Греческие воины вооружаются. Изображение на аттической вазе
В нескольких местах есть намеки на отношения Гермеса к стадам и к торговле. Одиссея знает его также в качестве проводника умерших, в так называемой второй Некийе он ведет в подземный мир души женихов.
Очень многозначительные, теснейшим образом связанные с Зевсом фигуры богов представляют Афина и Аполлон. Оба они часто призываются одновременно с Зевсом. Между детьми Зевса нет ни одного, стоящего ближе к отцу, чем рожденная без матери Афина. Когда гнев Зевса заставляет молчать всех богов, лишь Афина не резко, но с умеренной осторожностью осмеливается возражать. Откуда произошло ее название Тритогенейя, теперь уже невозможно определить; нельзя даже сказать, связывал ли еще и сам поэт с этим названием какую-нибудь мысль. Богиня эта часто встречается в обоих эпосах, хотя и с несколько различным характером. В Илиаде она – богиня войны; она не наслаждается, подобно Аресу, дикой, смертоубийственной свалкой, но проявляет свою силу в правильном бою и соединяет осторожность и рассудительность с силой и мужеством. Если она и бывает часто в натянутых отношениях с Зевсом, то все-таки отец не может долго питать злобу против любимой дочери. В "Одиссее" такого несогласия вообще не встречается.
Сообразно изменившимся отношениям, которые господствуют здесь, Афина является преимущественно в качестве советчицы и руководительницы Одиссея и его сына Телемаха, которые оба пользуются ее могущественным покровительством. Относительно Аполлона у Гомера содержится много весьма разнообразного материала; между гомеровскими богами нет ни одной фигуры, которая бы нуждалась в более тщательной критической разработке.
Встречаются намеки на некоторые мифы о Фебе Аполлоне: на рождение на Делосе, на ухаживание за Марпессой, на умерщвление Ота и Эфиальта. Гомер знает Аполлона в качестве рожденного в Ликии и в качестве сминтейца в 1-й песне "Илиады", где фигурирует жрец Аполлона Хриз. Здесь бог также стреляет из лука и причиняет своими стрелами моровую язву и смерть. Но обыкновенно он является любимцем Зевса, который никогда не восстает против Зевса, но в качестве его органа возвещает о его решениях. Поэтому он есть также бог мантики; Гомер уже знает его в качестве пифийского. Аполлон посылает знамения и дает способность их истолкования: но все это он делает не сам по себе, а как посланник Зевса. Но всего характернее то, что Аполлон рядом с Зевсом – единственный гомеровский бог, который всегда остается выше людей. Сестра Аполлона, Артемида, как и ее брат, забавляется луком и стрелами, и в этом смысле она – богиня смерти; но ее значение далеко уступает значению ее брата. Мы не даем здесь характеристики многих подчиненных божеств, каковыми являются многие духи воды, затем слуги олимпийцев (Геба, Ганимед), группы богов (Горы, Музы, Хариты), боги смерти (Керы) и т.д.
Не перечисляя всех отдельных культов, упоминаемых у Гомера, мы попытаемся теперь выяснить характер почитания богов, как он представлен в "Илиаде" и "Одиссее". Мы уже изучили богов, имевших свой культ: Зевса, Геру и других. Одиссей особенно часто поклоняется нимфам и при клятве рядом с Зевсом призывает свой домашний очаг. От культа мертвых мы находим у Гомера немногие следы: согласно Од. XI, мертвым приносятся напиток и кровавые жертвы; сильно подчеркивается обязанность погребения; Патрокл и Эльпенор стонут в течение всего времени, пока остаются непогребенными; Патрокла чествуют после смерти торжественными играми. Характерно, что троянцы имеют некоторых богов, общих с греками: Зевс помещается также и на Иде, Аполлон и Артемида имеют храмы и в Илионе. Единственное изображение бога, ясно описанное у Гомера, – это бывшее в Трое изображение сидящей Афины; в отношении остальных "изваяний", поименованных у него, дело не ясно. Храмы существовали но еще больше было священных участков и рощ, алтари устраивались даже вне их, под открытым небом. Следовательно, культ не был приурочен к определенным местам; так же мало он был связан и с определенными лицами. Отец семейства сам приносил жертву Зевсу, находящемуся в ограде дома, т.е. хранителю домашнего очага; точно так же царь, например Нестор, или великий властитель Агамемнон приносят жертву перед началом битвы. Существовали, конечно, и жрецы, называемые также "молящимися" и "гадателями"; но они не составляли сословия, связанного определенными правилами, и не пользовались никакими исключительными правами. Они состояли в браке: Хриз явился в лагерь за своей дочерью; жрица Афины Феано была также замужняя.
