испытание, пока Алексею было плохо, но зато теперь, когда, слава Богу, опасность миновала, она чувствует последствия пережитого и на бедном сердце».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
