Рядом с именем Гомера выступает из древности имя Гесиода. И в этом случае мы также оставим в стороне критические вопросы о том, как сложилась его поэзия; но мы должны сообщить наиболее важное из его "Дел и дней" и из его "Теогонии". Кроме этих двух главных сочинений имя Гесиода носит на себе еще одно стихотворение – "Щит Геракла", но для нас значение его ничтожно. Достойна сожаления, напротив, потеря "Эоей", где были приведены мифы о любовных связях богов со смертными женщинами и сыновья от этих связей были перечислены в качестве родоначальников знаменитых фамилий.
"Дела и дни" переносят нас не в мир богов или героев, но в сферу личных отношений поэта. Гесиод, из Аскры в Беотии, проиграл тяжбу своему брату Персесу и был обижен несправедливыми аристократами. И к брату и к этим лицам он обращается с увещаниями, выраженными иногда в иносказательней форме. Сюда вплетены два мифа, которые, может быть, были чужды первоначальному плану этого сочинения и во всяком случае связаны с ним довольно слабо. Первый миф – это история Прометея и Пандоры.
Дионис
Прометей подарил человечеству благодетельный огонь, утаив его в выдолбленном жезле; в качестве уравновешивающего пагубного подарка Зевс дал человечеству женщину с ее соблазнительными прелестями, Прометей предостерегал против этого опасного божеского подарка; но Эпиметей приютил Пандору, которая тотчас открыла ящичек, и из него распространились по земле все бедствия; только надежда осталась в нем и таким образом была сохранена для человечества. Этот же миф есть и в "Теогонии", но в несколько иной форме. Ящика Пандоры нет; но еще сильнее подчеркнуто, сколь роковое значение имеет женщина для человечества. Ссора между Зевсом и Прометеем перенесена в Микены, где титан жертвою обманул бога: разделил ее на две части, одну из кусков мяса, другую из костей, которые он сверху прикрыл жиром. Зевс намеренно, как говорит прибавка, может быть позднейшая, выбрал последнюю часть и сильно разгневался на Прометея.
Второй миф в "Делах и днях" – это миф о пяти веках, следовавших друг за другом. В золотой век люди жили под властью Кроноса без забот и трудов; их счастливая жизнь оканчивалась смертью-засыпанием; после смерти они делались демонами, которые в качестве стражей Зевса наблюдали за делами и образом жизни людей, распределяли богатства, благословляли добродетельных. Здесь впервые в греческой литературе упоминаются демоны в качестве определенного класса существ. После золотого поколения олимпийцы создали серебряное; люди жили по сто лет, как дети, счастливо, но беззаботно; потом они стали заносчиво обращаться друг с другом и перестали почитать богов, поэтому Зевс отверг их. Они также сделались блаженными жителями подземного мира и пользовались почестями, но меньшими, нежели демоны предшествовавшего поколения. Затем наступил медный век: люди были страшны и воинственны, они питались животной пищей и истребляли друг друга в битвах и в заключение бесславно отправлялись в Аид. Четвертое поколение было поколение героев и сыновей богов, которые приобрели славу под Фивами и под Троей. Они там рано пали, но Зевс поместил их на далеких островах блаженных, где течет Океан. Там поля и деревья трижды в год приносят им свои плоды, и они ведут чудную жизнь. Следовательно, и это поколение не живет более на земле; поэт принадлежит к пятому поколению: это – железный век, в котором общую участь составляют печаль и забота и боги посылают людям все новые бедствия. Впрочем, и в это тяжелое время добро и зло еще смешаны, но оно грозит все более мрачным будущим; настанет день, когда разорвутся все сдерживающие связи и два божества, "Стыд" и "Немезида-Возмездие", навсегда покинут землю. Очевидно, четвертый век не соответствует схеме, но прибавлен в качестве составной части, чуждой ей по характеру.
Битва гигантов
Эти оба мифа замечательны во многих отношениях. Они не лишены значения в смысле сравнения мифов; но в особенности бросается в глаза то поучительное применение, ради которого рассказал их поэт. Гесиод пользуется этими мифами как нравственными аллегориями и делает их носителями пессимистического мировоззрения. Много бедствий окружает человека, и в мире постоянно можно предполагать еще большее изменение к худшему. Жизнь не улыбается этому поэту, он находит в ней только усилия и труд; добродетель, которая сделалась для нас обязанностью, трудна. Конечно, нравственный мировой порядок существует, но большинство преступает его, и всюду нас видит глаз Зевса.
В других частях поэмы выражается также серьезный и суровый образ мыслей. Это род сельского календаря с предписаниями относительно обработки полей и судоходства, двух занятий сельского населения Беотии.