Классическое место относительно культа – это Ил. IX, 498-512. Там говорится, что боги смягчаемы, уступчивы, что они допускают склонять себя жертвою и даром, молитвою и обетом.
Орнамент, изображающий Афину и борьбу Беллерофонта с Химерой
Там же мы находим и изображение Молитв, дочерей Зевса, которые, прихрамывая, бегут за проворною Виною, чтобы ее уничтожить. Культ, следовательно, служил к тому, чтобы снискать милость богов и отвратить несчастье. О правильном культе, приуроченном к определенному времени, и о периодически повторяющихся праздниках говорится у Гомера лишь изредка: он упоминает о ежегодном жертвоприношении Эрехтею, которое совершали афиняне, и один только раз говорит еще о конских бегах в священной Элиде. Вообще же обращаться к богам с жертвами, молитвами и обетами побуждала людей нужда, или надобность данного момента, так как богов представляли себе как подателей благ, которые не только даруют блага, но могут также наслать и несчастье. Поэтому их старались умилостивить, задобрить дарами. Такой взгляд наивно обнаруживался в молитве. Форма молитвы у Гомера почти всегда следующая: она начинается с "услышь" и с призывания соответственного божества; потом приводится основание, по которому рассчитывают на принятие молитвы; наконец следует самая просьба. Просящий при этом обыкновенно ссылается на предшествовавшие случаи, когда он испытал благорасположение богов, или выхваляет свои собственные действия по отношению к ним: жертвы и приношения. Просьба обыкновенно не выходит из пределов того повода, который в данный момент побудил к молитве. Но боги не всегда исполняют просьбы: они распоряжаются при этом совершенно по собственному произволу или капризу. Если они отказывают в просимом, то обманувшийся впадает в неистовое бешенство и поносит богов язвительной бранью. Молитв благодарственных и хвалебных мы встречаем у Гомера только отдельные следы. Очень часто мы встречаемся с клятвами, как нам уже известно из вышеприведенных примеров. Гомер знает несколько видов жертвоприношений, но их систематическая группировка ему чужда. Перед принятием пищи и после него совершались возлияния; возлияниями сопровождались также молитва, клятва, заключение договора. При больших жертвоприношениях вначале совершалось омовение водою. Потом закалывались животные, которые сжигались отчасти вместе с фимиамом, и запах их был приятен богам. Весь ритуал жертвоприношений был подчинен определенным правилам. Чаще всего приносились в жертву быки, но иногда также и козы, овцы и свиньи. Жертвенное пиршество составляло весьма существенную часть жертвенного акта. С жертвоприношением часто связывалось гадание по восхождению пламени и дыма, поэтому частое название жреца равно означает и "совершающий жертвоприношение; и "предсказывающий, прорицатель".
Битва с амазонками. Фрагмент барельефа на античном саркофаге
Мантика играла у Гомера очень видную роль. Он знал оракул в Додоне и пифийский оракул в Дельфах. Но обыкновенно задачей прорицателя было истолкование представляющихся знамений, в особенности птиц; поэтому слово "вещая птица" употреблялось даже вообще для обозначения знамения. Истолкование этих знамений не было еще подчинено искусственным правилам и не предоставлялось исключительно особым, сведущим в деле людям; кто понимал знаменательные явления, тот их и толковал, как, например, Елена или Полидам. Иногда не только к истолкованиям, но и к самим знамениям относились с пренебрежением: так, Эвримах предостерегает против доверчивого отношения ко всем птицам, которые летают под солнцем, и Гектор, чтобы изгладить впечатление обескураживающего предзнаменования, говорит: "Одно только и есть самое лучшее предзнаменование – защита родины". В числе знамений Гомер называет также Молву, в качестве вестницы Зевса. Рядом с истолкованием знамений он отводит место и гаданию по внутренним ощущениям. Таким образом являются предчувствия, точнее, ясновидение, у Патрокла, Гектора и др. при приближении смерти. Люди получали знамения и предостережения также и во сне: так, Патрокл является Ахиллесу, Афина – Навзикае. Но между снами бывают также и обманчивые; на это жалуется Пенелопа в известной аллегории двух ворот, из слоновой кости и роговых, из которых появляются сны. Эта ненадежность основывается не только на самой природе снов: сами боги посылают иногда людям обманчивые сновидения, как, например, Зевс Агамемнону. Искусство различения и истолкования снов, как и знамений, было делом личной способности, а не кастовой образованности. Так, способность к мантике считалась особым дарованием, прославившим, например, Калхаса. Некромантия встречается редко, но в Од. XI Одиссей идет к умершим, чтобы вопросить их.