Крестьяне и матросы глубже всего чувствуют свою зависимость от богов, поэтому Гесиод убеждает моряка почитать Зевса и Посейдона, а крестьянина, который обрабатывает свое поле, не пренебрегать молитвой хтонийскому Зевсу и Деметре. Поэт не упускает из виду всякого рода подобных наставлений; он превращается в орган народной мудрости, приобретаемой через опыт, и особенно напирает на то, что надо остерегаться нарушений различных обрядовых установлений. Таким образом, эта поэма дает ценные сведения о народных обычаях и о народной морали. Гесиод знает и рекомендует благоприятные времена как для обработки полей, так и для судоходства. Он предостерегает от всякого рода упущений: не следует приносить жертвы богам с немытыми руками или при жертвоприношении обрезать себе ногти и т.п. Его мораль мелка и насквозь проникнута своекорыстием. Она предписывает сохранять доброе соседство, не рисковать всем своим имуществом на одном челне, ссужать с расчетом на вознаграждение, но и не быть безжалостным. Светлые пункты этой морали – уважение к труду и благоговение к божественным установлениям. Таким образом, Гесиод дает нам то, чего совершенно нет у Гомера, именно возможность бросить взгляд, хотя и поверхностный, на нравственные воззрения и обычаи народа.
Собрание богов. Барельеф на фронтоне Парфенона
Переходим теперь к "Теогонии", которая, так же как и "Дела и дни", начинается с обращения к музам, в святилище которых на Геликоне поэт был, вероятно, известен по жреческому преданию. Это произведение также не однородно. Мы рассмотрим сначала общую его систему, а потом уже обратим внимание на отдельные мифы. "Теогония" Гесиод а есть вместе с тем и космогония; его боги суть основные мировые силы, природные существа, происхождение которых есть вместе с тем и происхождение мира. В начале он ставит не древний Океан, подобно Гомеру, а четыре первобытных существа: Хаос, Гею, Тартар и Эроса.
Из них только Гея вполне приобрела значение космогонического начала. Хаос – пустое пространство – производит на свет множество существ: Эреба, Нике, Фанатоса, Гипноса, Онейров, Кер, Эрис и пр. У Гомера большинство этих существ находятся в связи с Зевсом: Зевс дает сновидения, Зевс посылает Атэ; у Гесиода они образуют самостоятельную группу. Еще более изолированно стоит между четырьмя основными существами Эрос, которому Гесиод не приписывает никакого потомства и к которому он уже более не возвращается. Значит, основания для этого представления следует искать в другом месте, например в культе Эроса в беотийской Теспии, недалеко от Аскры, или же в других космогониях. Но главный вопрос, разумел ли Гесиод под Эросом духовную силу или просто животную производительную силу, останется, конечно, не решенным.
Главная фигура в "Теогонии" – Гея. От нее одной происходит Уран, горы и Понт. От ее связей с Тартаром, Понтом и Ураном произошло множество существ. От Тартара Гея рождает Тифея – чудовище, которое было убито Зевсом. Понт делает ее матерью Тавманта, Форкиса, Кето и Эврибии, от которых происходит целый ряд чудовищ: Гарпии, Горгоны, Химера, Сфинкс, Цербер и пр.
Сфинкс. Позднейшее изображение. Помпейская бронза
Но все эти генеалогии остаются несколько в тени: главный род образует потомство Урана и Геи. Их потомки – титаны, из которых мы назовем только "внушающих ужас детям" Кроноса и Рею; дети последних – Гестия, Деметра, Гера, Гадес, Посейдон и Зевс. Следовательно, Зевс не старший, но самый младший из кронидов. Главный интерес в Теогонии представляет победа Зевса над титанами. Раньше в этой победе часто усматривали отрывок из истории культа; думали, что почитанию Зевса предшествовала религия Кроноса, а этой последней религия Урана. Но со времени Бутманна и Велькера это мнение почти совершенно оставлено. Если даже не соглашаться с тем, что Кронос есть только абстракция от эпитета Кронион, то все же остается верным утверждение Велькера, что главный бог всегда старше своей генеалогии. Несомненно, Кронос – древний бог, но его отношение к Зевсу было изобретено впервые систематической генеалогией. Титаномахия так же мало представляет отрывок древней истории культа, как миф о мировых периодах – полустертый список народов, намекающий на исчезнувшие народности Греции, как то думали К. Ф. Германн и еще Преллер. Но в этом мифе хорошо выражено то, на что едва намекает Гомер, противоположность между старыми и новыми богами, из которых первые представляют силы природы, а последние – духовную гармонию. Но старое племя титанов не могло быть совершенно устранено, так как оно является носителем вечных узаконений, на которых основано постоянство мира и ритм течения времени. Поэтому Зевс вступает в связь с женщинами-титанками, Фемидой и Мнемозиной, и они рождают от него Гор, Мойр и Муз. Зевс не может один достигнуть даже победы над титанами: сила великанов-гекатонхейров (сторуких) должна была ему помочь в этом. Тогда титаны были низвергнуты в Тартар, но против Зевса восстал новый противник Тифей, которого Зевс, однако, тоже победил. Явления природы мифически представлены в этих битвах – землетрясения и вулканические извержения. Замечательно только, что потомки Земли всегда покоряются небесной силе. Гесиод незнаком с дубликатом Титаномахии – Гигантомахией, но пластическое искусство часто изображало, как гиганты были побеждены Гераклом, Афиной или Аполлоном. Впрочем, о самих гигантах Гесиод упоминает как о потомках Урана.
